Оптина Пустынь. Духовный оазис России

Прочитал я исповедание ваше, и аз, недостойный по власти, данной мне в священстве, прощаю вас и разрешаю от всех грехов оных, во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Простите! Более сего писать не имею сил. Остаюсь навсегда благожелательным богомольцем вашим.

А.

24 июня.

3

Любезное мне писание ваше получил я и с приятным удовольствием сердца прочитывал несколько раз; благодарю вас, матушка, за любовь вашу ко мне и за искренность, за что спасет вас Господь Бог! Утешаюсь тем, что вы находитесь в руках Божиих, и, по слову святого Давида в 90-м псалме, утешаюсь еще и тем, что более не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему и проч.; а посему не унывай, а на Бога уповай!

Благодарю вас за искреннюю заботу вашу о любезных родных ваших, коих положение нынешнее действительно сожалительно, ибо посреди сетей многих они ходят; но когда и вас Господь сохранил, то силен и их сохранить от всех сетей ловящих; посему вкупе помолимся о них Господу Богу, да не введет их во искушение; а притом буду стараться и я, сколько Бог поможет мне, полезным быть для них.

Теперь припомню вам прошедшее. Не напрасно я уже давно, – когда еще и не был знаком с вами, – желал знать о вас. Когда же пришел час воли Божией быть мне у вас, то вначале целую толпу бесов встретил я, с бранью воспрещавших вход, но Господь разогнал их; и хотя я сам многогрешен и недостоин спасать других, но Господь Бог, по велицей милости своей к вам, избрал меня, недостойного, орудием к тому быть, чтобы поспешить к изведению вас из глубокой пропасти (что было предварительно открыто во сне служанке вашей), и когда бы отсрочили исход[39 - В монастырь.] ваш еще до года или более, то Бог весть, чего бы не встретили. Мне история ваша последних двух лет пребывания вашего в родительском доме столь много и ясно раскрыта, что без сердечного содрогания вообразить не могу! Не зная прежде о ней, не напрасно советовал я вам молиться святой мученице Иустине-девице, ибо тогдашнее положение ваше много было похоже на ее, о чем недавно я узнал, и от всей души благодарил Бога со слезами, что святая душа ваша избавилась от сети ловящих ее! А что осталась при вас болезнь (от той причины или от другой), о том нисколько не смущайся, новая страстотерпица Христова, но благодушно, благодарно и всепокорно переноси оную, ибо ее ради спасешься ты и Царствия Божия наследницею будешь. Когда вы по слабости здоровья не можете наравне с прочими ни трудиться, ни молиться, ни поститься, – то надобно же Богу чем-нибудь тебя спасти. Посему будь, друг мой, благонадежна. Мы с тобой и лежачи на боку спасемся за молитвы о нас святых; ибо когда и единого святого молитва много может помочь, а как все святые примутся о нас с тобою молиться, то без всякого сомнения Царство Небесное наше будет.

Простите и не оставляйте помнить помнящего о вас всегда в молитвах богомольца вашего, многогрешного Антония.

2 октября.

* * *

Судя по письмам старца Антония, которые в Оптиной Пустыни были «сообщены в подлиннике» самой девицей Р., этот достопамятный в его духовнической практике случай произошел в 1864 году, буквально за год до кончины батюшки, – когда он проживал на покое в оптинском Иоанно-Предтеченском скиту. И свидетельства иеромонаха Климента (Зедергольма), и сам текст писем дают возможность установить местопроживание подвергшейся искушению девицы: произошло это где-то близ Оптиной Пустыни, скорее всего, в соседнем Козельске («А вечером того же дня… о. Антоний… посетил это семейство…»).

Город Козельск Калужской губернии

Что же касается некой «Т-ской девичьей обители», в которую удалилась девица, то об этом старец дает конкретное указание во 2-м своем письме: «Вы находитесь под покровительством Матери Божией и угодника Ее (коего мощи почивают в обители)». По-видимому, речь идет о Богородицко-Тихоновском Тюнинском монастыре, расположенном в двух верстах от г. Задонска, где почивают (в мужской обители) мощи святителя. Именно этот «девичий монастырь» упоминает старец Антоний в одном из писем к своим благодетелям: он посетил там своих духовных чад за год до случая с Р. (1863 г.).

Праведные отроковицы Ключарёвы – духовные чада преподобного Амвросия Оптинского

Вступление

Поскрипывают на ветру вековые узловатые липы, поздняя осень разметала по прозябшим газонам кружевные, цвета пожухлой охры, с дерев облетевшие листья, первая изморозь оросила гранит кладбищенских старинных надгробий. Священный, тишиной повитый уголок благословенной земли оптинской! Монастырское кладбище – на небольшом пространстве между Введенским и Казанским храмами, на площадках у церковных алтарных стен.

Некое замечательное русское семейство, которому мы посвящаем ныне наши признательные воспоминания, образовало в этом безмолвном уделе свой фамильный некрополь: стояли в ряд когда-то два белых больших памятника и два маленьких – ни один из них до нас не дошел, но сохранился по соседству пятый, с которого, собственно, 130 лет назад все и началось. Темно-розовое гранитное надгробие с черными блестящими подпалинами, чуть истертая, но еще хорошо различимая выбитая на постаменте надпись: «Под сим памятником погребено тело жены губернского секретаря АЛЕКСАНДРЫ НИКОЛАЕВНЫ КЛЮЧАРЁВОЙ, скончавшейся с упованием на милосердие Божие 8 мая 1872 года на 25 году от рождения». В столь юных летах упокоившаяся Александра Николаевна оставила двух новорожденных малюток, которых избрал Господь на такое дивное служение, что даже краткость прожитой ими земной жизни не стала помехой к созиданию райских обителей для жизни вечной.

Где и кого погребали в обители

Представьте себе, что в достославной Оптиной Пустыни находили упокоение не только потрудившиеся и отошедшие в свой час к праотцам монастырские иноки и доживавшие здесь на покое насельники из других обителей. Еще с древних времен много было похоронено в Оптиной и дворянских семей, и купеческих. Оказывается, и ближайшие мирские соседи, козельчане, облюбовали эти широко раскинувшиеся надмогильные липовые сени, о чем свидетельствует следующий факт.

В 1774 году жители города Козельска подали духовному начальству просьбу об отведении им в Оптиной Пустыни кладбища, но им было в этом отказано, а определено погребать внутри монастыря только знатнейших лиц и благодетелей обители, по усмотрению ее настоятелей. Так сформировались целые семейные захоронения: Брюзгиных, Воейковых, Камыниных, Чичериных, Челищевых и многих других, чьи имена запечатлелись на каменных плитах и памятниках.

Оптинский некрополь простирался от храма преподобной Марии Египетской и до Казанского собора, а за ним, ближе к ограде, в давние времена погребали странников, скончавшихся в обители, а также похищенных смертью внезапно вблизи монастыря: «умерших несчастною кончиною от зверей или приплывших к обители утопленников».

Известно нам также и о том, что за монастырским садом, окружавшим обитель с юго-восточной стороны, устроено было в 1858 году так называемое новое кладбище, под которое отвели часть леса, вплотную подступавшего к Оптиной. Причина сего позднейшего устроения была проста. Между Введенским собором и церковью преподобной Марии Египетской прежде располагалось общее братское кладбище, но росла в многолюдстве обитель – отходили в вечность отцы и братия наши, утесняя друг друга паузкой полоске земли, усеянной могильными крестами. Вот и поведено было погребать здесь только старшую братию, а для младшей, для случайно умерших богомольцев и странников оборудовали новое пристанище с маленькой церковкой во имя Всех Святых строения 1864 года. Совсем недавно расчистили оптинцы ее старые кирпичные фундаменты, дополнили новой кладкой и водрузили памятный крест – кладбищенскую церковь начали восстанавливать.

Ключарёвы: бабушка и дедушка

Они были богатыми тульскими помещиками, благочестивыми и щедродательными, особенно тяготея в своих пожертвованиях ко святым близлежащим обителям, среди которых Оптина Пустынь сияла несказанным радостным светом. Сюда, к великому старцу Макарию, устремлялись сердца единодушных супругов Ключарёвых – Александры Николаевны[40 - 1820 г. – 23.08.1881 г.] и Феодора Захаровича[41 - 16.01.1816 г. – 21.07.1872 г.]. Но старец постепенно угасал, немощи телесные подтачивали древо его жизни. Так что еще задолго до исхода он препоручил припадавшую к нему чету другому духовнику – на ранней заре его будущей всероссийской славы.

В связи с этим достоин нашего внимания следующий случай, занесенный и Летопись оптинского скита (запись от 19 августа 1846 года): «В понедельник, в шесть часов пополудни пожаловал в Оптину Пустынь Калужский Преосвященный Николай, который, проведши два дня в занятии делами, 22 числа служил в Козельске литургию, а 23 в седьмом часу пополудни изволил посетить скит…» Вот здесь-то, можно сказать, и было положено начало, с официального благословения владыки, духовничеству батюшки Амвросия. Именно он в тот достопамятный вечер служил всенощное бдение в скитской Иоанно-Предтеченской церкви. Бдение кончилось в десятом часу, все скитские братия провожали Преосвященного до святых врат скита. Чудная была ночь: повсюду царила глубокая тишина, а с лазури небесной приветливо глядела полная луна, обливая тихим серебристым светом безмолвный скит и окружающий его гигантский лес. Архипастырь обратился к сопровождавшему его о. Амвросию (Гренкову): «А ты, отец Амвросий, помогай старцу Макарию в духовничестве – он уже стар становится. Ведь это тоже наука, только не семинарская, а монашеская». Заметим, что сказано это было Преосвященным не случайно: настоятель обители игумен Моисей (Путилов) и духовник монастырский иеромонах Макарий (Иванов) предварительно попросили владыку о том.

Батюшке Амвросию было всего лишь 34 года – а но всему видно, что уже прочили его в старцы. И, конечно же, дело не только в формальном назначении: таково было изволение Верховного Архипастыря и Владыки мира – быть Амвросию Оптинскому духовным руководителем душ человеческих на пути к вечному спасению.

Поручая духовному окормлению о. Амвросия некоторых из братии, старец Макарий в то же время знакомил его и с боголюбивыми посетителями обители, искавшими оптинского наставничества. Вот так и попали Александра Николаевна и Феодор Захарович Ключарёвы, а позднее – и их домочадцы, в круг забот и попечений о них преподобного Амвросия Оптинского.

Молодой еще тогда послушник Феодор Попов (будущий игумен Феодосии, настоятель Перемышльского Лютикова монастыря) оставил нам краткое описание скитской келии батюшки Амвросия в эти первые годы его старчествования. В келии все было весьма просто: в переднем углу – несколько икон, около двери висели ряса и подрясник с мантией, далее – кровать с постланным на ней холщовым, набитым соломой тюфяком и такой же подушкой. А под коечкой – корзина-плетушка, служившая, вероятно, неприхотливому новоначальному старчику чем-то вроде комода или сундука для шерстяных чулок да фланелевых рубашек, в коих болезненный батюшка всегда имел крайнюю нужду.

* * *

Из разных оптинских источников попытались мы установить, когда впервые Ключарёвы появились в Оитиной. Возможно, еще до совместного их водворения у стен монастырских, на гостином дворе, они и порознь навещали гостеприимную обитель, но уже в 1850-х годах супругов видят вместе, да еще и с малолетним сыном и бабушкой его (т. е. матерью то ли Александры Николаевны, то ли Феодора Захаровича, но о ней нигде больше никаких упоминаний нет). Архимандрит Агапит (Беловидов), оптинской святости мудрый хранитель – составитель жизнеописаний великих старцев, указывает и на причины, побудившие к этому переселению: «Цель их [Ключарёвых] была та, чтобы поступить в монашество, – отцу в Оптину Пустынь, а матери с малюткой и старушкой жить или тут же при обители, или в Белёвском женском монастыре. Но так как развязка таких лиц с миром была для них очень тяжела, и потому преимущественно на первых порах требовали они особенного участия старца Макария, то, вероятнее всего, по этим причинам старец поручил их попечению о. Амвросия, как человека более свободного».

Потому-то и стал посещать их батюшка едва ли не каждый день на гостином дворе, где они занимали отдельный небольшой флигель[42 - Получивший название «ключарёвская гостиница».]. Это те самые постройки, за северными вратами монастыря, которые частично сохранились до наших дней (на территории нынешнего поселка Оптино). На старинных литографиях (в частности, известного петербургского художника П. Бореля) запечатлены, к сожалению, только отдельные здания этого обширного когда-то монастырского гостиничного комплекса. На одной из таких причудливых картинок заприметили мы трогательную подробность: по дороге от леса направляется в сторону гостиниц… крошечная лошадка с седоком в возке! И вспомнился некий случай с батюшкой Амвросием в пору его начального духовничества в отношении Ключарёвых, поселившихся на гостином дворе. Рассказал об этом о. Агапит (Беловидов).

«Господа Ключарёвы, видя, с каким усердием посещает их добрый о. Амвросий и с какою заботливостью входит в их положение, и зная его слабенькое здоровье, для облегчения его стали посылать за ним лошадку. Запрягут, бывало, в барский экипаж одну лошаденочку и посылают в скит за о. Амвросием. Понятно, одна лошадь не могла быстро везти такую тяжесть. И вот случалось иногда, – пока о. Амвросий доедет до назначенного места, старец Макарий успеет придти туда пешком. Увидит о. Амвросия и опять шутливо скажет: «Амвросий, Амвросий! Хлеб у меня отнимает». А иногда среди разговора с близкими, к случаю, скажет: «Отец Амвросий вас не бросит». Но вот об этой езде о. Амвросия на гостиницу в экипаже узнал смиренный настоятель, подвижник, о. архимандрит Моисей[43 - Тогда еще игумен – в сан архимандрита возведен в 1853 г.]. Не в монашеском духе показался ему этот поступок о. Амвросия. Нужно заметить, что мудрый настоятель имел обыкновение обличать отцов и братии в чем-либо неблаговидном или монашески неприличном большею частию тонкими намеками. На этот раз в то самое время, как ехать о. Амвросию на гостиницу, он вышел на ту самую дорогу, пролегающую среди леса, и стал в стороне задом к дороге. Показался экипаж. Старец-настоятель, как стоял задом к дороге, так и оставался в этом положении, пока проехал мимо него о. Амвросий, как будто ничего не видал и все что-то копался палочкой в кустах[44 - Сам батюшка Амвросий, вспоминая о происшествии, добавлял, что при этой неожиданной встрече – «делать немею, я снял шапочку и раскланялся».]. Совесть подсказала о. Амвросию, что настоятель находит поступок его неблагоприличным, и с тех пор он стал ходить на гостиницу по-прежнему пешком, с обычным своим на плечах мешком».

* * *

Надворный советник и тульский предводитель дворянства Феодор Захарович Ключарёв был в тоже время и почетным гражданином богоспасаемого града Козельска, потомственным благотворителем Оптиной Пустыни. (В скитском храме св. Иоанна Предтечи еще в начале XX века можно было видеть в алтаре, на престоле, в специальном стеклянном футляре небольшое, в сребропозлащенном окладе Евангелие с изображением по центру «Моления о Чаше» – дар Ф.З. Ключарёва.) Как мы уже знаем, незадолго до кончины старца Макария (1860 г.), по его благословению и своему взаимному согласию, супруги Ключарёвы решились переменить мирскую рассеянную жизнь на монастырскую. Пожив некоторое время в гостиничном домике, Феодор Захарович, в этот последний год земной жизни своего первого старца, вступает 19 января[45 - В день ангела парна (память преподобного Макария Великого).] 1860 года в число братства оптинского скита. Далее из послужного списка этого скитянина мы узнаем, что 30 января 1864 года он принял рясофор, а в мантию его постригут несколько позднее при следующих обстоятельствах. В декабре 1870 года о. Феодор, находясь по делам в своем тульском имении, заболел. Больного его привезли в Оптину и в скиту постригли в монашество. И хотя здоровьем он поправился, по «умом был к житейским попечениям совершенно как младенец».

Своеобразным памятником пребывания Ф.З. Ключарёва в скиту остался выстроенный им на свой копи деревянный домике мезонином, так называемый «ключарёвский корпус». На первом этаже размещались братские келии, а на втором – скитская библиотека. (Долгое время историческая оптинская постройка была занята экспозицией Козельского краеведческого музея.)

Незадолго до смерти, 14 марта 1872 года, монах Феодор (Ключарёв) принимает постриг в великую схиму – с сохранением все того же имени, данного ему во святом крещении. По неизвестной нам причине его, скитянина, почему-то погребают не на скитском Кладбище, а на монастырском.

Монахиня Амвросия (Ключарёва), в имении которой – Шамордино – была создана женская обитель

* * *

Что же происходило во все это время с его благочестивой супругой – Александрой Николаевной Ключарёвой? После водворения Феодора Захаровича в скиту она обосновывается в Белёвском Крестовоздвиженском женском монастыре, чтобы быть поближе к Оптиной и иметь возможность чаще пользоваться советами и наставлениями старцев – сначала о. Макария, а потом и о. Амвросия. Кстати, в монастырских летописях есть свидетельство, что именно этот старинный русский городок, Белев, расположенный в 45 верстах от Оптиной, посетил однажды о. Амвросий. А так, по болезненности и занятости своей он никуда, во все время жительства в монастыре, не ездил – да и в этот единственный, раз отправился в путь за послушание по поручению старца Макария.