О да, профессор!

Да, действительно. Крыть было нечем.

– Эх, инглиш я тоже завалил. Но хоть по своей воле, а не благодаря тебе, Мефистофель.

– Ой, Азаров, ты хоть сам себе не ври, – не спустил я ему. – Твой курсовой проект не тянул и на тройку жалкую. И это не только мое решение.

– Да я переписал уже. Тройбан влепили. Степухи не видать.

Не выдержав, я расхохотался.

– Марат, ты бы хоть не отчислился, ей-богу. Какая степуха с твоим разгильдяйством?

– Жестокий ты человек, Тойфель, – ухмыльнулся Азаров почему-то совсем не зло. – Хочешь?

Он предложил мне глотнуть из фляжки. Я поморщился.

– На машине, – буркнул я. – Да и не люблю. И тебе не советую.

– Пф… ЗОЖник. Вот и Ритка с тобой правильная стала до тошноты. Испортил девчонку своим занудством.  Ну чо смотришь? Разве нет? Где она теперь? А могла со мной бухать и трахаться.

– Мечтатель, твою ма-ать! – воскликнул я, возмущаясь и радуясь одновременно. – Где Марго? Ты знаешь? Почему она не на экзамене сегодня?

– Так сдала заранее с РГФщиками. Занималась в общаге безвылазно. У нее там подружка какая-то.

– Твою ж… – я рассек кулаком воздух с досады. – А сейчас она где, тоже знаешь?

– Уехала на практику. Типа в газету, что ли? Точно не знаю, но в жопу мира.

– Мара-а-а-ат! – протянул я радостно. – Ты просто сейчас лучшие новости за неделю мне сообщил.

– Вот тебе еще одна в копилку: ты мудак, профессор.

Я искренне рассмеялся, чувствуя невероятное счастье и облегчение.

– Да это не новость, Азаров. Не надирайся и учись хорошо. Спасибо тебе огромное, – выпалил я, и помчался к машине.

– Сам не сдохни, – усмехнулся мне вслед парень.

Я погнал к дому Маргариты, опять терзал домофон и напросился у ее отца поговорить. Он открыл сразу и ждал меня на лестнице у двери. Мне не пришло в голову ничего умнее, как вывалить ему всю правду. Только так я мог попытаться получить сведения о местонахождении Маргариты.

Впрочем, мою откровенность папа Марго не оценил. Я получил только удар в лицо и обещание закопать меня за домом, если я еще раз сунусь сюда или окажусь рядом с его дочерью. Возможно, он прибил бы меня сейчас, но спасла мама, которая тоже не особенно доброжелательно на меня посмотрела.

– Не стоит вам сюда приходить, молодой человек, – строго выдала она.

На этом и закончилось знакомство с родителями.

Что мне оставалось во всем этом хаосе? Только писать.

Телефон Марго не отвечал. В соцсетях она тоже не появлялась. Когда я уже лез на стены от желания вернуть ее, меня озарило. Она должна узнать, что я люблю ее. Должна понять, что мы важнее всего. Должна вернуться и быть моей. Без всех этих глупостей.

И я сел писать. Книга – единственная связь, которая осталась между нами.

Не знаю, сколько времени я не выходил из дома. Завтракал консервами ближе к трем часам дня, зубы чистил к шести вечера и то не всегда, спал плохо, не бегал, телек не включал, новости не читал, только писал, как псих, без остановки. Я хотел скорее. Я гнал окрыленный вдохновением и надеждой. Она прочитает и поймет. Должна. Обязана. Если любит меня… Она ведь любит, я знаю.

Едва я поставил точку, отправил рукопись не в редакцию, а первым делом ей на почту.

«Марго, ты хотела прочесть. Я только что закончил. Надеюсь, тебе понравится. Знай, я не смог бы это сделать без моей Гретхен. Пожалуйста, возвращайся. Ты нужна мне.

Твой Мефисто».

Глава 19. Марго

Я постоянно мерзла, а ведь стояло лето.

Северное лето.

А еще я упрямо шла к мечте. Даже перестала ползти. Прямо-таки бежала, неслась во весь опор. Так разогналась, что попала аж в Ненецкий автономный округ.

Еще бы я здесь не мерзла.

Как так вышло? Ну, я добила сессию, выслушала нотации ректора, не вступая с ним в споры, не отрицая, не бросаясь на амбразуру, не отстаивая свою и Мефистофеля поруганную честь. Хотя Георгиевич ждал именно этого.

А после забрала документы и перевелась на журфак. Меня зачислили.

Но радости я не ощутила. Такой опустошающей тоски, как в тот день, когда сбылись мои мечты, я не ощущала еще никогда в жизни.

Мои чувства были похожи на выгоревшую пустыню. В моей жизни больше не было мужчины, который поддерживал меня эти два месяца и помогал идти к мечте. Я сама так решила и, как бы ни было тяжело, отлично знала: так будет лучше.

Судьбоносный разговор я подслушала случайно. Завкаф возмущался тем, что ни один студент журфака не согласился на его предложение о практике. Ни деньги, ни зачеты автоматом никого не соблазнили.

Что это за практика такая, подумала я. И ноги сами понесли меня к мечте. Я очень нуждалась в практике. А свалить куда-нибудь, вообще было недостижимой мечтой. Максимум, что мне светило этим летом, это поездка на дачу в пригород.

И вот так я оказалась в плацкарте поезда, а потом и на борту ледокола. Где-то между северными меридианами Жопа Мира и Окончательный Писец меня пересадили на паром и доставили, наконец, по месту назначения.

Поселок городского типа Амдерма.

Ни фига общего с Амстердамом, хотя поначалу я их и путала. Больше не буду. Я вообще впредь буду тщательно сверяться с картами, чтобы ни одно приключение не заканчивалось дальше средней полосы России.

Что было в Амдерме? Ничего. Только грязь по колено, кучи ржавого металлолома, олени и деятельная Таисия Радова[1 - Таисия Вознесенская и Федор Радов герои книги "Горячее северное лето" Жасмин Майер], неестественная счастливая для того, что нас окружало.

Больше в поселке ничего не было. Я словно оказалась в Чернобыльской Зоне Отчуждения, где просто забыли сотню-две человек и меня заодно. Кажется, мои родители тоже решили, что Амдерма это пригород Амстердама. Иначе я не понимаю, как они меня отпустили сюда.

Впрочем, именно этот странный мир постапокалипсиса очень помог забыться. Ничего общего с моей прежней жизнью, никаких точек соприкосновения с реальностью. Очень отрезвляет.

Моим журналистским заданием, которое озвучила Таисия Михайловна, стало: «Описать жизнь и проблемы ПГТ Амдерма так, словно ничего более захватывающего в целом мире не было».

Ну, например, про северных комаров, которые могли загрызть даже оленей.

– Отличная идея! – воскликнула Таисия Радова, сверкая улыбкой.