7 детективных историй

Ронни и Рут направились пропустить по стаканчику в «Дикие Бизоны», а мы с Донной пошли в сторону ее дома. Я чувствовал, как ей было неловко, она была словно не со мной в тот момент. Она оглядывалась и смотрела по сторонам, боявшись увидеть знакомого или родственника мужа. Ей казалось, что все смотрят и осуждают ее.  На полпути к дому она спросила:

– Стоп! А ты ни разу не спросил где я живу! А идешь довольно уверенно в верном направлении! – с подозрением сказала Донна.

– Интуиция! – сказал я, с улыбкой глядя на Донну.

Но я все же признался ей, что следил за ней тогда. Признался и в том, что после того, как увидел ее впервые в таверне, не мог уже ни о ком думать, кроме нее. О том, как долго искал встречи с ней и как хочу снова и снова увидеть ее улыбку. Рассказал и о том, как обманом выманивал официантку, чтоб именно Донна пришла подменить ее. Может, не стоило рассказывать ей все. Но мне не хотелось ей лгать или вводить ее в заблуждение. Я хотел рассказать ей все. И я рассказал. Рассказал, что она самая удивительная и потрясающая девушка. И что я бы хотел сделать ее самой счастливой. Но в момент моего эмоционального монолога она прервала меня, сухо сказав:

– Спасибо, Алрой, но мне это все уже говорили. Много лет назад я все это уже слышала! – сказала Донна, грустно улыбнувшись уголками рта, накрашенного ярко-красной помадой.

Я же встал в ступор и не знал, что сказать. Я понимал, что я для нее очередной балабол, который, как и Джозеф, разочарует ее. Который когда-то обещал сделать ее самой счастливой, любить до конца своих дней, но всего-то через десять лет свел все это на нет. Я хотел ей сказать, что я другой. Я не такой, как ее муж. Что я ее не подведу. Но что у меня было кроме слов? И я решил не сотрясать воздух и взять себя в руки. Мужчина, который слишком много говорит, не вызывает доверия. А действия всегда говорят громче слов. В моей голове проносились сотни мыслей и идей. Но я не знал, что я должен делать. Однако, сдаваться я не хотел.

– Я понимаю. Но жизни нужно давать второй шанс, разве нет? – спросил я, глядя на самую красивую девушку в мире.

– Никогда не знаешь, где шанс, а где грабли, на которые все мы склонны снова и снова наступать, – сказала Донна холодным тоном.

– Мы еще увидимся? – спросил я Донну, подходя к ее дому.

– Разумеется, это ведь маленький город, – сказала Донна, повернувшись ко мне спиной и направившись в сторону двери своего дома.

Она не обернулась. А я стоял, как вкопанный, в надежде что она повернется. Вечер был теплый и звездный. По пути я встретил Ронни и Рут, которые выходили из «Диких Бизонов», они обнимались и весело смеялись, затем Рут меня строго спросила:

– Ты проводил Донну?

– Да, с поставленной задачей я справился! – ответил я.

– Мы идем на вечеринку к моему соседу, Джону Коулману, присоединяйся, – сказал мне Ронни.

Планов на вечер у меня не было, и я решил развеяться с друзьями. В послевоенные годы настояния были праздные. Все стали чаще пить и вести разгульный образ жизни. Вечеринки были популярным явлением. Всем хотелось выдохнуть и расслабиться. Джон Коулман успел побывать на войне. Только о ней и говорил постоянно, но вечеринки у него были самые шумные и посещаемые. Жил он в небольшом двухэтажном доме. С просторным задним двором, в котором росли несколько больших дубов, на которые Джон для антуража развесил гирлянды. Сам Джон был плечистым парнем двадцати семи лет, под два метра ростом с ярко рыжей шевелюрой, темно-зелеными глазами и выступающим подбородком. Он часто шутил что у него типичная внешность ирландца, так как у него были ирландские корни.

На вечеринке было много народа, все веселились и развлекались. Я решил выйти подышать на задний двор. Но как только я туда вышел, я увидел там сидящего на скамье Джозефа Нокса. На коленях у него сидела стройная брюнетка в желтом платье и туфлях на каблуке. Он меня не знал, но я знал его. Я зашел обратно и был в смятении. С одной стороны, мне было неприятно, что он так обходится с Донной. С другой же стороны я понимал, что ее браку конец, и ее история с Джозефом скоро закончится. Для того, чтобы началась моя история с ней. С чистого листа. Я думал о том, было ли Джозефу неловко, когда он сидел с этой девицей, думал ли он, что его осуждают? Ведь все знали, что он человек семейный. Вопрос риторический, конечно же, нет. Ему было плевать на мнение окружающих.

Эта ситуация сделала меня больше уверенным в моих намерениях по отношению к Донне. Да, она была на десять лет меня старше. Но меня это обстоятельство не смущало. Я хотел быть только с ней. Только она была нужна мне.

Впрочем, карма в тот вечер настигла Джозефа. Брюнетка оказалась кузиной хозяина вечеринки, которому не понравилось, что женатый мужчина добивается ее расположения, очевидное, не имея серьезных намерений. Хотя такое понятие, как серьезные намерения, не витало в воздухе на подобных вечеринках.

На следующий день я позвал Донну на пикник. Я встретил ее в обувном магазине, она выбирала сыну детские ботинки. Она отказалась. Сказала, что вчера на ее мужа напали хулиганы, хотели его ограбить. Ей нужно за ним ухаживать. Я не стал рассказывать ей о случившемся. Донна была не глупа, и сама все понимала. Но я не собирался сдаваться. Хоть и не стал рассказывать ей, что ее муж вчера получил тумаков за то, что проявил внимание не той девушке, не в том доме. И Джозефа не грабили, а только он грабил Донну, крадя ее время.

Тем временем конфликт Джозефа и Джона набирал обороты, кузена последнего, Вирджиния, не планировала прекращать отношения с женатым бизнесменом, собственно говоря, Джозеф тоже не желал выпускать брюнетку из поля своего зрения. Кто бы мог подумать, что не я стал главным врагом мужа женщины, которую я любил. Вопреки конфликту, Джозеф и Вирджиния стали тайком встречаться. Кто был не слепой, тот все видел. Джозеф был хозяином не только таверны «Дикие Бизны», но еще и нескольких квартир на втором и третьем этажах. В квартире на третьем этаже жила Рут, а квартира на втором этаже пустовала. Туда Джозеф водил всех своих дам сердца, если можно так выразиться.

Мне было это на руку. Я мог встречаться с Донной в то время, пока ее муж был увлечен другой. Это был словно замкнутый круг из пороков. Тут не было ни правых, ни виноватых.

Я пригласил ее снова на пикник, она согласилась пойти со мной. Но сказала, что может предложить мне только дружбу. Я был согласен на все. Лишь бы проводить с ней время, которого у нее было немного. Большее количество своего времени она проводила с сыном или Рут, которая отучилась на парикмахера и хотела открыть свой салон красоты. Их с Джозефом отец был богатым человеком и готов был выделить младшей дочери средства для собственного бизнеса. Они с Донной искали помещение для этого детища.

С Донной мы хорошо проводили время, мы ходили на пикник, загорали у озера, катались на велосипеде. Мы узнавали друг друга и привязывались друг к другу. В людные места мы ходили очень редко. Чтобы Донна не испытывала стресса, боясь, что нас увидят. В кино мы ходили вчетвером, я, Рут, Донна и Ронни. Ходить компанией – менее заметно и осуждаемо, чем вдвоем. Но на один фильм с Лореттой Янг Донна не пошла. Фильм назывался «Идеальный брак» сорок седьмого года. Она подумала, что название очень ироничное, учитывая нашу ситуацию, и, несмотря на то, что фильм был комедией, нам обоим было не до смеха. Мы и не заметили, как прошел целый год с момента, как я встретил ее впервые в таверне, до момента, когда перестал видеть свое будущее без этой женщины. Но этот год был и моей борьбой с самим собой. Я ненавидел себя за то, что она, проводя время со мной, уходит в другой дом, не наш дом, в дом, где она жила с другим мужчиной. Она не воспринимала меня всерьез, она думала, я не искренен в своих намерениях. Но я давал ей то, чего она хотела. Внимания. Я слушал ее. Мне было интересно все, что она говорит. Каждая ее мысль, слово, идея, умозаключение. Но мне было мало этих редких встреч. Я хотел, чтобы она ушла от Джозефа, развелась с ним. И вышла замуж за меня. Она говорила, что ей нужно время на такое решение.

В то время Джозеф искал вторую официантку в «Дикие Бизоны», так как заведение становилось все более и более популярным. Официанткой стала Вирджиния. Он решил держать любовницу ближе к себе. Через неделю случилось непоправимое. Поздно ночью в трактире «Дикие Бизоны» произошло возгорание. Оно очень быстро распространилось по зданию. Оттуда вынесли четыре человека, не понятно, как там оказавшихся. Это были Донна, Ронни, Рут и Вирджиния. Ронни и Вирджиния не выжили. Рут и Донна были доставлены в больницу. Я не мог даже навестить ее в больнице. Потому что был ей никем, по крайней мере в лице закона. Я был никем той, которая была всем для меня. Я твердо решил, когда она поправится, мы уедем отсюда навсегда. Подальше от этого места. От Ноксов и таверны.

На следующий день арестовали кузена Вирджинии – Джона Коулмана. Он враждовал с Джозефом и все это знали. Вероятно, он решил сжечь его таверну, не зная, что там были люди. В частности, его родственница, которую он пытался защищать от Джозефа. Он отрицал свою вину. Он был разбит. Умерли его сестра и его сосед, его друг – Ронни. И мой друг. Мы все были потеряны и озлоблены. Наши близкие люди пострадали. Мы были беспомощны и сломлены. Я потерял друга и чуть не потерял Донну.

Джона вскоре отпустили, так как у него было алиби, и он не мог быть в то время возле таверны. Через две недели Донну выписали из больницы, а Рут выписали через месяц. Все стали жить как прежде. Джозеф стал восстанавливать свою таверну, которая была золотой жилой и приносила большую прибыль. Рут открыла свой салон красоты. Донну я не видел около полугода после этих событий. Она избегала меня. Я не понимал, почему. Но я заходил в салон к Рут, зная, что там могла быть и Донна. Но ее там не было.

– Алрой, не убегай, выпей хотя бы чашечку кофе! – сказала Рут, когда я зашел в очередной раз.

– Что случилось тогда в таверне? – бестактно спросил я, не понимая, какая это больная тема для Рут, ведь там погиб ее парень и мой друг.

– Я сама до конца не понимаю, – тихо сказала Рут, вытирая рукой проступающие слезы, – мы с Ронни уже ложились спать, как услышали громкий крик, который доносился с таверны. Он встал и посмотрел в окно, сказал мне что там пожар. Вскочил и побежал вниз. Я не могла оставаться тут и побежала следом. Я увидела, как он залез в разбитое окошко. Но он так долго был там, секунды казались мне вечностью. Я пошла следом. Я ничего не видела, было так много дыма. У меня жгло глаза. Затем я услышала откуда-то крик Донны, она схватила меня за руку и потащила куда-то. Но дым был такой густой, у меня заболела голова и я просто упала. Очнулась уже в больнице, – сказала всхлипывая Рут.

– Я не понимаю, как такое могло случиться, кто мог это сделать? – спросил я.

– Не знаю, но мы должны жить дальше. Вот, тебе от Донны, – сказала Рут, протянув мне письмо в плотно запечатанном конверте.

Я не стал открывать этот конверт. Я не хотел знать, что в нем. Я не хотел читать о том, что ей жаль. О том, что она не может быть со мной вместе. Что решила остаться с мужем, и я должен все забыть. Я открыл это конверт, более чем через пятьдесят лет. Когда моей Донны уже не стало в живых. Но об этом позже. А пока, я все так же искал с ней встречи. Хотел понять, что случилось. Почему я не нужен ей. Я хотел услышать это от нее, а не от клочка бумаги.

«Дикие Бизоны» снова открыли, посетителей меньше не стало, несмотря на трагедию, которая потрясла город. С открытием этого проклятого места, трагедия снова пришла в город. На втором этаже трактира, в квартире, которая принадлежала Джозефу, нашли два трупа: застреленного Джозефа и его любовницы. Она оказалась женой банкира, который узнал об измене. Он проследил за парочкой до квартиры и застрелил обоих. Такой трагический финал настиг Джозефа Нокса. Не буду кривить душой, я был счастлив. Я был готов пожать руку этому банкиру. Мне стало от этих мыслей тошно. Все-таки два человека лишились жизни. Но жизнь порой с нами очень цинично обходится.

Я пришел к Донне, в дом, где она жила с Джозефом. Это не казалось странным. Многие жители города приходили выразить соболезнования, хотя это было иронично. Сочувствовать женщине об утрате мужа, который изменял ей годами. Тяжелее всего было сыну Донны и покойного. Его отправили за город к бабушке, пока все не уляжется.

Когда Донна увидела меня, она посмотрела на меня с удивлением и недоумением. Она не могла понять, что я тут делаю, зачем я пришел.

– Я думала, Рут, передала тебе письмо, – тихо сказала Донна, глядя куда-то в пустоту.

– К черту письмо, я хочу, чтобы мы завтра же уехали их этого города. Заберем твоего сына и уедем. – сказал я, надеясь только на положительный ответ.

И мы уехали. На следующий же день. Донне не нужны были деньги, которые ей должны были достаться после смерти мужа. Мы просто уехали, оставив за своей уезжающей машиной пересуды людей. Все говорили, что Донна такая же, как и ее муж, и давно водила интригу с другим, и она довела бедного Джозефа до такой жизни. Говорили, что она плохая мать, которая увезла ребенка и не сказала родственникам, куда она едет. Так говорили родители Джозефа.

Но мы начали нашу жизнь, нашу с ней историю. Вернулись в тот город мы спустя два года. На свадьбу Рут. Она вышла замуж за Джона Коулмана! Можешь себе представить, сестра Джозефа вышла замуж за его злейшего врага, это был бы для него больший удар, чем пуля в грудь, будь он жив! Но Рут была счастлива и Джон тоже.

У нас с Донной родилось двое детей, дочь Хелен и сын Ронни, твой дедушка, – сказал Алрой, глядя на Лоретту. Мы назвали его в честь Ронни, моего друга, который погиб при том пожаре. Это была идея Донны. Как-то спустя пятнадцать лет, когда мы с Донной переезжали в наш новый дом, она нашла запакованным то письмо, которое написала мне много лет назад и спросила очень удивленно:

– Ты так и не прочел его? – удивленно спросила меня жена.

– Нет, там нет ничего, что мне нужно. То, что мне нужно, стоит передо мной, – сказал тогда я, поцеловав жену.

– Это многое объясняет, прочти его как-нибудь! – ответила мне жена, протянув письмо.

Я открыл это письмо спустя почти пятьдесят пять лет. После того как моей Донны уже не стало. Вот, держи. Оно твое, а сейчас уже поздно, и нам пора спать, – сказал Алрой, протягивая Лоретте, потерявшей дар речи, старый коричневый от времени конверт. Лоретта взяла конверт и обняла дедушку. Она не ожидала такую историю. После того как все легли спать, девушка уснуть не могла. Она открыла свой ноутбук, подаренный дедом на двадцатилетие и ввела текст: «Проклятье трактира «Дикие Бизоны, или При чем тут Лоретта Янг?!» Название девушке показалось "желтым", в лучших традициях бульварной прессы. Она подвинула к себе поближе подушку и достала письмо, которое было адресовано ее прадеду почти семьдесят пять лет назад ее прабабушкой.

«Алрой, сегодня я разрушила какую бы то ни было возможность на наше совместное будущее. Я не прошу о невозможном, я не прошу меня простить. Но я не могу не рассказать тебе всего. Ты имеешь право все знать. Накануне пожара я решила поговорить с Джозефом. Я сказала ему что ухожу, что не могу так больше. Он начал мне угрожать. Говорил, что я больше никогда не увижу сына. Что он не даст мне нормально жить. Тогда я не знала, что мне делать. Моя жизнь рушилась у меня на глазах. Я выпила несколько стаканов виски. И решила уничтожить то, что Джозеф любил больше всего в жизни. Эту чертову таверну «Дикие Бизоны». Я подожгла таверну. Но я не знала, что так поздно там может кто-то быть. Я не хотела никого убивать. Я не держала зла на Вирджинию. Я даже была благодарна ей, ведь благодаря ей мы с тобой могли проводить время вместе. Затем я услышала ее крики, я была в смятении. Увидев, как туда бежит Ронни, я испытала облегчение. Я надеялась, он спасет ее. Но он не выходил. Когда следом туда побежала Рут, я побежала за ней, не выдержав роли безмолвного и бездействующего наблюдателя. Я хотела, либо спасти хоть кого-то, либо умереть самой от последствий своих же необдуманных действий. Теперь ты знаешь все. Ты можешь пойти в полицию, если так тебе твердит твой моральный ориентир. Я совершила непоправимое».

Лоретта привстала с кровати, удалила текстовый документ, который начала набирать на компьютере, подвинула восковую свечу и сожгла на ней записку.

Лучшее что она могла сейчас сделать – это завершить прабабушкин гештальт. Девушка включила единственный фильм с Лореттой Янг, который прабабушка так и не посмотрела. Девушка улеглась, и на экране монитора появились начальные титры «Идеальный брак» сорок седьмого года.

Куда светит солнце

Эта история произошла в небольшом городке, который был расположен, как принято говорить – "у черта на куличках". На первый взгляд не создается впечатление, что участники этих событий как-то связаны. Но это на первый взгляд. Они не просто были связаны, но и знали друг друга, хотя, по тайнам и скелетам в шкафу у каждого из их, были скорее незнакомцами.

Это был маленький, не примечательный одноэтажный мотель. На скорости его вполне можно было не заметить и проскочить мимо. Если бы не пафосная мигающая вывеска «Млечный Пух». На которой было изображено подобие нашей галактики с перьями разных размеров вместо звезд. Что имел в виду автор, можно было только догадываться. Перья были очевидной отсылкой к подушке, ну а контекст галактики, видимо, к сновидениям, которые мог предложить этот объект размещения. При всей убогости названия и оформлению вывески она все еще казалась по бюджету более затратным мероприятием, чем все номера данного объекта размещения. До заката оставалось чуть менее полутора часов. Это то самое время дня, когда солнце клонит все ниже и ниже к горизонту оставляя самые широкие тени, такой ширины они бывают либо утром, либо под вечер. В окна номеров отеля солнце тоже начало проникать, плавно скользя по стенам скромного убранства. Если ему не препятствовали занавески. В номере восемьдесят семь, таких препятствий у Солнца не было. Занавески были открыты и солнц, было ярким и надоедливым визитёром скромного, граничащего с убогим интерьера. Стены были светло-бежевого оттенка, прикроватная тумбочка представляла собой покрытую лаком деревянную конструкцию, с одним выдвижным отсеком. На тумбе стояла лампа, с когда-то белым абажуром, и старый кнопочный телефон. Рядом стояла кровать с невысоким изголовьем, сделанным из того же материала, что и тумбочка. Над кроватью висела картина. Точнее фотография в рамочке, сделанная под картину. Это был пейзаж. Лес, река, небо. Сюжет прост и незамысловат. Чего не скажешь об обитателе этого номера. На кровати лежал мужчина лет пятидесяти, но довольно потрепанный, то ли жизнью, то ли алкоголем. Иногда грань между этими явлениями очень тонка, или же вовсе переплетается. На нем были потертые синие джинсы, клетчатая рубаха горчичных тонов и коричневые, изрядно поношенные, кожаные ботинки. Один из которых был частично расшнурован, но хозяину ботинка не хватило энергии и сил довести дело до конца. Под кроватью находилась спортивная сумка, небрежно закинутая туда постояльцем. На вид она казалась увесистой. Но что внутри разглядеть было невозможно. Хотя парень лет двадцати пытался это сделать, глядя в окно гостиничного номера восемьдесят семь. До этого, он колотился в дверь что есть сил, но мужчина на кровати не реагировал, и парень решил убедиться, что номер не пустой и он пришел по адресу. Работник отеля пошел за ключами, после просьбы загадочного визитера, который не смог достучаться. Пока парень смотрел в окно, сзади к нему подошел бездомный и дернув его за черную куртку спросил: