Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Оптина Пустынь. Духовный оазис России

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
3 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
* * *

Замечательно, что все основные монастырские постройки, воздвигнутые под смотрением отца Авраамия Оптинского, по своему расположению относительно друг друга составляют правильное подобие креста. Так и в зримом образе обители утверждалась спасительная мысль о крестоношении – как главном подвиге монашества.

Оптинское братство – на службе Богу, на службе людям

Шел 1808 год. Внешнее устройство обители, ее новые храмы, братские корпуса, разведенный внутри монастыря фруктовый сад и многие другие усовершенствования говорили сами за себя: расцвет Оптиной радовал богомольную Россию. Но у настоятеля вместе с тем появилась и новая скорбь. Вверенная ему обитель жила по законоположению о монастырских штатах 1764 года, которое предписывало содержать в Оптиной Пустыни… не более семи монашествующих с настоятелем! И не было у игумена прав взять под свой кров желающих принять иночество, даже тех, коих он почитал достойными. Посоветовавшись с единодушною братиею, о. Авраамий решился выйти с очередным прошением – на сей раз на высочайшее имя: у государя императора Александра Павловича испрашивалось благоволение об умножении числа оптинского братства.

«Оная Пустынь, – писал настоятель, – издревле состоит на своем пропитании… Положено семь братии и с настоятелем, кои едва могут совершать Божественные Литургии, а иные посещением Божиим бывают одержимы болезнями; почему священнослужение отправляется с крайней нуждою, и через оное, стекающимся в число братства разного звания людям, равно приходящим из разных мест богомольцам, наносится ощутимое прискорбие; почему я, движим ревностию к Богу, хотя и желал бы всеусердно доставить тем стекающимся слушателям душеспасительное удовольствие каждодневным совершением Божественной Литургии, но иногда оного выполнить не можно, по малобратственному числу…»

Отец настоятель сожалел о том, что желающие воспринять на себя монашеский чин, по неимении праздных вакансий, «с великим прискорбием выходят вон» – удаляются из обители. А в ней к тому времени собралось уже до пятидесяти человек, которые неотступно просили игумена «о водворении их в монашеском чиноположении». Он же, в свою очередь, смиренно испрашивал «прибавить 23 человека, чтобы составилось тридцать – комплект на братство».

По ходатайству преосвященного Феофилакта, епископа Калужского, благочестивый монарх всемилостивейше удовлетворил оптинское прошение. Воодушевленный настоятель, как замечает летописец, и в последующее время не ослабевал в трудах своих и попечении о благе обители. С увеличившимся братством и церковные службы обрели полноту и благолепие. Вот что нам известно об этом с тех давних лет.

Еще с 1795 года в Оптиной был введен устав Песношского монастыря (предшественником о. Авраамия – строителем Иосифом) – тридцать лет по нему и правилось храмовое богослужение. И только при настоятельстве преподобного Моисея Оптинского на смену пришел устав Коневского монастыря[5 - Расположен на острове Коневец в Ладожском озере.]. Служились ежедневные литургии, вечерни, после вечерней трапезы вычитывались молитвы и помянник с поклонами. Пение клиросное было старинное, столповое. В Оптиной издавна с особым тщанием относились к поминовению усопших благодетелей обители: древнейший из синодиков – от 1670 года, а всего поминалось по четырем помянникам более 50 тысяч имен. Так что завет упокоившихся исполнялся неопустительно – и на проскомидии, и на литиях, а также во все субботы вселенские.

Был еще заведен трогательный общежительный обычай: в конце каждого месяца отправлялась братская панихида по отцам и братиям святой обители сей, ежегодная память которых приходилась на данный месяц.

Но, видно, сильно докучала врагу спасения рода человеческого обновлявшаяся и возмужавшая в духе Оптина, что он с первых же шагов ее преуспеяния стал вламываться в мирное течение монастырской жизни, мобилизуя в ряды своих приспешников человеков злобных и нерадивых. Не будем идеализировать прошлое: во все века находились гонители и лихоимцы, обманщики и корыстолюбцы, которые поругание святыни за грех не считали и страхом воздаяния обременены не были. Козельские обыватели, инвалидные солдаты, подраспустившиеся крестьяне наносили обители постоянный ущерб, а братии – всегдашнее огорчение. В подтверждение невыдуманности обличений наших – вот подлинная грамотка жалобная самого батюшки Авраамия, в которой по пунктам перечисляются «ущербы и беспокойства» со стороны козельчан и деревенских. Это у труждающихся-то монахов, по бревнышку и по кирпичику поднимавших древнюю русскую обитель, – и лес воруют, и на монастырских хуторах ловят рыбу «усильственно», рубят хворост и выкашивают луга обительские. К примеру, доподлинная жалоба: «Сего мая 7-го числа увели пару монастырских лошадей, и хотя воры уже нашлись, но козельские присутственные места не делают обители никакого вспоможения, а паче оных воров защищают». А это уже ближе и понятнее нам, нынешним, в нашей территориально приоптинской жизни: «Летом ходят по нашим [монастырским] дачам и поют песни, что во время божественной службы слышно в церкви…» Удивительно, далее последует то, что сегодня, увы, уже кажется анахронизмом! Оптинская челобитная дошла до калужского губернатора А.Д. Облеухова, и по его предписанию велено было местному начальству «взять надлежащие меры для ограждения целости монастырских владений». Но самое главное: «подтвердить козельским гражданам, дабы они хранили должное к обители благоговение». Не осталась в час искушения и сама братия монастыря без мудрого духовного вразумления владыки Платона – да не уповали бы чрезмерно на человеческие средства защиты и вспоможения: «Святая монашествующих жизнь все сии напасти или отвратит, или терпением препобедит, а Бог, видя терпение рабов своих, невидимо защитит».

* * *

И завершая эту главу, присовокупим то немногое, что известно об Оптиной в грозный 1812 год, обуреваемый нашествием иноземцев на Россию и вторжением их в калужские пределы. Тишина безмятежная оптинская огласилась стенаниями сокрушенных сердец при первых же вестях о бедствиях Отечества. Храмы обители, открытые с утра до глубокой ночи, были полны народа, который слезно молился, да сотворит Господь со искушением и избытие. Игумен Авраамий принял некоторые необходимые меры предосторожности, собственно от него зависевшие. Церковную утварь, содержимое ризницы, монастырскую библиотеку уложили в сундуки и спрятали в специальной палатке под соборной церковью. В пятнадцати верстах от обители братия приискали в дремучем бору, окружающем Пустынь, недоступный по положению своему овраг с пещерой, чтобы удалиться в него на первый случай при возможном появлении врага. Но вражеские полчища были остановлены у Малоярославца и обращены в бегство – Бог отмщений пролил на святотатцев чашу своего праведного гнева. В тот победоносный день служилось в Оптиной Пустыни благодарственное коленопреклоненное молебствие, и своды Казанского храма оглашались хвалебными песнопениями в честь Заступницы Усердной, имущей державу непобедимую. Торжество церковное завершилось крестным ходом вокруг обустроившейся, разросшейся обители. Ликовал и древний Козельск, спасшийся от нашествия нового Батыя под щитом своей священной твердыни – обители Оптинской.

Нечто о личности настоятеля

Назначением настоятели преобразовываемой Оптиной Пустыни о. Авраамия опытный песношский старец Макарий вполне оправдал доверенность и боголюбивое желание Московского митрополита Платона (Левшина). Оптина восстала – если и не из пепла, как в нынешнее ее второе возрождение, – то, по крайней мере, из «сени смертной».

Но так ли гладок и последователен был личный, протяженностью в двадцать лет, оптинский жизненный путь игумена из подмосковной Песноши? Отнюдь нет. Судите сами даже хотя бы по перепадам вот этих хронологических данных.

В 1796 году начинает о. Авраамий свою трудническую и многопопечительную деятельность в Оптиной Пустыни. И уже через три года, в 1799-м, как только открылась Калужская кафедра и возглавил новую епархию ее первый епископ – преосвященный Феофилакт, он-то и устремил свое заинтересованное внимание к возрождающейся обители. А глубже и точнее – к труждающемуся настоятелю. И когда в следующем, 1800 году, московской купец Терентий Целибеев пожертвовал солидный капитал на возобновление еще одной древнейшей калужской святыни – Малоярославецкого монастыря, владыка призвал о. Авраамия и поручил ему… опять-таки начальное, из мрака забвения выводящее устройство сей обители: «яко человеку в общежитии довольно обращавшемуся и сведущему в распоряжении строения общежительных монастырей». Поручение исполнено с успехом и по проложенному оптинским отцом пути пойдут его же выученики: иеромонах Оптиной Пустыни Мефодий будет поставлен на должность строителя Малоярославца (позднее переместится в Калужскую Тихонову пустынь), а на смену ему придет все из той же «Оптины» иеромонах Парфений. Еще один год трудов и дней оптинских – и «за отличные услуги обители к общей пользе» о. Авраамий поставляется в игумены, но… уже другого, на этот раз – Лихвинского Покровского Доброго монастыря, правда, с одновременным управлением и родной Оптиной. Батюшке всего лишь 42 года, а непомерность трудов и забот дает себя знать. Но не только просто человеческая немощь, но разумное пастырское опасение, как бы не нарушилось заведенное им в Пустыни благоустройство, подвигли отца Авраамия отказаться от нового достоинства. Преосвященный уважил просьбу «старца» (именно так он и назван в монастырской летописи!), и о. Авраамий по-прежнему был оставлен начальствовать только в одной Оптиной, но уже – в игуменском сане.

Славный бытописатель Оптиной Пустыни, ее бывший постриженник и трудник на книгоиздательской ниве, архимандрит Леонид (Кавелин) по крупицам собрал – из устных преданий и библиотечных рукописных сокровищ – все, что касалось незаурядной личности оптинкого настоятеля. Реконструированный портрет привлекателен прежде всего своей достоверностью.

Как начальник братства, им самим собранного, о. Авраамий был строг и взыскателен, но отнюдь не своенравен. Введя в поднимаемой обители новый порядок образцовой нестяжательной жизни, он сам был строгим блюстителем сего и личным примером воодушевлял и подвигал к точному исполнению монашеских заповедей в делах общежития, а также и своих начальнических приказаний и распоряжений. Иноческая прямота диктовала и стиль обращения с братией: каждый в своих личных нуждах без посредников, коих не жаловал, мог обратиться к нему, за что и любили его оптинцы. А его сердечное простодушие, соединенное с духовной мудростью и увенчанное достоподражательной жизнью, внушало к нему невольное уважение. Радушный и приветливый, милостивый и сострадательный, без всякого даже намека на корыстолюбие таким он запомнился многочисленным посетителям обители.

Главная святыня Оптиной Пустыни – Введенский собор

Сохранился замечательный документ – подлинная «Духовная грамота», написанная рукой «многогрешного черноризца игумена Авраамия», в которой ясно запечатлены личные свойства достопочтенного старца. Составлена она была еще в 1810 году (т. е. за семь лет до кончины), во время болезни батюшки, а вскрыта уже при его погребении. Вот уже воистину – ни во что не вменяя земное тленное, собирал он и в этой юдоли перлы небесные для жизни вечной!

«Сею духовною грамотою моею вестно сотворити всякому, иже восхощет по кончине моей взыскивати имения моего келейнаго, во еже бы не трудитися ему вотще и не истязовати служивших мне Бога ради; да весть мое сокровище и богатство, еже от юности моея не собирах; …бо приях святый иноческий образ… и обещах Богови нищету изволенную имети, оттого времени даже до приближения моего ко фобу, не стяжевах имения и не лихоимствовах – кроме святых книг… Входящия же в руце мои от благодетелей святыя обители сея подаяния, и тыя истощевах на монастырския нужды для братии и разныя постройки, также иждивах на нужды нуждавшихся…»

Смирение и уничижение болезнующего отца были столь велики, что в своей грамотке он считал нужным оговорить и условия личной посмертной доли: дескать, если такого нищего никто не захочет предать обычному погребению (т. е. но монашескому чину), то – «да отвлекут мое грешное тело на козельское кладбище, и тамо между труниями да повергнут…» И как луч надежды в собственной худости и никчемности – а вдруг будет «владычествующих изволение», тогда, конечно же, здесь, дорогие мои христолюбивые погребатели, «в сей Оптиной Пустыни у соборной церкви, по правую сторону, против южных дверей упокойте меня»! Что в точности и исполнила благодарная оптинская братия.

«Духовная грамота» была составлена о. Авраамием 19 августа 1810 года – «в богоспасаемой обители Козельской Введенской Оптиной Пустыни в игуменской келии». А в феврале 1817 года при составлении описи личного имущества почившего настоятеля присутствовавшие при этом удостоверились в истинности нетщеславных признаний отца оптинского. И поставили под документом собственноручные подписи: благочинный города Козельска протоиерей из Свято-Духовского храма Афанасий Пашков и иерей Вознесенской церкви (оставшейся от бывшего здесь когда-то Вознесенского девичьего монастыря) Андрей Виноградов.

Казалось бы, бесстрастный «номенклатурный» перечень личных вещей отошедшего отца, что можно извлечь нашей любознательности из этой описи! Но, не имея ни одного портрета, запечатлевшего возобновителя Оптиной Пустыни, довольствуемся и этим малым. Вот батюшкин подрясник полусаржевый да ряска добротная – «плисовая черная на лисьем меху»; сапоги козловые, чулки шерстяные и в придачу оленьи рукавицы; не забыты шапка хорьковая и меховая муфта, чтобы помнили о тех снежных, вьюжных «закрутках», которые и сегодня, в январе-феврале, прокатываются по жиздринским холмам на подступах к Оптиной.

И приложено было к этому незавидному наследству сокровище, чтимое почившим и бережно хранимое, – портрет архимандрита Песношского монастыря Макария (Брюшкова), чье промыслительное давнее благословение предопределило «огороднику Авраамию» быть аввой оптинским.

Оптинец следующего поколения восстановителей монастырской славы, иеромонах Евфимий (Трунов) нашел в книгохранилищах обители объемистую старую рукописную книгу, озаглавленную так: «Памятная записка о скончавшихся и погребенных в Богохранимой Обители (нашей) и в Ските св. Иоанна Предтечи, находящемся при оной». Заинтересовавшие его записи он внес в свой дневник. Воспользуемся теми, которые относятся ко времени правления в Оптиной о. Авраамия.

«30 апреля 1815 года, пополудни в 4 часа скончался схимонах Иоанникий на 55-м году от рождения. В монастырь поступил из пономарей Жиздринского уезда, села Толстошева в 1802 году; пострижен в мантию 1806 года марта 29-го, а в схиму в 1810-м в апреле месяце. В послушании трудился при пасеке, бывшей в монастырском лесу. При сей пасеке уединенная его келия послужила первым основанием уединенной жизни, ибо на сем самом месте[6 - Несколько южнее; келия осталась за пределами скита, а потом была перенесена за ограду – как «памятник».] в 1819 году[7 - Точнее – в начале 1820-х гг.] построен ныне существующий Скит, и даже доселе соблюдена в целости попечением настоятеля[8 - Игумен Моисей (Путилов).] та самая деревянная келья, в которой жил схимонах Иоанникий. В иноческих подвигах преуспевал, в особенности послушанием, тихостью и кротостью с блаженной простотою и незлобием; имел нелицемерную любовь к настоятелю, игумену Авраамию, и ко всей о Христе братии; к церкви Божией притекал первый и исходил последний. По добром подвизе о спасении души своей почил блаженно о Господе с напутствием всех потребных для вечной жизни Таинств. Тело погребено 2 мая, в воскресный день. Многие из окрестных жителей память его доселе почитают служением на его могиле панихид о упокоении его души».

Далее следует «ремарка» автора дневника, о. Евфимия: «А вот и возлюбленный схимонахом Иоанникием настоятель его, игумен Авраамий!» В рукописной «Памятной записке» читаем: «Умер в 12-м часу ночи 14 января 1817 года настоятель нашей Пустыни, игумен Авраамий, на 58-м году от рождения, положивший первое основание возобновлению обители. Погребен в южной паперти Введенского собора. Теперь, с расширением храма, место его погребения вошло внутрь придела во имя святителя Николая Чудотворца. Над местом тем ныне икона Введения Богоматери в киоте и пред нею лампада».

И завершая запись, относящуюся к поре Авраамиевой, Трунов от себя добавляет: «Блажен, триблажен игумен святый, сотворший волю Господа своего!..»

Эпилог

После праведной кончины возобновителя Оптиной Пустыни игумена Авраамия только два года управлял обителью ближайший его соратник, единодушный брат еще по Песноше, о. Маркелл. Потом некоторое время будет возглавлять монастырь игумен Даниил – из экономов Калужского архиерейского дома. А в 1825 году начнется, можно сказать, новая оптинская пора – настоятельского служения отца Моисея (Путилова), будущего преподобного. То была целая эпоха невиданных дотоле внутримонастырских преобразований, зарождение скитской отшельнической жизни по образу древних, насаждения в Оптиной благодатного старчества – по примеру афонских киновий. Но возможно все это стало в силу того, что путь предшествующих нововведений, коренных переустройств и закрепление совершенного на прочном основании послушания, трудолюбия и нестяжания – был уже пройден. И среди тех, кто приуготовлял оптинскую ниву для нового плодоносного сеяния в ожидании обильных всходов, был наш возлюбленный отец – черноризец Авраамий. Да помянет его боголюбивый читатель в своих святых молитвах.

II. Старцы и дети

«Всегдашний богомолец ваш…»

Преподобный Антоний Оптинский и его духовные дочери

Преподобный Антоний Оптинский, как великий любитель безмолвия, желал всегда проводить уединенную пустынническую жизнь в любимом скиту Оптиной Пустыни в молитвенных трудах, чтении и богомыслии. Он часто повторял, что, когда остается один в келии, тогда бывает у него «праздник на душе». По глубокому своему смирению он всегда хотел уклоняться от учительства, тем более что в Оптиной уже был известный старец, пользовавшийся всеобщим уважением, – иеромонах Макарий (Иванов), который по назначению великого старца Льва (Наголкина) духовно руководствовал всех прибегавших к нему. Твердое желание о. Антония было – считаться не более как человеком частным, живущим в обители (с 1853 года) на покое. Но духовные дарования его, растворенные тишайшим смирением, привлекали к нему всех – и скоро келия его стала наполняться множеством посетителей, желавших принять от благодатного старца духовное назидание в обогащение души своей.

История взаимоотношений дивного оптинского батюшки с его ближними и дальними чадами сокрыта в дошедших до нас письмах преподобного, в воспоминаниях монастырских братий и насельниц окормляемых им женских обителей. Мы заглянули в эту нескудеющую сокровищницу – и обрели дары нетленные! Так не утаим же их под спудом, поделимся с благоговейными читателями – в воспоминание о той бескрайней щедрости, с которой расточал свою любовь достоблаженный Оптинский старец авва Антоний.

Анна Сергеевна Банина из Спасского – игуменья Аполлинария

В светоносном ореоле русского православного монашества почившая игумения Аполлинария стоит величава, лучезарна и прекрасна… Преданная и не изменившая внутреннему голосу, призывавшему и увлекавшему ее на подвиги иночества, она возвеличила духовно-нравственные стихии тех монастырей, где служила…

    Священник В. Бажанов. 1908 г.

Повествуя о последних днях земной жизни Оптинского старца схиигумена Антония (Путилова), его жизнеоиисатель, постриженник Оптиной Пустыни о. Климент (Зедергольм), отметил одно частное обстоятельство. «Дня за три до его кончины пришла одна духовная дочь, которая, видя его тяжкие страдания, изнемогала от скорби и душевно и телесно, а потом еще тревожилась мыслию, не оскорбила ли она когда чем старца, вопрошать же его о чем-либо уже более не решалась. Когда она вошла к нему принять его благословение, то умирающий старец взял ее за руку и торжественным голосом как бы в ответ на ее мысли сказал: “Будь совершенно покойна, ни о чем не думай! Вручаю тебя покрову и заступлению Царицы Небесной; ей тебя вручаю”».

Этой духовной дочерью была известная в XIX веке подвижница Анна Сергеевна Банина, полагавшая начало иночеству в знаменитой российской обители – подмосковной Зосимовой пустыни и завершившая свой многолетний монашеский путь игуменией Аполлинарией, настоятельницей Осташковского Знаменского монастыря в Тверской губернии. (По принятии схимы была наречена Амвросией.) И когда мы читаем у того же о. Климента, что в последние годы жизни (пребывая на покое в оптинском Иоанно-Предтеченском скиту) батюшка Антоний «под постоянное прямое духовное руководство принимал весьма немногих, преимущественно тех, кто относился к нему в Малоярославце», снова всплывает в памяти достославное имя м. Аполлинарии. Ибо с Малоярославца, в пору настоятельства там игумена Антония, все и началось…

Матушка Аполлинария оставила «собственноручные записки», озаглавленные ею «Мои воспоминания». Судя по дате окончания записок – 10 апреля 1904 года, составлены они были в Петровской пустыни (приписанной к Кашинскому Сретенскому монастырю), где бывшая осташковская настоятельница пребывала на покое и где отошла ко Господу 7 марта 1906 года. Отдельные записи в этих «Воспоминаниях» посвящены ее первому духовному отцу – Оптинскому старцу Антонию (Путилову).

* * *

30 ноября 1839 года преосвященный Николай, епископ Калужский, неожиданно потребовал о. Антония в Калугу, а 3 декабря поставил его игуменом в Малоярославецкий Николаевский Черноостровский монастырь, с начала текущего столетия получавший настоятелей от Оптиной Пустыни. Нелегко было болезненному старцу расстаться с многолюбезным уединением скита, где он чаял скончать дни свои в молитвенном покое… Малоярославецкое настоятельство продлится тринадцать лет – с 1839 по 1853 год. Здесь, в Малоярославце, в начале 1850-х годов и происходит знакомство А.С. Баниной (м. Аполлинарии) с Оптинским старцем Антонием.

«Проживши в Москве пять лет[9 - Родилась матушка в 1825 году (20 августа) в селе Дубове Кашинского уезда Тверской губернии. С четырнадцати лет жила и училась в Москве.], отец купил имение в Калужской губернии, в Малоярославецком уезде (с. Дубово было тогда уже продано), и мы из Москвы совсем переехали туда на житье. Как я благодарила Бога, избавившего меня от той рассеянной жизни, которую я поневоле должна была проводить в Москве. Здесь же, в Спасском (так называлось новокупленное наше имение), я имела более возможности заниматься чтением душеполезных книг, которые еще сильнее разогрели сердце мое, и мысль моя окончательно утвердилась на избрании уединенной монашеской жизни…»

Преподобный Антоний Оптинский (Александр Иванович Путилов)

Мы попытались разыскать это упомянутое в «Воспоминаниях» матушки село Спасское, откуда начнутся ее поездки в соседний Малоярославецкий Николаевский монастырь.

Современное название этого села, расположенного в девяти километрах от г. Малоярославца, – Спас-Загорье. В XVII веке оно принадлежало одному из местных воевод, боярину Б.И. Лыкову (восстановившему после пожара 1610 года собор Пафнутьев-Боровского монастыря) и называлось Спасское-Лыковщина. До наших дней сохранилась в имении Баниных Преображенская церковь конца XVII века (построенная еще при внуке Б.И. Лыкова – последнем представителе их рода). Она стоит на крутом берегу реки Протвы, в ее излучине, возвышаясь над крестьянскими домами. «В целом это обычный памятник конца XVII века, еще очень традиционный и по плану, и по конструкции… – писал калужский краевед Е. В. Николаев. – Музыкой весеннего праздника звучат кресты Загорья. Это вообще одна из ярчайших страниц нашего прикладного искусства…» Удивительно, что еще в 1960-е годы спасская церковь сохраняла все свое внутреннее убранство: иконостас времени его последнего крупного ремонта (1885 г.), царские врата XVII столетия с резным «виноградным древом», старинные иконы в ризах первой половины XIX века. В северном приделе уцелел небольшой иконостас конца XVII века с резьбой, похожей на лепнину, и изящной решеткой царских врат. В те годы можно было даже видеть установленную в неглубокой церковной нише деревянную скульптуру «Христос в темнице» (в терновом венце), созданную, как и сам храм, в конце XVII столетия местными мастерами-резчиками. Такой запомнила Преображенскую церковь своего села Спасского юная Анна Банина, уже серьезно помышлявшая об иночестве.

«Но родители мои и слышать не хотели о монастыре, более еще потому, что я с самого рождения была очень слабого здоровья и очень часто хворала. Несколько раз была почти безнадежно больна, и еще за год до вступления в монастырь у меня пошла кровь горлом, которая наконец так усилилась, что родители мои вынуждены были послать в ближайший город за доктором. Доктор приехал, но никакие средства, прописанные им, не помогли – кровь не останавливалась; и он, сказавши отцу, что надежды на мое выздоровление нет, уехал. После отъезда доктора у меня сделались сильные спазмы и колики в груди, так что я в продолжение десяти дней страдала день и ночь, не могла ни лежать, ни спать и не употребляла никакой пищи. Отказавшись от всех лекарств, пожелала я причаститься Святых Тайн и попросила пригласить священника. Нужно сказать, что все это время я была так слаба, что не только встать на ноги, но не могла даже пошевелить ни одним членом; но когда вошел священник со Святыми Дарами, – я встала без посторонней помощи, исповедывалась и, приобщаясь Святых Тайн, почувствовала себя совершенно здоровой. Видимо, Господь готовил меня к иной жизни, поэтому и не попустил умереть в миру.

Проживши еще два года в доме родительском, не имея никакой возможности исполнить свое желание, теряя даже надежду когда-либо выбраться из мира, душа моя тосковала и скорбела, так что это сильно стало отзываться и на моем здоровье. Наконец решилась я просить родителей отпустить меня погостить в Москву к одним знакомым, где я имела намерение обратиться за советом к Московскому митрополиту Филарету[10 - Дроздов (1782–1867).] и у него искать решения своих недоумений. Благочестнейший архипастырь принял меня очень милостиво и, выслушавши мои слова, сказал: “Это у вас призвание Божие к монашеской жизни, берегите это призвание, но до времени не оставляйте своих родителей. Преподобный Сергий также был в затруднительном положении, как и вы, но не оставил родителей, пока Сам Господь не устроил ему этот путь”. При сем владыка утешил меня надеждою на скорое исполнение моего желания. Утешенная архипастырем, с обновленной душой возвратилась я домой и с большим терпением стала ожидать исполнения святительских слов.

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
3 из 7