БутАстика (том I)

– А… Соне вы сказали? Вы обещали…

С Соней они дружили с детства. У них обоих не было родителей – Сонина мама умерла при родах, отец погиб в одной из первых схваток с варварами, – и они, двое из всех ребятишек, круглосуточно жили сначала в детском саду, затем при школе, а потому волей неволей всегда были вместе. Но их это никогда не тяготило, напротив, когда они выросли, то поняли, что не представляют жизни друг без друга. В ближайшее время они как раз собирались пожениться.

– Еще не сказал, – поморщился Фасонов. – Скажу, коли обещал. Не забуду, не бойся. Главное, ты не забудь, зачем идешь. Узнай у этих гадов все, что только сможешь: что они хотят, что собираются делать, все ли они здесь или на подходе новые полчища… Все, ты понимаешь?.. – заглянул он прямо в глаза Зелу. – И… про Игната тоже. А теперь давай – лезь!

Ответ Фасонова не очень понравился Зелу. Не то чтобы он не доверял мэру, но про свое обещание в горячке дел и забот тот мог все-таки забыть, ведь ему от этого было ни жарко, ни холодно. Зато самого Зела бросало в холодный пот от одной только мысли, что Соня может посчитать его предателем. Его и так-то частенько за глаза некоторые колонисты называли «троянским конем», а когда дойдет слух, что это именно он привел в южный сектор варваров… Пусть потом все и прояснится, но поначалу его наверняка проклянут. И кто знает, не убьет ли эта горькая весть любовь к нему в Соне, сможет ли она потом, узнав правду, относиться к нему по-прежнему? Нет, лучше бы не рисковать. Лучше бы она сразу знала эту правду. И совсем хорошо было бы, если бы он сам рассказал ей о предстоящей миссии. Но Фасонов не позволил это сделать, и, откровенно говоря, Зел не понимал, почему.

Он вздохнул и, раскрутив, бросил тройник вверх. Звякнув, тот зацепился за внешний край стены. Подергав за веревку, Зел быстро пополз по ней. Наверху он перецепил крюк и перебросил веревку на другую сторону. Однако решил не слезать по ней, а просто спрыгнуть. Внешнюю сторону периметра, в отличие от внутренней, освещали мощные прожекторы, и было хорошо видно, что внизу толстый слой мягкого снега. Да и в любом случае пять метров подсознательно пугали лишь родившегося и выросшего на Земле человека. На Цвее сила тяжести была почти вдвое меньше земной, и спрыгнуть с такой высоты Зелу казалось вполне ерундовым делом.

Он ушел в сугроб по пояс, выбрался и поспешил убраться с открытого освещенного пространства, благо что рядом темнел лес.

Зел только-только скрылся за деревьями, как с их ветвей, повалив его в снег, обрушилась тяжелая масса. Он извернулся и почти вынырнул из-под громко и смрадно пыхтящего тела, но тут на его спину свалился еще один живой мешок, а первый уже тыкал в его бедра и ягодицы чем-то острым – вероятно, наконечником дротика.

– Стойте, стойте! – закричал Зел на местном наречии. – Я свой!

Язык саласов в колонии знали почти все. Да и что там особо знать – вряд ли количество слов превышало в нем тысячу. Судя по захваченным пленным, варвары разговаривали так же, разве что слов при этом употребляли еще меньше.

Но напавшие на него, по-видимому, не владели и минимальным языковым запасом. Во всяком случае, они не обратили на выкрики Зела ни малейшего внимания – один из них продолжал все сильней и сильней тыкать его дротиком, а второй начал прыгать на спине с явным намерением переломить хребет.

Зел собрался с силами и рывком откатился в сторону. Нападавшие завопили и кинулись к нему, выставив перед собой дротики. Зел вскочил на ноги и выхватил из-за пояса нож. Драться он умел и был уверен, что справится с одетыми в грязные звериные шкуры дикарями, но проблема заключалась в том, что убивать их было нельзя – как он тогда станет проситься принять его в племя? Приходилось лишь отбиваться, стараясь не наносить нападавшим серьезных ран.

Неизвестно, чем бы закончилось эта «неправильная» схватка, если бы из-за деревьев не выскочил еще один дикарь, который громко и коротко бросил:

– Нельзя!

Нападавшие мгновенно замерли и отступили на шаг, опустив дротики.

Вновь прибывший дикарь неспешно подошел к Зелу. Он выглядел несколько приятней первых двух – по крайней мере, так показалось Зелу в неверном свете едва достающих сюда отблесков света прожекторов. Во всяком случае, шкура на его плечах была определенно светлее.

– Кто? – наставил он на Зела дротик. Точнее, даже не наставил, а будто лишь указал интересующий его предмет.

– Свой. Салас. Прозвище Зел.

– Салас не свой, – покачал дротиком варвар. – Надо убить.

– Не надо убить. Зел убежал от чужих людей. Зел ненавидит чужих людей. Он хочет жить с твоим племенем, он хочет убивать чужих людей. Зел знает много про чужих людей. Он расскажет все Шеке. Веди!

– Зел знает Шеку?

– Зел много слышал. Шека великий вождь! Зел любит Шеку!

– Любит?.. – В глазах дикаря вспыхнул неприятный огонь, и Зел быстро поправился:

– Уважает.

Варвар опустил наконец дротик, сказал, что его прозвище Туру и потребовал у Зела нож, пообещав вернуть позже. Отдавать единственное средство защиты сильно не хотелось, но пришлось подчиниться.

Потом Туру долго вел его по лесу, и у Зела стали возникать уже нехорошие предчувствия, но впереди между деревьями заблестел наконец свет костра и оттуда потянуло вкусным запахом жареного мяса.

Вокруг огня сидело с пару десятков человек – в основном женщин. Зел, разумеется, знал, что в племени варваров всем основным заправляют именно представительницы этого пола, но кто из них главная, Шека, не имел понятия. А потому поступил просто – сказал:

– Я – Зел. Кто Шека?

– Зелу надо, чтобы его убила Шека? – насмешливо спросила одна из них. – Как она убила трех ваших охотников?

– Двух, – невольно поправил Зел.

– Трех. Сын вашего вождя тоже мертв.

Зел внимательно посмотрел на нее и почувствовал, как екнуло сердце, а во рту стало вдруг сухо. Женщина была удивительно красивой. Возможно, так показалось ему потому, что он впервые увидел близко женщину одной с ним, или почти одной крови. Но вероятно она и на самом деле была красавицей, ведь остальных сидящих возле костра дикарок он тоже видел близко, но они не вызвали в нем подобных чувств.

– Шека ты? – все же сумел он справиться с оцепенением.

– Я. А кто ты? Зачем тебе я?

Тут выдвинулся вперед Туру и, размахивая дротиком, принялся торопливо говорить, но Шека властным жестом остановила его и приказала уйти.

Туру покорно склонил голову, и Зел поймал брошенный ему украдкой предостерегающий взгляд. Непонятно лишь было, от чего именно тот предостерегал Зела? Уж не был ли Туру одним из приближенных мужчин Шеки, о пристрастии к которым было известно колонистам от пленных варваров? В таком случае, Туру мог угрожать Зелу в том смысле, чтобы тот не зарился на его женщину. Но это же смешно! Тут бы просто живым остаться – и то хорошо. К тому же, у него есть Соня, и никакие красавицы-дикарки ему не нужны. В отличие от ножа, который, спохватившись, Зел потребовал вернуть ему.

Дикарь вопросительно глянул на Шеку.

– Отдай, – сказала та.

– Опасно, – возразил Туру.

– Опасно не отдать, – сверкнула дикарка глазами, наполовину вынув из ножен свой клинок.

Туру протянул Зелу нож – лезвием вперед.

Зел растерялся. Не взять нож – показать, что он боится. Можно ударить по руке, выбить нож – но это виделось ему сейчас тоже неправильным. И тогда он все-таки взялся за лезвие. Туру резко отдернул руку, поворачивая нож. Ладонь Зела пронзила острая боль, на снег закапала кровь.

– Карраса! – злобно выплюнула Шека. – Иди вдаль!

Дикарь обжег Зела полным ненависти взглядом, метнул ему под ноги окровавленный нож и, развернувшись, скрылся в лесу.

– Подойди сюда, – позвала Шека обнимающего левой рукой раненую ладонь Зела.

Дикарка сняла с его шеи шарф, разорвала его вдоль и аккуратно замотала кровоточащую ладонь. Зел почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Шека была так близко от него, что он чувствовал ее запах – дикий, по первым впечатлениям неприятный, но в то же время странным образом волнующий и притягательный. Их взгляды встретились, но как ни старался Зел, он так и не смог разобрать, какого же цвета глаза у дикарки – в них отражалось пламя костра. Ее волосы от этого пляшущего цвета тоже казались огненными, и Шел не суметь понять, так ли это на самом деле. Но ему казалось, что им подошел бы любой цвет – хоть алый, хоть черный, хоть, как у него, зеленый – Шека все равно была прекрасной. Самой прекрасной на свете, краше всех. Он тут же вспомнил о Соне, и чувство вины кольнуло сердце. Но то, что творилось сейчас с ним, оказалось сильнее вины, и та, скукожившись, спряталась куда-то вглубь его естества.

– Ты красивая… – невольно прошептал он.

– Я знаю, – так же тихо ответила Шека, а потом, оглянувшись на притихших вокруг костра женщин, выкрикнула: – Идите вдаль!

Дикарки безмолвно поднялись и тут же растворились в лесной темноте.

– Что ты сказала Туру? – спросил Зел. – Что такое «карраса»?

– Тот, кто часто и подолгу испражняется, – усмехнулась дикарка.