Тайны острова Сен Линсей. Горечь волчьей ягоды

– Всё правильно, хотя, конечно, всякое бывало. Идиотов на свете хватает, знаете ли, – проговорила она, стараясь звучать трезво и вдумчиво. Впрочем, а зачем ей это было нужно? В ход пошла третья бутылка вина. – Это просто дань уважения старой местной легенде, только и всего. На Сен Линсей это нормальная практика – всё привязывать к старым легендам.

– Верно подмечено, – согласилась Виолетта, жестом отказывая протянутому к её бокалу горлышку бутылки. Разумно она решила переключиться на минеральную воду. Терпкий и удушливый воздух теневого зала путал сознание и ускорял процесс опьянения.

– И в чём суть? – спросила Конни, хмурясь. – Опять что-то про проклятья и привидений?

– Естественно! – со смехом воскликнула Лив, и в этот момент к их маленькой компании присоединилась уставшая, но всё такая же прекрасная госпожа Сапфир.

– О чём речь, дамы? – спросила она, бросая оценивающий взгляд на раскрасневшихся немного пьяных барышень.

– О фестивале, будь он неладен, – проворчала Лив. Наверное, не стоило так говорить, но теперь уже слова лились наружу непроизвольным потоком. – О легендах, демонах, привидениях и прочем…

– Как интересно, – игнорируя сквозящую в речи гостьи иронию, вежливо отозвалась Севилла.

– Только это же всё ерунда! Фестиваль придумал мэр Леманн лет пятнадцать назад, чтобы привлечь туристов. А теперь мы все дружно делаем вид, что это древняя древность и традиционная традиционность…

– Вот как? – переспросил кто-то, но Лив не была уверена в том, кто именно. В голову её вероломно вползало облако тумана, понемногу рассеивая внимание.

– Ага. На всём острове в это время года жара такая, что из дома выходить опасно, но у нас, в Сальтхайме, из-за особенностей ландшафта образовался собственный микроклимат. На берегу Солёного озера круглый год прохладно, а в июле-августе температура стабильно держится в районе двадцати пяти-семи градусов по Цельсию. Комфортная температура, средний уровень влажности – идеальные условия, чтобы заманить жителей других районов Сен Линсей и убедить их потратить свои денежки. А в разгар праздника со всякими увеселениями, концертами и ярмарками денежек можно заработать раза в три-четыре больше. Вот он и придумал всю эту историю с фестивалем.

– Полагаю, это пошло на пользу городу?

– Безусловно, – согласилась Лив, – одни мои… знакомые владеют небольшим курортом на берегу озера. Симпатичные домики в стиле альпийских шале, лодочки, барбекю и всё такое. Раньше мы каждый год там собирались с друзьями.

– Звучит вообще-то очень заманчиво…

– Так и было.

– Да и легенда настоящая, – вставила ремарку Виолетта. – Она описана в сборнике «Дети магнолии»!

– В этом сборнике все легенды напичканы убийствами и нечистью. Вряд ли это какая-то хорошая история, – покачала головой госпожа Сапфир, и волнистые чёрные пряди запрыгали у её лица. Женщина поднесла бокал к губам и метнула поверх него строгий взгляд в сторону племянницы. – Не смей пугать нас и наших гостей на ночь глядя!

– Ой, как нам не хватало вас за столом, тётушка… – проворчала юная Ди Гран себе под нос и уткнулась взглядом в тарелку с закусками.

Вечер догорал в молочных столбцах свечей и плавился воском, стекая по бронзовым канделябрам. Замок погрузился во тьму и столь желанную прохладу после долгого жаркого дня. Констанция предложила открыть нараспашку окна, впуская в помещение свежий воздух и мелодичное пение сверчков и цикад. Атмосфера в теневом обеденном зале воцарилась томная, как будто все присутствующие, не сговариваясь, окунулись в состояние коллективного созерцания тишины и покоя.

Лив поднялась со своего стула и встала у открытого высокого окна. Здесь можно было разглядеть толщину каменных стен дома. А ещё насладиться видом самшитовой рощи, тонувшей в ночной тьме там, за высокими коваными воротами поместья. В воздухе чувствовался солоноватый вкус моря, он приятно щекотал в носу и путался в волосах. Женщина сделала глубокий вдох, позволяя ему проникнуть в самую глубь своего существа, напитать каждую клеточку тела. На душе было всё так же гадко и тяжело, но этот миг спокойствия и свежести сбил пожар, тлевший где-то в груди. Грусть никуда не делась, но она уже не кусала её изнутри, а просто свернулась холодным комочком где-то между печенью и желудком.

«Уверена, что Бритта, где бы она ни находилась сейчас, была бы счастлива увидеть всех вас вместе»

Строчка из электронного письма возникла у неё перед глазами и вызывала странные ощущения. С одной стороны, упоминание Бритты неизменно причиняло боль, а с другой – ей хотелось рассмеяться так, как смеются те, кому уже нечего терять.

– «…где бы она ни находилась сейчас…» – негромко Лив произнесла это и поспешила ответить на эту ремарку тем, что при других обстоятельствах и в более трезвом состоянии ни за что не стала бы говорить вслух: – Она в земле, Линда. Где ж ещё ей быть?..

– Прости? – совсем рядом отозвался знакомый голос. Лив вздрогнула, ведь она напрочь позабыла о том, что стоит у окна не одна. Светло-зелёные глаза Констанции Ди Гран, похожие в отсвете огоньков свечей на кошачьи, смотрели на гостью, почти не моргая. Могло показаться, что хозяйка замка смотрит не столько на саму Лив, сколько на тайны и страсти, сокрытые глубоко в её подсознании.

– Я…я вспомнила кое-что. Говорила сама с собой.

– Вот как? – Конни понимающе кивнула, но эта её реакция заставила Лив Сигрин ощутить острую необходимость всё рассказать. Всё до мельчайших деталей. Здесь и сейчас. Она не знала и не понимала, почему ей так необходимо было это сделать. Между ней и Констанцией Ди Гран вовсе не возникло мгновенного взаимопонимания при первой встрече, она не казалась такой же открытой и непосредственной, как её брат. Она вообще, если говорить честно, немного напугала Лив. И это тоже было сложно описать словами или как-то обосновать. В ней было что-то…

Другое. Вот оно – самое подходящее слово. Если по Виолетте можно было сразу понять, что конкретно отличает её от большинства нормальных людей, то в Констанции это отличие пряталось, умело маскируясь. Красивый тёплый голос, поставленная речь, хорошие манеры без снобизма и высокомерия, симпатичные веснушки и светлые волны волос. Всё это производило приятное впечатление, но не могло полностью перекрыть это самое нечто. И, как ни старалась Лив, она не могла взять в толк, что же это, чёрт возьми, такое было.

– Пять лет назад во время фестиваля Волчьей Ягоды погибла моя лучшая подруга, – женщина сама не заметила, как произнесла это вслух. В глазах собеседницы лишь на мгновение проскользнуло что-то, похожее на сожаление и грусть, но она умело подавила их.

– Соболезную, – произнесла Конни на удивление спокойно и даже почти безразлично. На секунду Лив показалось, будто ей плеснули ледяной водой в лицо. Она мигом протрезвела и смогла в ответ лишь растерянно выпалить неуклюжее «спасибо…». – Как это произошло?

– Несчастный случай, – не успев толком собраться с мыслями, поспешила с ответом госпожа Сигрин. Удивительно, но далось ей это легко. Гораздо легче, чем она сама от себя ожидала. Уже очень давно она не говорила ни с кем о смерти Бритты. Недавнее письмо от Линды чуть было не спровоцировало у неё паническую атаку, но обескураживающее спокойствие Констанции Ди Гран волшебным образом лишило этот разговор пугающих эмоций.

– Теперь я понимаю, почему вам не очень радостно думать об этом празднике. Надеюсь, мы с Виолеттой ничем вас не обидели?

– Нет-нет, что вы. Дело не в вас. Просто… – на мгновение женщина замялась, борясь с зудящим желанием вывалить на свою новую знакомую всё, что накопилось за эти годы молчания и подавления неприятный воспоминаний. В итоге она сдалась. Держать это в себе просто не осталось сил. – Семье Бритты, ну, той самой подруги, принадлежит этот курорт у озера. Называется «Домик Егеря». Чудесное место. Все самые счастливые мои воспоминания связаны с ним…

– Полагаю, вы давно там не были? – тоном то ли робота, то ли компьютерного голосового помощника переспросила собеседница.

– Со дня её смерти. Раньше мы каждый год собирались там одной и той же компанией. А потом это случилось и… – Лив оборвала себя вовсе не потому, что её захлестнули эмоции. Напротив, говорить ей было необычайно легко. Просто у самого этого предложения не было внятного продолжения. Она банально не смогла его придумать. Помолчав немного, ей всё-таки удалось сформулировать мысль: – В общем, Бритта была чем-то вроде солнца. А мы – планетами, которые вращались вокруг неё, понимаете? Когда её не стало, вся наша солнечная система просто перестала существовать.

Глава 3

Конни не знала точно, что именно было с ней не так, но что-то определённо не так с нею было. Она умела быть рациональной и вдумчивой. Умела складно излагать свои мысли и в суждениях опираться на логику. По-правде говоря, ей всегда казалось, что именно эти качества она просто обязана в себе развивать. Пусть творческим и хаотичным остаётся Берт – ему куда больше подходит роль необузданной и эксцентричной рок-звезды семейства Маршан. Достойный наследник своего отца. Но она, Констанция, научилась быть другой. Она почти полностью вытравила из себя пресловутое магическое мышление и смогла устоять на земле. В её жизни не осталось места для примет, суеверий, всяких необъяснимых чудес и откровенно нездоровых привязанностей, которые многие люди почему-то считали неземной любовью.

Роботом она не стала, просто обычным взрослым человеком с обычным набором интересов – книги, музыка, прогулки на природе и непринуждённое общение.

И ещё убийства.

Вот тут, пожалуй, и начиналось то самое странное, чего Конни сама в себе до конца понять не могла. Иногда она прокручивала в голове тот день, когда обнаружила тело нотариуса Исидоры Совиньи с простреленной головой. Мысленно она вышагивала по светлому ворсистому ковру кабинета, наблюдала за пылинками, плавающими в горячем воздухе, бросала взгляд на репродукцию картины Яна Маршана, обрызганной кровью. И это не было похоже на травмирующее воспоминание, а должно было бы. Ведь глазам её тогда предстало зрелище, мягко говоря, не из приятных. А она отчего-то вновь и вновь возвращалась туда и пыталась понять…

Что же она пыталась понять? Кто убил Исидору Совиньи? Весь город был уверен, что убийца найден. Да и вряд ли Конни удалось бы найти новые улики, шатаясь по миражам и закоулкам памяти. Да и к чему поиски? Попробовала она себя в роли детектива – пора бы и честь знать. Вся Линсильва успокоиться не может, пережёвывая снова и снова подробности этого дела. Неужели ей мало славы? Когда вообще Констанция Маршан желала быть знаменитой? Наоборот, после смерти отца она надеялась, что её имя больше никогда не всплывёт в строчках светской хроники.

Навязчиво зудящее чувство поселилось в ней и не давало спокойно жить дальше. Ощущение незавершённости. Идиотское. Иррациональное. Неужели то самое предчувствие, в которое собранная и приземлённая Констанция отказывалась верить?

Она резко села на кровати и тут же пожалела об этом. Голова закружилась, а стены комнаты поплыли во все стороны. Наутро после девичника ежевичное вино передавало пламенный «привет». Схватившись за голову, девушка закрыла глаза и тихо застонала. После нескольких минут тишины и размеренного дыхания вестибулярный аппарат кое-как начал функционировать, возвращая разуму понимание того, где в этой спальне потолок, а где – пол. Тогда же раздался стук в дверь.

– Войдите, – сухими губами промямлила девушка, и вскоре на пороге комнаты появилась госпожа Сапфир в элегантном летнем брючном костюме насыщенного малинового цвета. Волосы её струились по плечам чёрными ручейками – необычная для неё причёска. В руках дама держала поднос с бутылкой воды, чашкой кофе и выпечкой. Чуть наклонив голову набок, управляющая внимательно осмотрела Конни.

– Как вы себя чувствуете?

– Как будто это не очевидно… – проворчала девушка в ответ. Пижама на ней была застёгнута неровно, волосы торчали во все стороны, а лицо заметно опухло. Севилла понимающе кивнула и направилась с подносом к прикроватному столику.

– Виолетта просила передать вам это, – дама протянула Конни маленькую бутылочку из тёмного стекла, наполненную густой жидкостью. – Думаю, вещь стоящая. Быстро поднимет вас на ноги. Ви сказала, что принять надо натощак.

– Супер, спасибо, – прохрипела госпожа Маршан, стараясь как можно скорее откупорить пузырёк. Если в чём-то Виолетта и разбиралась, так это во всяких чудо-настойках, способных и мёртвого привести в чувства. Не раздумывая, Констанция опрокинула горьковато-острое содержимое бутылки себе в горло и запила водой.

– Возможно, сейчас вам так не кажется, но вчерашний вечер прошёл очень неплохо. Похоже, вы с дочкой доктора нашли общий язык.

– Мы обсуждали трагические события…

– Неужели теперь все разговоры в этом доме будут упираться в убийства и ужасы? – тихо вздохнула дама, смахивая невидимую пылинку с украшенной замысловатой резьбой спинки кровати.

– Я не при чём, честно. Даже очередную попытку Виолетты вытащить на свет божий историю с Исидорой Совиньи я блокировала самым действенным методом… – вяло попыталась оправдаться Конни, но васильковый взгляд госпожи Сапфир не преисполнился благодарности. Женщина посмотрела на потрёпанную белокурую хозяйку с сомнением.