Строгий репетитор

– Я совсем позабыла, – говорит неожиданно Юлия звонким веселым голосом, останавливаясь посреди улицы.

Сперва она смотрит на Адама, а после оглядывается на Игнация и Марека.

– Мальчики, давайте завтра вечером все вместе сходим в «Сирену». Мне подруга с курса уже все уши прожужжала.

– А что будет в «Сирене»? – спрашивает Марек.

– В Варшаву приехала самая настоящая гуцульская колдунья, – рассказывает Юлия. – Последняя из мольфаров. Она дает всего три представления, я сразу хотела рассказать, но совсем из головы вылетело…

Адам со скучливым лицом разглядывает горящие в темноте окна.

– Адам, ты думаешь это все глупости? – спрашивает Юлия. – Думаешь, не стоит ходить?

– Ну, это же Варшава, Вудстока здесь все равно не будет, сколько не жди, – не совсем понятно отвечает Адам.

– Ну, давайте сходим все вместе! – говорит Юлия, заглядывая Адаму в лицо своими огромными восторженными серыми глазами. – Мне говорили, что это самая настоящая магия! Такого больше нигде не увидишь! Пани Илина объехала всю Европу. Всего три представления в Варшаве, ну же, мальчики!

– Юлия, магии не бывает, – замечает Игнаций. – Много чего бывает на свете, а вот магии точно не бывает.

– А я бы сходил в «Сирену», – говорит Марек. – Может, оно и правда того стоит.

Про себя Марек надеется, что Адам со своим снобизмом откажется идти на представление гуцульской колдуньи, и они с Юлией пойдут вдвоем. Марек представляет, что сидит с Юлией в темном зале и берет панночку за руку…

Но Адам держит нос по ветру, наверное, от Игнация он знает, что Марек ухаживал за Юлией, и не собирается давать Мареку ни единого шанса.

– Можно и сходить в конце концов, тоже развлечение, – со скучливой миной на лице соглашается Адам.

А Юлия принимается прыгать по обледенелой мостовой, как девчонка, и кричит,

– Ура! Мы завтра идем в «Сирену»!

– Я только одного не пойму, как какой-то гуцульской колдунье разрешили выступать в Варшаве, – ворчит Игнаций. – Магия противоречит нашей прогрессивной идеологии. Тут дело нечисто.

Приятели идут по Маршалковской, переходят Королевскую и сворачивают в переулок, Марек не раз ходил этим маршрутом, так ближе всего добраться от Банковской площади до дома Адама.

В переулке ни души. Раскачивается на ветру фонарь под жестяным колпаком, по слепой потрескавшейся стене здания ходит туда-сюда пятно электрического света. Адам проходит под фонарем, останавливается в тени, стоит и всматривается в безлюдный переулок, словно чего-то ждет.

– Адам, что случилось? – спрашивает Юлия.

– Давай немного подождем, – говорит тихо Адам.

Игнаций только пожимает плечами. Он достает из кармана кожанки сигаретку без фильтра, щелкает зажигалкой и закуривает.

– Адам?

– Юлия, все хорошо, – успокаивает панночку Адам. – Просто пару минут подождем.

Прислонившись плечом к стене, Марек смотрит, как по переулку метет поземка, как ветерок треплет русые волосы Юлии. Марек уверен, что Адам ломает комедию и, признаться, ему это надоело.

– Ну вот, – тихо говорит Адам, – Значит, мне не показалось. Этот пан идет за нами от самой «Сороки».

– Ты уверен? – недоверчиво Игнац.

Вверх по переулку быстрым шагом проходит мужчина средних лет в черном пальто и шляпе, сунув в карманы руки. У него невыразительное и усталое лицо. Пан проходит мимо, даже не взглянув в их сторону.

– Это тот, который стоял у стойки? – спрашивает Адам у Юлии.

– Не знаю… Ну да, наверное, он… Ой, ребята, мне страшно!

Они стоят в темном переулке и смотрят вслед мужчине в черном пальто.

– Вроде ушел, – говорит Адам. – Послушайте, друзья, у меня есть для вас один подарок. Я хотел показать в кафе, но Игнаций вовремя напомнил про шпиков.

Адам расстегивает пуговицу возле ворота и достает из-за пазухи прямоугольный сверток.

– Вы знаете, отец много чего привозит с той стороны, в основном шмотки, ну там пластинки и всякую такую мелочь. Как я понял, таможенники смотрят на это сквозь пальцы. Главное не наглеть. Но в этот раз я попросил отца привести мне кое-что другое.

Игнаций опасливо оглядывается по сторонам, но в переулке никого кроме них нет.

– Что это? – спрашивает Юлия, голос у панночки взволнованно дрожит.

– Это кусочек свободы, – говорит Адам. – Здесь часть той правды, которую от нас скрывают.

Адам обводит приятелей торжествующим взглядом, в стеклах его очках отражается мотающийся на ветру фонарь.

Никто его не перебивает, и Адам продолжает.

– Есть книги, которые правительство считает опасными. Эти книги запрещено держать дома, запрещено читать. Существует список запрещенной литературы. Если у тебя найдут книгу из этого списка, это уже преступление.

– Но что может быть такого опасного в книге? – удивленно спрашивает Юлия.

– Правда, – отвечает Адам, – та самая правда, которую правительство от нас прячет. Эта правда для них смертельно опасна, потому что весь их мир построен на лжи.

Марек топчется возле стены. К ночи подмораживает, а у его ботинок совсем тонкие подошвы.

– Не хватало только простудиться и заболеть, – думает про себя Марек.

– Отец сильно рисковал, когда проносил эту книгу через таможню, – Адам торжественно разворачивает серую оберточную бумагу.

Приятели стоят тесным кружком и разглядывают книгу в руках Адама. Обложка выполнена в черном, красном и желтом цветах и выглядит довольно мрачно. Это что-то вроде герба из колючей проволоки с двумя куриными головами сверху. Между куриных голов большими желтыми буквами написано название книги – ANIMAL FARM. А ниже изображено черное поле с черной мельницей и пасущаяся на поле свинья, раскрашенная в красный цвет. А под этой свиньей в самом низу указано имя автора – GEORGE ORWELL.

Юлия неожиданно смеется.

– «Animal farm» это же переводится, как…

– Ну, скажем, «Скотный двор», – пожимает плечами Игнаций. – Или «Звериная ферма».

– Адам, это какой-то розыгрыш? – спрашивает она. – Эта книга про животных?