Клешня

–Да не тюрьма аСИЗО-следственный изолятор, то есть не факт, что его осудят, могут и освободить, а проходит он по уважаемой статье –нанесение тяжких телесных повреждении.

–А ты откуда всё это знаешь?

–Я с ним разговаривал несколько раз, и так я к нему расположился, что не смог отказать в одной просьбе -хочешь знать какой?

–Да плевал я на ваши дела!

–Смотри не умри от обезвоживания, а просил он твой адресок узнать, ну я и попросил сестричку, ту самую с которой ты насчет кодеина беседовал – она к тебе тоже очень расположена, нашла в истории болезни адрес твой, я ему адресок –то твой и передал.

–Ну и что?

–Как выйдет из СИЗО, придёт к тебе с гостинцами – жди! Зря ты старый сам себе жизнь сокращаешь –скоро встретишь товарища Ежова…

–Хватит!

Завотделением прервал разговор.

–Виктор, Петрович собирайте вещи– вам в Боткинскую, а вы –новенький на выписку, пришли ваши посевы– у вас все в порядке, идите переодеваться.

Соседи по палате тут же проявили хваленую солидарность, громче всех кричал от возмущения Витя:

– Где справедливость? Я тут уже три недели, и все время мои посевы плохи, а этот третий день и уже на выписку, что за гадство!

Я не имел желания участвовать в общем веселье, и быстро вышел из палаты. Не могу сказать, какое впечатление произвели на деда мои слова, скорее всего никакого, по-моему, смутить его невозможно, должен ли я объяснить, что все мною сказанное насчет сестры и парня в коридоре – полное враньё? Если честно, то дед мне более симпатичен, чем все остальные обитатели больницы и больные и здоровые, я разделяю его отношение к этим –как говорила моя учитель биологии –скудоумным приматам. Здесь, наверное, предполагается объяснение мотивов моего поведения –его не будет, просто захотелось щелкнуть его по носу.

Вещи мне выдавала та же сестричка, что делала из меня человека в день приема. Одежда хранилась в каморке, где и одному-то развернуться тяжело, а бдительная работница больницы села на стул и, не мигая следила за каждым моим движением, одеваться приходилось стоя на одной ноге -буквально. Я посмотрел на нее один раз, другой – бесполезно, я сделал плавный поворот на правой ноге и –какая неожиданность! Задел ее носком своих гриндеров по виску. Если отвесить пинка мокрому моржу, звук будет такой же, такой внушительный: Быш! Прямо как во время драк в индийских фильмах. Она моргнула, стерла с виска грязь от гриндерсов, и продолжала молчать.Я выдохнул что-то вроде – Пэрдоон, и вышел на волю.

Наконец – то я избавился от общества этих грубых животных, тупых обезьян, не понимающих моей тонкой, чувствительной души. На свете есть только один человек, настроенный на одну волну со мной, это моя маман. Я открыл дверь своим ключом и – ожидания меня не обманули!

–Ты? Так быстро? А где киви? Съел? Их же шесть штук было? А сок? Выпил? Целых два пакета?

Техник.

Школа закончилась достаточно успешно для меня: всего –то семь троек, учитывая моё нежелание учиться, это было не так плохо. Поступление в институт я успешно провалил, экзаменатор долго возмущался моим незнанием трёх главных лозунгов перестройки, не заметив в моём лице раскаяния, он понял, что плевать мне на перестройку и её лозунги , и получив свою законную двойку, я наконец был свободен. Институт абитуриенты называли пыльной академией – в нём готовили будущих архивных работников, какое счастье, что я туда не поступил! Среди родителей, нервно ждущих результатов экзаменов(никаким ЕГЭ тогда не пахло, и результаты становились известны сразу), особой нервностью выделялся известный актёр, он курил сигарету за сигаретой – я стрельнул у него одну, надеясь, на что –то стоящее, ожидания не оправдались – он курил кисленькое дерьмо с изображением дерева на пачке –« Pine tree», (для тех, кто в курсе). Актер прославился ролью нервного студента зарубившего топором старуху –процентщицу, и очень нравился моему отцу, при каждом появлении его на экране отец называл его по фамилии, и добавлял – Хороший парень! Этот « хороший парень «, в своих интервью рассказывает, что сын его закончил «университет», не уточняя какой именно, создается впечатление, что речь идёт о том самом, единственном университете, что на Ленинских горах. Самый лучший способ соврать – сказать не всю правду, а только часть, спросите у специалистов в области манипуляции сознанием. Уж я-то знаю в каком «университете» ваш сынуля учился, вместе поступали, только мне повезло, а ему нет – его приняли. Вот так счастливо профукав свой шанс избежать армейской службы, я получил полгода свободного времени до призыва. Я уже сказал, что получил среднее образование, то есть был полным идиотом, ничего не знающим и не умеющим, но я считал, что передо мной открыты все дороги, не понимая, что никаких перспектив на самом деле нет. Отец устроил меня на работу в организацию со смешным названием, включающим «рос», «агро», «спуско»,» наладку», и другие непонятые мною слова, чем она занималась, я не знаю до сих пор. Располагалась организация на Маяковке, в том же здании на первом этаже был ресторан «Арагви», сейчас тоже какая – то тошниловка, таким образом, традиция соблюдена. Грустный, с висячим носом, отвислыми губами, похожий на мучительно переваривающего мухоморы лося управляющий, тоскливо смотрел на меня целых десять секунд, снял трубку телефона, кого-то негромко и неразборчиво вызвал. Минут через пять в кабинет вошёл мужчина в темных очках, скрипящей кожаной куртке, и, не говоря ни слова, остановился посередине кабинета.

–Вот, устрой товарища к себе в отдел.

– Кем?

–Не знаю, ну хоть техником, что – ли.

–А каковы будут его обязанности?

– Да откуда я знаю, сам реши, всё – свободны!

«Кожаный «, ничего не говоря пошёл к выходу, я за ним. Секретарша в приёмной засеменила следом, обращаясь к моему спутнику.

– Серёжа, возьми салатик, я же знаю, что вы там голодные все.

–Да меня от одного его вида блевать тянет.

Секретарша отстала, Сережа, не оборачиваясь, спросил меня.

– Ну, как тебе «Сохатый»?

–Управляющий, что-ли? Правда, на лося похож.

–Угу, у нас тут зверья достаточно, ещё Мамонт есть, Дюймовочка, ну и конечно Папуля.

– Кто это?

– Скоро поймёшь, вот наш отдел – вливайся.

Небольшой кабинетик, два окна, три стола, четыре шкафа. За столом у окна сидела губастенькая, близоруко щурясь на меня из-за толстых очков, крашеная, полноватая блондинка.

– Это Юлия Игоревна.

– Юлевич, значит.

– Как ты сказал – Юлевич? – он прихрюкнул, как свинья нашедшая трюфель.

– Хорошо, а тебя как?

– Так же как и тебя – Серёжа.

– В общем, это и есть весь наш отдел, не хватает только Трофимыча, ну он восстанавливается после очередной травмы, так что всех, кто его будет спрашивать, смело посылай.

–Это все мои обязанности, или ещё что-то будет?

–Не бойся, займём тебя чем – нибудь. Порядки у нас строгие, завтра в половине восьмого, чтобы был на рабочем месте – понятно?

–Да.

–Ну, тогда на сегодня всё, завтра приступай.

На следующее утро я был на рабочем месте в указанное время, вот только место это было закрыто, не открылось оно и через час, я просидел в углу на корточках ещё час, первой появилась Юлевич

.– Ты чего тут сидишь?

– Пришёл работать.

– Мы так рано не начинаем, часам к десяти приходи, это Серёжа вчера в шутку сказал – понятно?

– Да.

Распорядок был простой, в десять все приходили и начинали завтракать, позавтракав, начинали готовиться к обеду, попутно выполняя рабочие дела, обед был ненормированный, и мог продолжаться до окончания рабочего дня. Такой вот тяжелый труд меня ожидал. Особый шарм нашим трапезам придавали тараканы, они всегда были осведомлены о начале пиршества и оперативно выбегали из всех углов, чтобы успеть угоститься – под нами же был ресторан, и появление «стасиков» (так их звал Серёжа), это появление было ожидаемо. Серёжа умел готовить два блюда, зато делал это искусно, первое он называл «Суп кондей» (добавляя каждый раз – из бараньих мудей), рецепт простой, в кастрюлю бросается всё съестное, имеющееся в наличии, и долго варится. Полученный, так сказать продукт, рекомендуется употреблять после третьей рюмки водки – ответственно заявляю, что блюдо идеально подходит для выведения из запоев – вы не захотите больше пить, зная, какая закуска вас ожидает. Второе блюдо исключительно для гурманов, ведь часто бывает, что употребляя одно и то же в пищу, мы перестаём воспринимать вкусовые качества продукта, но достаточно внести небольшое изменение, и привычное кушанье блещет неожиданными красками. Название деликатеса сопровождалось непристойной улыбкой – наш повар брал в правую руку сосиску, надрезал её с правого и левого конца, затем обещанная улыбка – и сегодня на нашем столе –Дордочки, от. уя мордочки. На мой вопрос

– Чем они отличаются от обычных сосисок?