Седьмое Солнце: сны на грани

Но собеседница словно не слышала, полубессвязно лепетала дальше:

– Я совсем одна осталась… меня никто не любит… все кончено…

– Ты не одна, у тебя есть я, – кривя душой, выдала девушка. Она терпеть не могла подобные сцены: нужно как-то успокаивать, говорить слова поддержки. Но раньше, хоть она и не проявляла эмоций в открытую, всегда сопереживала и сочувствовала, прикрывая это, как было принято в их семье, показным безразличием, цинизмом или шуткой. Сейчас же внутри была пустота. Хотя, может, это и правильно? Ну вот чего не хватает этой Саше? Ведь все есть: красота, деньги, способности, родные люди. Почему нужно изливать свои глупые капризы, привлекая внимание и давя на жалость? Не маленькая уже. Она обняла подругу, погладила по спине и неестественно приторно пропела: – Все будет хорошо, вот увидишь… – и тут же ей стало противно от собственного притворства.

Саша, словно уловив ее состояние, заревела еще сильнее:

– И Антона… его так давно нет… я скучаю.

Вот те раз! И его приплела. Катя ощутимо начала раздражаться:

– Нил сказал, что твой любимый в апреле вернется. Так что уже через месяц, потерпи немного, – она скосила взгляд вниз, где по белой блузке растекалось несколько сероватых пятен. Кап-кап… – их стало больше. С трудом удержалась, чтобы не отпрянуть и продолжила сидеть ровно. Интересно, отстирается ли тушь…

– Лучше мне умереть, – сквозь мысли прорвался гнусавый голосок подруги.

– Высморкайся! – вложила в руку последнюю чистую салфетку, а про себя добавила: «А то на одежде сейчас еще и сопли будут».

Та, не прерывая поток слов, все же послушно прочистила нос:

– Антон меня игнорирует, мама бросила, а папа выбрал любовницу… умру, и никто не вспомнит… – и слезы вновь хлынули, как река сквозь плотину.

Ну что за детский сад! Вроде неглупой казалась, а такое отчебучивает. В этот момент нечто чужеродное коснулось сознания Саши, и она, давясь всхлипами, продолжила бормотать про свою смерть, но Катя ничего не заметила – ей нужно было срочно бежать и застирывать блузу.

К назначенной дате подруга сумела взять себя в руки: сходила в салон красоты, где ей умело замазали круги под глазами, сделали прическу и нарастили ногти, купила наряд, и даже долго ждать не пришлось – как она села рядом и завела мотор.

Саша выглядела отстраненной и вела машину молча. На попытку завязать общение не отреагировала – явно была не настроена на диалог. Катя тяжело вздохнула и перевела взгляд в окно. Она погрузилась в свои мысли, рассеянно провожая глазами голые деревья, коричневые сугробы по обочинам, безликие серые толпы на остановках. Накануне несколько дней припекало солнце, а ночью вновь ударили заморозки – и теперь слякоть затвердела, а лужи покрылись льдом с твердыми наростами грязи. Люди, уже успевшие сбросить дубленки и сменившие меховую обувь на полуботинки, теперь каялись в собственной опрометчивости. Насквозь промерзшие, они быстрее спешили в свои дома, голодными глазами всматриваясь в низкое темное небо.

Саша свернула на трассу. «Дом счастья», где через час должна состояться регистрация брака, располагался в пригороде, а рядом – ресторан для народных гуляний. Вера Сергеевна была родом оттуда, к тому же пригород прилегал к городу-миллионнику настолько плотно, что их уже никто не рассматривал отдельно. Оставалось переехать через реку, повернуть направо – и вот уже пункт назначения, минут пятнадцать, не больше. Но на мосту ждал «сюрприз»: длинная пробка из двух колонн машин; видимо, впереди их что-то задерживало, и при этом встречная полоса пустовала. Какое-то время они плелись вместе со всеми, а потом Саша пошла на обгон.

– Здесь ведь сплошная! – у Кати екнуло сердце. Но подруга промолчала и начала наращивать скорость: 120… 140… 150… На мосту, вроде, нельзя обгонять, а тем более, по встречке. А вдруг гаишники дальше стоят? Хотя ей-то что, папочка ведь отмажет. Однако неприятное предчувствие, до этого чуть было придремавшее, вновь окатило с головы до ног. Они мчались вперед, огибая поток машин слева, и вот впереди уже замаячила причина затора – одна полоса была закрыта на ремонт и автомобили перестраивались в единую шеренгу, делая колонну более плотной.

И куда, спрашивается, Саша собирается приткнуться, если сейчас кто-то поедет по встречной? А потом события развивались стремительно. Катя перевела взгляд вперед и замерла от ужаса. «Накаркала!», – вспорхнула мысль, и тут же бешено заколотилось сердце. С огромной скоростью прямо на них летел большегруз.

– Саша!!! – отчаянно завизжала, – Фура! Впереди фура!!! – и, схватив одной рукой руль, крутанула его на себя, пытаясь уйти от лобового столкновения. Машина вильнула. Из глубины резко вынырнул В.Д, заспанный и помятый, разбуженный ее внезапным испугом.

Подруга вздрогнула, словно очнувшись от сна, и с ее лица мгновенно сошли все краски. Однако сориентировалась за долю секунды: притормозила и ушла на вторую полосу встречки, пытаясь плотнее прижаться к ограждению моста. Но грузовик, словно играя с ними в нечто изощренно-смертельное, также сместился и теперь мчался точно посередине двух свободных полос. И он был уже слишком близко.

Обреченная мысль, что их сейчас просто размажет, и шок осознавшего ситуацию В.Д достигли сознания одновременно. А потом был удар.

Время почти остановилось, превратив воздух в вязкий однородный кисель. Тело медленно поплыло вперед, где в лобовом стекле небо заслонял громадный силуэт столкнувшейся с ними фуры. Ремень безопасности распрямлялся, натягиваясь до упора и, повторяя его контуры, вдоль груди и живота неспешной змеей поползла боль. «В-ж-ж» – воздух освобождал легкие, и они сдувались, как лопнувший шар, «Ш-ш-ш…» – плавно выныривала навстречу подушка безопасности. Потом медленное движение назад, до соприкосновения со спинкой сиденья. Острые когти сжимают желудок стальными тисками, выкручивая его наизнанку. Кровь пульсирует в голове тягучими промежутками. Шейные позвонки принудительно разгибаются с противным «щелк», голова запрокидывается, шея натягивается как струна. «Гр-р-р» – скрежет металла о металл растягивается, на него накладывается собственный хрип «г-х-х», в грудине что-то обрывается, ломается… затем короткое зависание, и машина плавно оседает на бок. Словно раскаленным железом что-то обжигает ноги. И вдруг резко и четко перед глазами всплывает фотография свадебной интенции. Хлопок – и по ней расходится трещина… потом еще и еще. Изображение вздувается и, словно стеклянное, раскалывается на несколько неравных фрагментов, один за другим они крошатся и опадают вниз. Катю пронзает дикая, раздирающая боль в сердце… и все проходит. Она больше не тело в машине – теперь она вне ее, видит аварию сверху, целиком: дорогу, фуру, разворачивающую их покореженную машину, сминающую ее вместе с ограждением; дотронулась до разума водителя – вялый, будто дремлет, коснулась подруги – Сашина сосредоточенность тает, уступая место обреченности. Зацепила огоньки внимания, направленные в их сторону из потока автомобилей – разные по окрасу и силе, пульсирующие ужасом или излучающие любопытство. И еще… чей-то пронизывающий взгляд; владелец заметил слежку, закрывается, ускользает, обрывая нить внушения. Попыталась последовать за ним, но поняла, что больше не может двигаться.

Где-то далеко впереди зарождался свет. Он расширялся, медленно приближаясь. А следом зазвенело в ушах, и ее, словно сквозь туннель, потянуло навстречу. Это чем-то напоминало перемещение сквозь пространства, когда они с Владом убегали от «стукача». И этот свет… совсем ей не нравился! Катя начала сопротивляться, пытаясь задержать движение, как вдруг увидела давно умершую бабушку. Та стояла в нем, тянула руки и звала к себе. Бабушка словно была самим проявлением добра, покоя и любви. Невыносимо сильно, до боли, захотелось вновь стать маленькой, обнять ее, прижаться, зарыться носом в летнее цветастое платье и вдыхать родной запах парного молока и блинов…

Уже было рванула к ней, но что-то заставило остановиться. Она вспомнила: а ведь в жизни бабушка вела себя совсем не так! Слова хорошего от нее не слышала, да и скрягой та была отменной. И блины… жарила ли она блины? Может быть… но очень, очень давно, в беззаботном детстве. Присмотрелась внимательнее и вдруг поняла – бабушка не настоящая! В ней не было энергии – это просто картинка, трехмерный образ, созданный не особо-то и талантливым художником, вероятно, собственным сознанием. Даже здесь – банальный развод. Хорошо, что она это заметила, сказались осознанность и опыт, иначе… иначе бы уже была ТАМ, поддавшись соблазну. Природа милосердна и дает снисхождение, – когда смерть неизбежна, она освобождает от боли. Видимо, в этот момент в кровь массивно поступают гормоны и высвобождается энергия, а агонирующий разум подбрасывает видения, где умершего встречает родня или Боги, в которых тот верит. Хотя… может, дальше, там, в свете, все же что-то, да будет? Нужно проверить. Нет… Стоп, нет! Катя отчетливо поняла, что, если пойдет, то останется там навсегда. Она попыталась отвести взгляд и развернуться, но сделать это оказалось необычайно сложно. Несколько долгих мгновений она боролась, преодолевая притяжение, а затем изо всех сил рванулась назад. И вновь оказалась в машине. Начала судорожно сопоставлять свою руку с физической, стараясь втиснуться в тело, зажатое в искореженный металл, но лишь проходила насквозь. Оно не ощущалось совсем! На девушку навалилось небывалое по силе и глубине отчаяние. Нет, этого просто не может быть! Она не хочет, не должна умирать здесь! Но ее медленно и неотвратимо начало выталкивать из машины, сносить в сторону, к свету, и вот она уже вновь оказалась на дороге. Нельзя позволить затянуть себя в туннель, нужно сопротивляться! И вдруг увидела – в десяти метрах напротив стоял человек. Он открывал и закрывал рот, но сквозь звон в ушах слова не достигали разума. Катя пристально всматривалась: в нем было что-то знакомое, даже родное; внимательно следила за движением губ, пытаясь прочитать по ним… и, неожиданно, осознала. Человек повторял снова и снова только одно: «ПРЫ-ГАЙ!». Увидев, что он, наконец, услышан, мужчина снял шляпу, обтер платком вспотевшую лысину, сунул его в карман сюртука и побежал к ней.

А потом запоздало пришла Ярость. Янтарной вспышкой озарила разум, горячим вихрем пронеслась по венам, огненным вулканом выплеснулась наружу. И пламя стало синим: это была уже холодная Ярость, подконтрольная Воле. В голове – кристальная ясность и ни единой мысли. Она ведь уже делала это раньше. Там, на другой дороге, когда ее сбила газель… и еще, еще раньше. Но тогда процессом управляла демоническая часть, а сейчас – она сама. Можно прыгнуть назад в определенный момент, как можно дальше, однако… хватит ли сил? А можно… можно просто склеить картинку свадебной интенции, и Воля сама решит, где нужное место. Мысленно потянулась к осколкам. С легким дребезжанием те поднялись в воздух и сцепились друг с другом; мгновение так и висели, разделенные лишь узкими полосками света, а затем склеились окончательно. И девушка начала исчезать, проваливаться куда-то, медленно теряя сознание. Затухающий взгляд невольно остановился на человеке: тот все бежал и бежал к ней, при этом оставаясь на месте, а его коротенькие ноги смешно скользили по воздуху…

Катя моргнула, а затем распахнула глаза шире. Они только что плелись в самом конце пробки, и тут Саша пошла на обгон. Получилось! Хотела заорать, чтобы подруга остановила машину, но поняла, что тело ее не слушается. Она его не ощущает. Вообще! Видимо, с прыжком что-то пошло не так. И тут В.Д, схватив одной рукой руль, истошно завизжал ее голосом:

– Нет!!! Там впереди – машина!!!!

Саша вздрогнула и бросила на пассажирку взгляд, полный в равной степени удивления и тревоги, и перевела его назад, на дорогу, где только-только проступила маленькая точка мчавшейся на них фуры. С ее лица мгновенно сошли краски, а костяшки пальцев, впившихся в руль, побелели. Она притормозила и попыталась взять правее, на вторую полосу встречки.

– Что ты собираешься сделать? – В.Д не позволил ей этого, удержав руль. – Фура поедет посередине! Водитель невменяем или спит! Вернись в поток машин!!!

Подруга сверкнула огромными от страха зрачками и, побледнев еще больше, остановила автомобиль, направив бампер под углом между белой девяткой и потрепанной нивой. Катя дернулась, вновь пытаясь вернуть контроль над телом – и вновь безуспешно.

– Лучше бы развернули машину и поехали назад, – выдала она обреченно. – Второй раз я уже не смогу прыгнуть.

– Я не сообразил, – напряженно ответил В.Д, – а теперь уже поздно. «Оттуда» всегда думается лучше.

Несколько безумно долгих секунд они просто стояли и ждали. Фура стремительно приближалась. Наконец, полоса машин пришла в движение, они зашевелились, неспешно поползли вперед. Волна перемещений катилась к ним… но медленно, слишком медленно.

– Не успеем, – с тоской вырвалось у Кати. А ведь за это время уже сто раз могли бы развернуться и свалить из этого ужаса. Ногу свело судорогой. Черт, она ведь сказала это вслух! Тело снова ее слушалось. Ох, как же не вовремя! Ей захотелось закрыть лицо руками, спрятаться, навсегда исчезнуть из этого повторяющегося кошмара. Но она заставила себя смотреть. Большегруз уже сместился ближе к ограждению и теперь несся ровно по середине двух полос встречки. Дальний от них ряд автомобилей двигался быстрее, и она запоздало вспомнила, что там, дальше, ремонт дороги и они просто продолжают ехать по своей полосе, в то время как машины ближайшего ряда вынуждены вклиниваться в поток. Фура была уже настолько близко, что ощущалось колебание моста, а их полоса предательски замерла. Катя все же не выдержала и с силой зажмурилась, съежилась, обхватив себя руками. Сейчас они столкнутся… но ощутила лишь плавное движение вперед. Через два удара сердца машина прогрохотала мимо. Осторожно открыла глаза и уставилась перед собой, силясь понять, что случилось.

– Освободилось место, туда срулил водитель девятки, и Саша тут же втиснулась в спасительную пустоту, – объяснил В.Д.

Кода через минуту они вырвались из пробки, подруга съехала на обочину. Она сидела как оловянный солдатик, продолжая отчаянно цепляться за руль, словно это был спасательный круг в море; смотрела перед собой и молчала. Затем попыталась разжать пальцы, но не смогла. Ее плечи беззвучно затряслись.

А на Катю навалилась дурнота. Они только что чудом избежали смерти, но вместо облегчения внутри разворачивалась истерика. То смутное подозрение, зародившееся несколькими днями ранее, сейчас раскрылось во всей своей полноте. Ее тряхнуло, а потом еще и еще. Пережитый ужас смешался с внезапным холодом.

– Ты… ты рехнулась! – прошипела она. – Ты что, интенцию на свою смерть сделала?! – и заорала, – Но при чем тут я?! Хочешь сдохнуть – без меня!!! Слышишь?! Без меня… – ненависть плескалась внутри, как штормящий океан. Она набрала побольше воздуха, чтобы продолжить, как вдруг… странное ощущение заставило замереть с открытым ртом. Сейчас… что-то горячее стекает по лицу, капает с подбородка вниз. Чьи-то руки тянут куда-то в бок, левую ногу простреливает жгучей болью… пытается крикнуть, но не может вдохнуть… внутренности обжигает огнем, а с губ срывается слабый стон.

Все это промелькнуло мимолетным видением и растворилось в воздухе. Что за?! Что это было!? Просто глюк или… ужас пополз по ее спине… или она до сих пор в покореженной машине и окружающее сейчас – просто иллюзия, спасительное забытье? Катя сосредоточилась, пытаясь вернуть ту картинку назад. Все вокруг стало зыбким, Саша все еще что-то бормотала сквозь рыданья, но ее голос звучал уже в отдалении, зато другие голоса, множество голосов, прорывались из темноты, заполняя собой окружающее пространство:

– Да постой ты, не надо! У нее зажата нога…

– Машина… шатается… сорвется с моста…

– Вторая… была не пристегнута… насмерть…

Кто-то рыдает, кричит… рядом воет сирена скорой… целая какофония звуков и гул, беспощадно взрывающий голову гул… тело становится ватным…

– Катя, нет! – заорал на ухо В.Д и начал трясти. – Прекрати! Ты нас угробишь! Не фокусируйся на той реальности! Мы сейчас здесь, мы уже здесь, а не там!

Девушка вздрогнула и резко, словно из обморока, вынырнула назад.

– Это не я! Клянусь тебе, я не хотела! – завывание подруги разом сделалось громче. – Я не знаю, зачем пошла на обгон! Будто сама не своя была. И я не видела фуру, клянусь тебе!

– Это Гипножаба на нее воздействовал, – речь В.Д с трудом пробилась сквозь всхлипы. – Саша, видимо, была в депрессии, и поэтому он смог создать иллюзию, что на дороге пусто. Я хотел предупредить, но уснул…

Точно… там кто-то был, кто-то воздействовал. Но, очевидно, случайная интенция тоже сыграла не последнюю роль, подруга ведь так настойчиво желала смерти. Сильный рвотный спазм заставил девушку распахнуть дверцу и перегнуться на улицу. И всю оставшуюся дорогу ее продолжало мутить, в теле чувствовалась тяжесть, голова кружилась. Саша, наоборот, отошла быстро – конечно, она ведь не видела последствий аварии. Для нее это так, приключение на грани, просто выброс адреналина.

Через пол часа подруга уже стояла в ЗАГСЕ и с дежурной улыбкой поздравляла отца и мачеху. Катя постаралась затеряться среди гостей, ей было гадко и тошно, руки тряслись, а колени подгибались от слабости.

Когда возвращались назад, Саша уже шутила:

– А может, тебя мутит, потому что беременна?