Пятнадцатилетний капитан

Видя, что Дик спокоен, миссис Уэлдон снова поверила в счастливый исход путешествия. Впрочем, она никогда не поддавалась отчаянию, ибо прежде всего полагалась на милость неба и черпала душевную бодрость в искренней вере и молитве.

Дик Сэнд распределил время так, что на его долю выпали ночные вахты у штурвала. Днем он спал пять-шесть часов, и, по-видимому, этот недолгий сон восстанавливал его силы – особой усталости он не чувствовал. Когда молодой капитан отдыхал, у штурвала стояли Том или его сын Бат. Благодаря помощи Дика они мало-помалу становились неплохими рулевыми.

Миссис Уэлдон часто беседовала с Диком. Он очень ценил советы этой отважной и умной женщины. Каждый день он показывал ей на карте пройденный «Пилигримом» за сутки путь, определяя его лишь по направлению судна и средней скорости его хода.

– Вот видите, миссис Уэлдон, – говорил он, – при таком попутном ветре перед нами скоро откроются берега Южной Америки. Я не решаюсь утверждать, но очень надеюсь, что мы окажемся тогда близ Вальпараисо.

Миссис Уэлдон не сомневалась, что «Пилигрим» держит правильный курс и что попутный северо-западный ветер несет его к намеченной цели. Но каким еще далеким казался берег Америки! Сколько опасностей подстерегало судно на пути к суше, даже не считая тех перемен, какими грозят и небо и море!

Беспечный, как все дети его возраста, Джек опять начал играть и бегать по палубе, возиться с Динго. Он замечал, конечно, что Дик уделяет ему теперь меньше времени, чем прежде, но миссис Уэлдон объяснила сыну, что не следует отрывать Дика от работы, и послушный мальчик не приставал к «капитану Сэнду».

Так текла жизнь на борту «Пилигрима». Негры все лучше усваивали свое новое матросское ремесло и неплохо справлялись с делом. Старый Том выполнял обязанности боцмана, и, несомненно, сотоварищи сами выбрали бы его на эту должность. В те часы, когда молодой капитан отдыхал, Том был начальником вахты, и вместе с ним дежурили Бат и Остин; Актеон и Геркулес составляли вторую вахту под начальством Дика Сэнда. Таким образом, каждый раз один стоял у штурвала, а двое других несли вахту на носу.

Хотя судно находилось в пустынной части океана и здесь можно было не опасаться столкновения с встречным кораблем, Дик Сэнд требовал от вахтенных внимания и бдительности. С наступлением темноты он приказывал зажигать ходовые огни: зеленый фонарь на правом борту и красный на левом – требование, конечно, вполне разумное.

Иногда в течение тех ночей, которые Дик Сэнд проводил у штурвала, он совсем изнемогал, чувствовал непреодолимую слабость. Рука его поворачивала штурвал почти инстинктивно. Усталость, с которой он не хотел считаться, брала свое.

В ночь с 13 на 14 февраля Дик вынужден был отдохнуть несколько часов. У штурвала его заменил старик Том.

Небо сплошь затягивали облака; к вечеру похолодало, и они спустились очень низко. Было так темно, что с палубы нельзя было разглядеть верхние паруса, терявшиеся во мраке. Геркулес и Актеон несли вахту на баке.

На корме слабо светился нактоуз, и этот мягкий свет отражался в металлической отделке штурвала. Фонари ходовых огней были обращены к горизонту, и палуба судна оставалась погруженной в темноту.

Около трех часов ночи со старым Томом, утомленным долгой вахтой, случилось что-то похожее на гипнотический сон: глаза его, слишком долго смотревшие на светящийся круг нактоуза, вдруг перестали видеть, и он оцепенел в сковавшей его дремоте.

Он не только ничего не видел, но если бы даже его сильно ущипнули, он, вероятно, тоже ничего не почувствовал бы. И потому он не заметил, что по палубе скользнула какая-то тень.

Это был Негоро.

Подкравшись к компасу, судовой кок подложил под нактоуз какой-то тяжелый предмет, который он держал в руке. Несколько секунд он смотрел в нактоуз на освещенную картушку, а затем бесшумно исчез.

Если бы Дик Сэнд, сменивший поутру Тома, заметил предмет, положенный Негоро под нактоуз, он поспешил бы убрать его.

Это был железный брусок, под влиянием которого показания компаса изменились. Вместо того чтобы указывать направление на магнитный полюс, которое лишь немного отличается от направления на истинный полюс, стрелка указывала теперь на северо-восток. Отклонение это достигло четырех румбов,[40 - Румб – 1/32 доля окружности, то есть 11°15'.] то есть половины прямого угла.

Через мгновение Том очнулся. Он бросил взгляд на компас… Ему показалось – могло ли быть иначе? – что «Пилигрим» отклонился от курса.

Том повернул штурвал и направил корабль прямо на восток… Так ему по крайней мере казалось.

Но вследствие отклонения стрелки, о котором он, конечно, и не подозревал, курс корабля, измененный на четыре румба, лег теперь на юго-восток.

Таким образом, «Пилигрим», продолжая идти вперед с прежней скоростью, уклонился от заданного курса на 45°.

Глава одиннадцатая

Буря

За всю следующую неделю, с 14 по 21 февраля, на судне не произошло ничего примечательного. Северо-западный ветер понемногу крепчал, и «Пилигрим» быстро продвигался вперед, делая в среднем по сто шестьдесят миль в сутки. Большего и нельзя было требовать от судна такого тоннажа.

Дик Сэнд предполагал, что шхуна приближается к водам, по которым проходят трансокеанские пароходы, поддерживающие пассажирское сообщение между двумя полушариями. Он надеялся встретить один из таких пароходов и твердо решил либо переправить на него своих пассажиров, либо получить с него временное подкрепление из нескольких матросов, а может быть, и офицера. Но как ни всматривался он в даль, нигде не было видно ни одного судна. Море по-прежнему оставалось пустынным.

Это не могло не удивлять Дика Сэнда. Он участвовал уже в трех дальних плаваниях на китобойных судах и много раз пересекал эту часть Тихого океана, где, по его расчетам, находился сейчас «Пилигрим». При этом он неизменно встречал то американское, то английское судно, которые либо шли от мыса Горн к экватору, либо направлялись к этой крайней южной оконечности Американского континента.

Но Дик Сэнд не знал и не мог даже подозревать, что сейчас «Пилигрим» находится в более высоких широтах, то есть гораздо южнее, чем он предполагал.

Это обусловливалось двумя причинами.

Во-первых, местные течения, скорость которых Дик Сэнд мог оценить лишь очень приблизительно, незаметно, но непрерывно сносили корабль в сторону от курса.

Во-вторых, компас, испорченный преступной рукой Негоро, давал неправильные показания, а Дик Сэнд не мог их проверить, так как второй компас был сломан. Поэтому хотя молодой капитан считал – и не мог не считать, – что ведет судно на восток, в действительности он вел его на юго-восток! Компас всегда был перед его глазами. Лаг регулярно бросали. Эти два прибора позволяли приблизительно определять число пройденных миль и более или менее точно вести судно по курсу. Но достаточно ли этого было?

Дик Сэнд всячески старался внушить бодрость миссис Уэлдон, которая иногда тревожилась из-за последних неприятных случайностей.

– Мы доплывем, мы доплывем, – говорил он ей. – Мы доберемся до американского побережья. Не так уж важно, в каком месте, но мимо пройти мы не можем.

– Я не сомневаюсь в этом, Дик!

– Конечно, миссис Уэлдон, я был бы куда спокойнее, если бы вас не было на борту и мне приходилось бы думать только о нас, но…

– Но если бы меня не было на борту, – отвечала миссис Уэлдон, – если бы кузен Бенедикт, Джек, Нэн и я не плыли на «Пилигриме» и если бы вы не подобрали в море Тома и его товарищей, то вас было бы тут только двое – ты и Негоро!.. Что было бы с тобой, если бы ты остался один с этим злым человеком, которому ты не можешь доверять? Да, мой мальчик, что с тобой было бы?

– Я начал бы с того, – решительно сказал юноша, – что лишил бы Негоро возможности вредить…

– И один управился бы с судном?

– Да, один… с помощью Божьей.

Твердый и решительный тон юноши успокаивал миссис Уэлдон. И все же она не могла отделаться от тревожного чувства, когда смотрела на своего маленького сына. Мужественная женщина старалась ничем не проявлять своего беспокойства, но как щемило материнское сердце от тайной тоски!

Однако если молодой капитан не обладал еще достаточными навигационными знаниями, чтобы определять место своего корабля в море, у него было чутье истого моряка и «чувство погоды». Вид неба, с одной стороны, и показания барометра – с другой, позволяли ему наперед подготовиться к изменениям ветра. Капитан Халл, хороший метеоролог, научил его пользоваться этим инструментом, предсказания которого на редкость точны.

Мы вкратце расскажем здесь, как надо вести наблюдения с помощью барометра.[41 - Извлечено из «Иллюстрированного словаря» Ворпьера. – Примеч. авт.]

«1. Когда после достаточно долгого периода хорошей погоды барометр начинает быстро и непрерывно падать – это верный признак дождя. Однако если хорошая погода стояла очень долго, ртутный столбик может опускаться два-три дня, раньше чем в атмосфере произойдут сколько-нибудь заметные изменения. В таких случаях чем больше времени прошло между началом падения ртутного столба и началом дождей, тем дольше будет держаться дождливая погода.

2. Если, наоборот, во время долгого периода дождей барометр начнет медленно, но непрерывно подниматься, можно с уверенностью предсказать наступление хорошей погоды, и эта хорошая погода удержится тем дольше, чем больше времени прошло между началом подъема ртутного столба и первым ясным днем.

3. В обоих случаях, если погода изменится сразу после начала подъема или падения ртутного столба, это изменение будет весьма непродолжительным.

4. Если барометр медленно, но беспрерывно поднимается в течение двух-трех дней и дольше, это предвещает хорошую погоду, хотя бы все эти дни и лил не переставая дождь, и vice versa.[42 - Наоборот (лат.).] Но если барометр медленно поднимается в дождливые дни, а с наступлением хорошей погоды начинает падать, – хорошая погода удержится очень недолго, и vice versa.

5. Весной и осенью быстрое падение барометра предсказывает ветреную погоду. Летом, если погода стоит жаркая, оно предсказывает грозу. Зимой, после продолжительных морозов, быстрое падение ртутного столба говорит о предстоящей перемене направления ветра, сопровождающейся оттепелью и дождем, но повышение ртутного столба во время продолжительных морозов предвещает снегопад.

6. Частые колебания уровня ртутного столба, то поднимающегося, то падающего, ни в коем случае не следует рассматривать как признак приближения длительного периода сухой либо дождливой погоды. Только постепенное и медленное падение или повышение ртутного столба предвещает наступление долгого периода устойчивой погоды.

7. Когда в конце осени, после долгого периода ветров и дождей, барометр начинает подниматься, это предвещает северный ветер и наступление морозов».

Таковы общие выводы, которые можно сделать из показаний этого ценного прибора.