Запасные

Пёрышко тотчас сорвалось с места и полетело обратно в лес. Дара уже привычно последовала за ним. Несмотря на сильную усталость, дорога домой заняла совсем немного времени. Может, потому, что теперь в её голове крутилась лишь одна мысль: богиня… Так сказал больной мальчик. Понятно, что не её он так назвал: худенькая девчонка в ночной сорочке, с едва начинающими отрастать волосами, даже умирающему вряд ли покажется божественно прекрасной…

К тому же вспомнился рассказ матери Геновефы, ещё с поездки из приюта в Лазурную обитель. Настоятельница тогда много чего увлекательного поведала перепуганным сироткам. В основном, то были преданья далёкой старины, поучительные и утешительные. Средь них и сказ о том, что Триединая богиня, которую все кельтские народы почитали как Праматерь человеков, в давние времена являлась людям намного чаще, чем ныне, и не только в образе девы, матери или старухи; она запросто могла обернуться растением или животным, чаще всего – сияющей золотой птицей, какие ещё называют жар-птицами, или белоснежным единорогом…

***

Три ночи подряд Дара навещала больного мальчика в маленьком лесном храме Триединой богини. Золотое пёрышко прятала в укромном месте, на обратной стороне медальона, который никогда не снимала и к которому уже все в школе привыкли – мало ли кто какие амулеты носит? В полночь, убедившись, что Ирма и Рубина крепко спят, она доставала медальон, пёрышко само отлипало от него и вело её кратчайшим путём в святилище. Мальчик шёл на поправку, кровь его постепенно обновлялась; он был ещё очень слаб и всё время спал, что, по сути, было только к лучшему: во сне процесс восстановления проходит быстрее. Возвращалась оттуда перед рассветом, уставшая, но довольная, и успевала ещё поспать часок до подъёма.