Писательский биатлон

Алексей распутал наши лыжи, помог подняться, и мы тихонько двинулись к финишу. По дороге рассказывали друг другу забавные истории и смеялись.

– Ну что, спортсмены, а вот и подходят к финишу наши последние участники и среди них – чемпион наших прошлых соревнований Алексей Быстрых. Сегодня он финиширует последним, но посмотрите на его счастливое лицо! Его улыбка напоминает нам о том, что главное в соревнованиях – не победа, а участие.

Ко мне подбежала Нинка.

– Мать, ну ты где потерялась? И откуда у тебя такой замечательный рог? С тобой всё хорошо?

– Со мной всё отлично.

Алексей коснулся моего плеча и протянул сосновую шишку.

– Аня, в память о нашем падении я дарю вам эту сосновую шишку. И я хочу пригласить вас на свидание, вы же не против?

Мы обменялись телефонами, и он ушёл, а я поднесла к носу шишку и вдохнула её сосновый аромат. И всё-таки Нинка права – мы были одинокими, потому что не занимались спортом.

Один день из жизни города N

Ирина Трушина @irinatru.writer

В городе N снова буйствовал вирус. Границы давно на замке. Мимо злых городничих не проскочит и блоха.

С утра объявили новую цифру – более тысячи заболевших. Вируса никто не боялся, все давно устали от постоянного страха и перестали сопротивляться. Оставалось просто ждать и молиться. Тем, кто ещё верил.

Люди на улицах шарахались друг от друга, как от вампиров или оборотней. Никто не верил в помощь N-ской медицины, которая только и умела, что ставить пиявок и пускать кровь безо всякой надобности.

Давно позабыта практика семейных и участковых врачей, зато вовсю процветало сарафанное радио, где делились всем: советами, вариантами снадобий и контактами гробовщика. На всякий случай. Последняя информация пользовалась особой популярностью.

Думаю, даже появление Спасителя никого бы не удивило, настолько люди смирились с неизбежным.

Санитары леса вели приём исключительно по понедельникам, один час в неделю. Никто не знал, когда этот час наступит. Многие пытались вальнуть противника, чтобы в нужный момент первыми стоять у покосившейся двери с красным крестом.

Василий был атеистом. Он рано потерял родителей и давно перестал верить в чудеса. Единственное, во что верил точно – это в себя. Василий любил размышлять о светлом будущем, о том, как не станет никаких болезней и люди смогут обходиться без врачей и лекарств. Несмотря на то, что жил он на самом верхнем этаже в крохотной комнатушке, еле-еле освещаемой тлеющей лучиной. А ещё он тайком писал картины.

Любимым цветом художника стал цвет надежды. Зелёные луга и поля с лёгкостью появлялись из-под кисти мастера, возрождая желание жить и творить. А разве это не обыкновенное чудо?

В понедельник по городу распространился слух, что Василий исчез.

Творец и Муза

Каким же был наш художник?

Внешне Василий ничем не выделялся из толпы. Серое пальто, слегка небритый вид, наскоро замотанный шарф. Зимой вечно кутался, как будто хотел защититься ото всех и вся. Вид художника говорил о его безразличии к прелестям окружающего мира и о том, что думали о нем другие. Почти всегда Василий обитал в своих фантазиях. В них сбывались мечты и оживали таинственные образы, хранящиеся в подсознании.

Василий всегда пользовался вниманием женщин. Чем он брал слабый пол, оставалось загадкой, но каждые выходные в «галерее» (так художник в шутку называл свою каморку) появлялась новая натурщица. Заметьте, девушки никогда не повторялись.

Под звуки «Времён года» Чайковского в мастерской творилось волшебство. Суровые серые будни как будто растворялись с каждым взмахом кисти. Недаром Василий носил звучную фамилию – Цветков.

Немногочисленные друзья не представляли Василия без работы. Повсюду с ним путешествовала дорожная сумка, полная эскизов и набросков. Он мог остановиться посреди проспекта, достать блокнот и начать рисовать. Василию даже дали прозвище «карнетчик» (от французского слова «carnet» – блокнот). Пару раз он чуть не угодил под копыта лошади, когда, замечтавшись, переходил улицу.

Родных в городе у Василия не было, помощи ждать неоткуда, поэтому приходилось браться за любую работу. Краски сами себя не купят, да и за каморку каждый месяц вынь и положь пять с половиной рубликов хозяйке. Василий мечтал писать иконостасы, хотя считал себя человеком неверующим. Вот только модели подходящей не находил.

Всё изменил его величество Случай. В воскресенье в дверь мастерской постучали.

– Это вам нужна натурщица? Меня зовут Лиза.

Препятствие

Шло время. Муки совести обвили нашего героя, словно лианы. С одной стороны, каждый свободный миг Василий бежал в мастерскую работать над портретом Лизы. С другой – он не получал от этого занятия ни гроша, а скорее, наоборот. Лиза была настолько прекрасна, что художник откладывал последние деньги, чтобы заплатить ей за позирование.

В понедельник утром хозяйка пришла за очередной оплатой.

– Извольте заплатить за этот месяц или пакуйте ваше барахлишко и убирайтесь ко всем чертям! – выдала она, громко хлопнув дверью.

Угроза выселения становилась вполне реальной. Василий понимал, что готов рисовать Лизу в самом глухом подвале, но холст и краски требовали бережного отношения.

Василий сходил с ума по Лизе. Однажды он случайно дотронулся до её бархатной кожи и пропал. Даже стихотворный дар проснулся:

«Ваша красота как цветок, как весна, как пожар,

Вашими устами да пить нектар,

Вы моя богиня, муза во плоти,

Рисовать вас вечно – мой мотив!»

Но Лиза по-прежнему была холодна. К тому же художника терзала мысль о моменте окончания работы над портретом. Потерять Лизу он боялся большего всего. И, как оказалось, не зря.

Медальон

Лиза хранила тайну. Девушке нельзя влюбляться по-настоящему. Давным-давно на женскую часть семьи наложили заклятье. Как только женщина влюблялась, то исчезала навеки. Так пропали мать и бабушка. Никто в семье ни разу не поднимал эту тему. Лизу вырастил отец, который берёг единственную дочь как зеницу ока.

Увидев художника, рисующего закат на Невском, у девушки ёкнуло сердце.

– Мне нельзя влюбляться, мне нельзя влюбляться! – твердила она снова и снова. Но сердце не слышало голос разума.

Лиза проследила, какие места посещал художник, и узнала адрес мастерской. Натурщица нуждалась в деньгах. Её отец ничего не знал.

Василий нравился ей всё больше и больше. Лиза тонула в аромате белых пионов, которые дарил мастер. Захотелось преподнести ответный подарок. Лёгким движением руки Лиза сняла с шеи медальон и протянула художнику.

– На память! – произнесла она. – Чтобы никогда не забывали.

Это казалось Василию невозможным. Он будет хранить медальон как сокровище.

Портрет закончен. Художник вышел помыть кисти, а когда вернулся, любимой в мастерской не оказалось.

Василий запаниковал. Играть в прятки не хотелось. Лиза не оставила адреса. Неделю мастер горевал, потом собрал вещи, расплатился за каморку и исчез.

Позже в комнате обнаружили открытый медальон, а в нём две фотографии – художника и его Музы.