Мегрэ и строптивые свидетели

Еще один молокосос, правда постарше следователя Анжело. В этом старомодном доме, принадлежавшем прошлому веку, Мегрэ ожидал встретить иного адвоката, старого нечистоплотного сутягу.

Раделю никак нельзя было дать больше тридцати пяти лет, и он был почти так же подтянут и выхолен, как и следователь Анжело.

– Господа, мне известно лишь то, что месье Арман Ляшом счел необходимым сообщить мне по телефону, и посему я прежде всего прошу извинения за реакцию моего клиента. Попытавшись представить себя на его месте, вы его, безусловно, поймете. Я пришел сюда скорее в качестве друга, чем адвоката. Для того чтобы рассеять это недоразумение, заявляю, что Арман Ляшом очень плохо себя чувствует. Смерть его брата, бывшего душой этого дома, глубоко потрясла его, и нет ничего удивительного, что, будучи не знакомым с работой полиции, он уклонился от некоторых вопросов.

Мегрэ вздохнул, как бы набираясь терпения, и зажег потухшую трубку.

– Следовательно, я буду присутствовать по просьбе месье Ляшома при дальнейшем допросе, который вам угодно будет вести, но я настаиваю на том, чтобы мое присутствие не воспринималось как стремление данного семейства занять оборонительную позицию.

Он взглянул на следователя, затем на комиссара.

– Кого вы желаете допрашивать?

– Мадам Ляшом, – сказал Мегрэ, указывая на молодую женщину.

– Я только попрошу вас не упускать из виду, что мадам Ляшом так же глубоко потрясена, как и ее супруг.

– Мне хотелось бы допросить каждого из свидетелей в отдельности.

Арман Ляшом нахмурился. Мэтр Радель прошептал ему что-то на ухо, и тогда он наконец решился выйти из комнаты.

– Скажите, мадам, не получал ли ваш шурин в последнее время каких-либо угрожающих писем?

– Конечно нет.

– Он вам бы рассказал?

– Полагаю.

– И вам, и всем остальным членам семьи?

– Он бы сказал нам всем.

– И своим родителям тоже?

– Возможно, нет, считаясь с их преклонным возрастом.

– Следовательно, он рассказал бы об этом только вам и вашему мужу.

– Я считаю это вполне естественным.

– Отношения между обоими братьями были дружескими, родственными?

– Очень дружескими и очень родственными.

– А с вами?

– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать.

– Какой характер носили ваши отношения с шурином?

– Простите за то, что я прерываю вас, – вмешался мэтр Радель, – но этот вопрос задан в такой форме, что может показаться тенденциозным. Я надеюсь, месье Мегрэ, что вы не имели намерения инсинуировать…

– Я ничего не инсинуирую. Я только спрашиваю, были ли отношения между мадам Ляшом и ее шурином дружескими?

– Конечно, – сказала она.

– Нежными?

– Как во всех семьях, я думаю…

– Когда вы видели его в последний раз?

– Но… сегодня утром…

– Вы хотите сказать, что сегодня утром вы видели его мертвым в его комнате?

Она кивнула.

– Когда вы его видели в последний раз живым?

– Вчера вечером.

– В котором часу?

Невольно она бросила быстрый взгляд на адвоката.

– Было приблизительно половина двенадцатого ночи.

– Где вы его видели?

– В коридоре.

– В том самом коридоре, куда выходят двери и вашей, и его комнаты?

– Да.

– Вы шли из этой гостиной?

– Нет.

– Вы были вместе с мужем?

– Нет. Я вернулась одна.

– Ваш муж оставался дома?

– Да. Он мало выезжает. В особенности с тех пор, как он чуть не умер от плеврита. У него всегда было слабое здоровье…