Три дня до лета

Ни одна дверь не открывалась, и мы решили пойти в сторону православной церкви. Мы молчали. Я думал, что все писатели работали журналистами, ну или многие, про которых я читал.

– Я хотел бы написать книгу. Я даже придумал название. – сказал я, а потом продолжил – А ты про что пишешь сейчас?

– Не могу сказать, нельзя выговаривать свои мысли, пока ты не закончил.

– Зря я тебе сказал, как называлась бы моя книга.

– Не знаю… Только… Если хочешь написать, то пиши! Обязательно пиши!

Время шло, и пора было возвращаться в город. Хорошо, что дневные страсти и суета города утихали. Можно возвращаться.

– Ты как приехала? – спросил я, думая, как бы устроить так, чтобы проводить ее на машине.

– На электричке.

– Я на авто, хочешь, подвезу?

– Не знаю, наверное, не стоит – замялась Диана.

– Не бойся.

Наверное, я не походил на опасного спутника, и она согласилась. Машина была в полукилометре, и мы отправились в её сторону.

– Вот она.

Я нажал на брелок. Авто предательски молчало и не открывалось.

– Опять?! Сейчас? Серьезно?! – подумал я.

Я жал на брелок со всей силы, но ничего.

– Что такое?

– Ничего. Что-то с сигнализацией, извини, я сейчас.

Это было унизительно. Я попросил её не беспокоиться, открыл замок багажника, так как только к нему подходили ключи, и как медведь полез внутрь. Мне говорили, что такое бывало. Надо просто из багажника откинуть сиденье и пробраться в салон. У меня ничего не получалось. Я рукой вслепую нащупал рычаг, но спинка сиденья не откидывалась. Она не двигалась вообще. Я перевернулся ногами вперед и стал просто бить, пытаясь выломать её. Ничего. Я вылез, с кривой извиняющейся улыбкой посмотрел на Диану и набрал школьного приятеля, у которого купил недавно этот автомобиль.

– Она не открывается, блядь!!!

– Ты что встал под линиями электропередач?! Я же говорил, не вставать под линиями электропередач. Там сигнализация не работает.

– Нет, я встал блядь под гребанными деревьями у гребанной пятиэтажки в гребанном Зеленогорске!

– В Зеленогорске?! Далеко. Жди, я приеду.

Я подошел к ней.

– Извини, электрички, наверное, еще ходят. Давай я тебя провожу.

В тесном вестибюле вокзала, когда она уже прикладывала штрих-кодом билет и собиралась уходить, я нерешительно спросил:

– Может, обменяемся номерами телефонов?

– Давай, ВК. Я там Диана Кадетская.

– Хорошо, я тебя обязательно найду!

Через час приехал друг, залез в багажник и с первой попытки откинул спинку сидения. Это охуенно – подумал я и поехал домой.

Ветер все еще пел свою заунывную песню, но через некоторое время стих, и крупными каплями закапал ночной дождь, прибивая последние остатки дневной городской суеты к печальному одинокому асфальту. Никакой Дианы Кадетской я не нашел. А в тиндере пара была удалена.

– Ловко – подумал я. Странно и.. не знаю. Грустно – то ли слово? Наверное, да. Именно просто грустно.

Увы и ах.

Я спать.

Жаль.

Я проснулся часов в шесть утра от того, что у меня сосало под ложечкой. Мысли были ужасные, впрочем, как и обычно поутру, но в этот раз примешалось навязчивое ощущение собственной ничтожности по поводу вчерашнего дня.

– Зачем я ей рассказывал, что в Хельсинки архитектура, как у нас в Петербурге, и что вероотступничество – это смертный грех, ей, с филологическим образованием – думал я. Лучше б замки в тачке поменял, долбоеб.

Такое впечатление, что солнце уже пекло в полную силу, и было очень душно. Я пытался уснуть, мысли путались. По крайней мере, сегодня Иры не будет на работе, и я смогу спокойно сидеть на своем рабочем месте, и не переживать, вдруг она на меня смотрит. Поеду на работу на велосипеде – эта мысль немного успокоила меня.

Я гнал и смотрел на асфальт. Яркие точки отражающих солнце частиц асфальта вспыхивали и гасли под колесами. Мне нравились эти падающие под мои ноги звезды. «Мириады падающих звезд» – как пишут в охуенных книжках охуенные драматурги с незавидной судьбой. Еще мне нравилось вспоминать вчерашнюю знакомую, сейчас, когда утренняя тревога отступила. Я думал об её улыбке, она была немного лукавая, но открытая и тоже добрая, как мне почудилось, ведь я падок на доброту, а лукавость, казалось, лишь говорила об ироничном отношении к жизни, с легкостью и интересом встречать все её подарки. Либо я опять себе всё надумал. Но всё равно приятно помечтать, правда?

Она поставила свечку вчера в церкви, я этого делать не стал, хотя, тоже были такие мысли. Интересно, о чем она просила, стоя у этого маленького мерцающего огонька, крошечного путеводного маячка, купленного за 20 рублей, на который возлагают порой несоизмеримые надежды.

15 Череп мертвеца

Я сидел, свесив ноги, у воды в ЦПКиО. Уже стемнело. Мимо проплывали туристические корабли, на каждом из которых играла своя история, свой мирок, чуждый мне. Я сидел, свесив ноги, и ждал, когда волны от этих миров коснутся моих босых ног. В перерывах между кораблями я слышал удивительную жизнь вокруг себя. Щебетали сверчки, проплывали мимо утки, порой рыбы (наверное, большие усатые карпы) издавали всплески воды, казалось, кроме этих редких звуков ничего не существовало, как будто была мёртвая пустота космоса с пролетающими мимо планетами, и я в нём. Вдалеке созвездием мерцал Бустер.

Подошла она, девушка с немного грустными глазами на фото, и села рядом. Проплыл корабль, очень яркий, и осветил её лицо. Да, у неё немного грустные глаза, это всё, что мне нужно сегодня вечером, а, может, и всю жизнь. Мы посидели немного и отправились в путешествие. Я решил не говорить ничего лишнего, то есть почти ничего. Мы сделали круг по вечернему парку, миновали скамейку, на которой я когда-то в обнимку сидел с девушкой, и очень пытался не дрожать. Было прохладно, и я волновался, и не понимал, почему я дрожу, от холода или от волнения. Мне уже очень тесен этот город, я уже сидел на каждой его скамейке и пережил все его состояния, и он пережил со мной все мои состояния. Ничего нового не происходит и не произойдет – я знаю, что будет там, за углом, в мельчайших подробностях, за всеми углами города. Я хотел рассказать это ей, но не стал. К тому же я знал, что она ответит – «от своих проблем не убежишь» или что-то типа того. Мы покружили несколько часов по парку в немом танце.

– Пора домой – сказала она.

– Да. Ты на метро? Может, тебя подвезти?

– Нет, не стоит, спасибо.

– Не бойся.

И опять я не очень походил на опасного спутника. Только вот не повторилось бы дальше по недавнему сценарию. Замки в автомобиле, конечно, я не поменял. Пик, двери разблокировались. Мы сели.

– Может, ко мне?

Господи, что я говорю, я не в жизни не приглашал девушку домой вот так. Но… Чем я хуже старика Чинаски? Её грустные глаза едва заметно улыбнулись.