Черная Индия

– Добро пожаловать, мистер Джемс! – закричал он ему, и его голос громко зазвучал под сводами галерей. – Добро пожаловать в коттедж старого углекопа! Дом Фордов по-прежнему гостеприимен, хотя и находится под землей на расстоянии 1 500 футов.

– Как поживаете, мой добрый Симон? – спросил Джемс Старр, пожимая руку, протянутую ему хозяином.

– Прекрасно, мистер Старр! Да и как же может быть иначе, когда мы здесь защищены от всех резких перемен погоды? Ваши леди, которые каждое лето отправляются подышать воздухом в Нью-Хейвен или в Портобелло[5 - Морские купания в окрестностях Эдинбурга.], сделали бы гораздо лучше, если бы пожили несколько месяцев в копях Аберфойла! Здесь они, по крайней мере, не простудились бы, от чего не убережешься на сырых улицах вашей старой столицы.

– Вполне с вами согласен, Симон, – ответил Джемс Старр, радуясь тому, что нашел углекопа таким, каким он был прежде. – Признаться, я частенько себя спрашиваю, почему не ухожу из своего дома на Кэнонгейт, чтобы поселиться в каком-нибудь коттедже по соседству с вами.

– Если хотите, мистер Старр, то… я знаю одного из ваших бывших углекопов, который будет очень рад жить рядом с вами.

– Ну, как здоровье Мэдж? – спросил инженер.

– Старуха еще здоровее, чем я, если только это возможно! – ответил Симон Форд. – Она будет очень рада видеть вас у нас за столом. Я думаю, что она превзойдет себя, чтобы только хорошенько угостить вас.

– Увидим, Симон, увидим! – сказал инженер, который после долгой ходьбы был не прочь отведать хорошего завтрака.

– Вы не хотите поесть, мистер Старр?

– Очень даже хочу. Аппетит у меня разыгрался. И потом такая скверная погода!..

– А! Там наверху ведь дождь! – заметил Симон Форд.

– Да, Симон! И Форт разбушевался, как море!

– Ну вот видите, мистер Джемс! А здесь никогда не бывает дождя! Впрочем, к чему я вам это говорю? Вы сами знаете все не хуже меня! Вы в коттедже. Это – самое главное, и еще раз скажу: добро пожаловать!

Симон Форд, сопровождаемый Гарри, ввел Джемса Старра в свое жилище. Старр очутился посреди большой комнаты, освещенной несколькими лампами, одна из которых оказалась висящей.

На столе, накрытом чистой скатертью, было уже все готово для завтрака; вокруг стола стояли четыре стула, обитых кожей.

– Здравствуйте, Мэдж! – сказал инженер.

– Здравствуйте, мистер Джемс! – ответила шотландка, которая поднялась со стула, чтобы поздороваться с гостем.

– Я с удовольствием вас вижу, Мэдж!

– Всегда приятно, мистер Джемс, видеть тех, кому оказывал только добро.

– Ну, жена, суп на столе, – перебил тут Симон Форд, – и ни к чему заставлять мистера Джемса ждать. У господина инженера аппетит сейчас, как у углекопа, и нам приятно будет показать, что наш мальчик не заставляет нас голодать в коттедже. Кстати, Гарри, – добавил старый рабочий, обращаясь к сыну, – Жак Риан приходил к тебе сегодня.

– Я знаю, отец! Мы встретили его в шахте Яроу.

– Это прекрасный и веселый товарищ, – сказал Симон Форд. – Но мне кажется, ему нравится там, наверху! Значит, у него нет настоящей крови углекопа в жилах. Прошу за стол, мистер Джемс; завтракать надо хорошенько, потому что обедать нам сегодня не придется, да и ужинать будем довольно поздно.

Но прежде, чем сесть за стол, инженер обратился к своему хозяину со следующими словами:

– Да, Симон… Вы ведь желаете, чтобы я поел с аппетитом?

– Вы окажете нам этим величайшую честь, мистер Джемс, – ответил Симон Форд.

– Прекрасно, но для этого нужно отбросить всякие заботы… Вот почему я теперь же хотел бы предложить вам два вопроса.

– Пожалуйста, мистер Джемс.

– В вашем письме вы говорите, что сделаете мне интересное сообщение?

– Оно на самом деле интересно.

– Для вас?..

– Для вас и для меня, мистер Джемс. Но я хотел бы сообщить вам это после завтрака и на самом месте, а то, пожалуй, вы мне не поверите.

– Симон, – заметил инженер, – посмотрите мне… прямо в глаза. Интересное сообщение?.. Да?.. Хорошо! Я не спрашиваю вас больше об этом, – добавил он, как будто бы во взгляде старого углекопа он прочел ответ, на который надеялся.

– А второй вопрос? – спросил хозяин.

– Вы знаете, Симон, кто мне написал это? – ответил инженер, показывая анонимное письмо, что он получил.

Симон Форд взял письмо и с большим вниманием прочитал его.

Потом он подал его своему сыну.

– Ты знаешь эту руку? – поинтересовался он.

– Нет, отец! – ответил Гарри.

– И на этом письме тоже был штемпель почтового отделения в Аберфойле? – спросил Симон Форд у инженера.

– Да, как и на вашем, – сказал Джемс Старр.

– Что ты думаешь обо всем этом, Гарри? – произнес Симон Форд, лоб которого несколько нахмурился.

– Я думаю, отец, – ответил Гарри, – что кому-то нужно было помешать тому, чтобы мистер Джемс Старр к нам приехал.

– Но кому же это? – вскричал старый углекоп. – Кто мог разгадать самые сокровенные мои мысли?

И Симон Форд впал в задумчивость, из которой его вскоре вывел голос Мэдж.

– Сядемте, мистер Старр, – сказала она. – Суп остынет. Не будем больше думать об этом письме!

Все последовали ее приглашению и заняли свои места за столом. Джемс Старр сел напротив Мэдж, отец и сын – друг против друга.

Завтрак в шотландском вкусе был очень хорош. Сначала ели hotchpotch – суп, в котором мясо плавало посреди великолепного бульона. По словам Симона, его жена не знала соперниц в искусстве приготовления hotchpotch’а.

Впрочем, то же самое можно было сказать и относительно следующего блюда, рагу из курицы, которое заслуживало одних лишь похвал.

Все запивалось превосходным элем, купленным в одной из лучших пивоварен Эдинбурга.

Но главное блюдо оказалось еще впереди. Это был хаггис, национальный пудинг, который готовят из мяса и ячменной муки. Замечательное блюдо, внушившее поэту Бернсу одну из его лучших од, имело участь всего прекрасного на этом свете: оно исчезло, как мечта.