Самвел

Таким образом, церковь через посредство многочисленных монастырей, захватывая большую часть земель, постепенно стала самым богатым землевладельцем в государстве, в то время как царь был зажат в узких пределах Айраратской области, а нахарарства настолько размножились, что им уже не хватало земли.

Если бы монастыри являлись только обиталищами духовенства, в которых множество бездельных монахов потребляли бы богатства страны, то, без сомнения, народ не потерпел бы их существования, тем более, что христианство не успело еще пустить в Армении крепкие корни. С момента возникновения христианства прошло всего каких-нибудь семьдесят-восемьдесят лет! В этот короткий период новая религия не могла еще настолько укорениться в народе, чтобы духовенство могло привлечь народ к церкви если не подлинным христианским усердием, то хотя бы распространением в нем фанатизма и дележом доходов. Все дело в том, что организация монастырей в Армении, особенно после реформ Нерсеса, была приспособлена к требованиям и условиям страны. Такого рода монастыри могли существовать и у языческого народа. Армянский монастырь сочетал в себе и благотворительные и человеколюбивые цели. Там, где господствует рабство, где знать угнетает закабаленных людей, там подобного рода учреждения становятся не только спасительными убежищами для угнетенных, но и утешением для всех несчастных. Это и было причиной того, что народ полюбил монастыри.

Аршак II создал город-убежище, и за короткий срок там собрались все недовольные. Нерсес Великий создал сотни монастырей и перетянул на свою сторону всю Армению.

Монастырь давал хлеб, кормил бедных, лечил больных, питал сирот и вдов, обучал и воспитывал детей народа. Он получал средства от народа и возвращал их с процентами. Кроме того, и сам народ был членом монастырского братства. Народ был доволен и не сетовал.

Роптал царь, роптали нахарары. Царь не мог не заметить, что в его государстве образовалось другое государство – духовное, которое незаметно и постепенно захватило не только большую часть земель, но и перетянуло на свою сторону народ. Оно стало наивысшим и наисвященнейшим авторитетом, перед которым преклонялись все.

Царь ужаснулся и понял, хотя и поздно, что церковь настолько усилилась и окрепла, что держит в своих руках уже и царский престол.

Быть может, бедствие наступило бы не очень скоро, если бы аршакидские цари проявили большую терпимость, и если бы духовная власть не вышла за пределы своих узко духовных задач. Но духовенство стало смело вмешиваться в дела государства.

Таинство исповеди раскрыло широкую дверь перед духовенством для того, чтобы войти в душу народа. Знакомясь посредством исповеди с поступками отдельных людей, духовенство стало судить их за преступления и наказывать. Наказания, которые вначале ограничивались только церковным покаянием, в конце концов приняли характер светского осуждения. Церковь практиковала как штраф, так и порку. Порке не подвергалась лишь знать – свободные, а штраф налагался на людей всех сословий. Так наказывала церковь преступников.

Церковь вмешивалась и в такие споры, которые носили чисто гражданский характер: например, в вопросы о разделе земель, дела об их захвате и т. п. Церковь вмешивалась и в дела по разверстке и сбору налогов. Во всем этом она действовала не в качестве мирового посредника, а в роли правомочного лица.

Все это полностью противоречило правам царя и нахараров, которые считали только себя господами и судьями страны.

Аршакидский царь не привык признавать какую-либо иную власть, кроме своей. Аршакидский царь был священной персоной. В его лице соединялось небесное и земное, духовное и светское. Христианство же отняло у него эту священность особы и передало патриарху церкви. Этого он не мог простить.

Патриарх церкви считал себя полновластным попечителем своей паствы и своего государства. В трудных случаях он вел переговоры с другими государствами и заключал мирные договоры. Он выступал судьей, когда между царем и его нахарарами возникали несогласия. Словом, он участвовал во всех государственных делах и смело протягивал руку к царскому двору, вмешиваясь даже в семейную жизнь царя.

Однажды, во время одного из ежегодных празднеств, когда царь Тиран хотел вместе со своими вельможами войти в церковь, навстречу ему вышел католикос Иусик и закричал: «Куда ты идешь? Ты недостоин! Уйди!..» Царь не мог этого снести. По его приказу католикоса забили палками насмерть…

Вопрос заключался не только в упорной борьбе между страной и новой религией. Вопрос был чисто экономический – о владении собственностью. Тут боролись противоположные интересы церкви и государства. Боролись духовная и светская власти. Это явно бросается в глаза потому, что когда царь Пап отравил за своим столом Нерсеса Великого, то после его смерти Пап переменил все те порядки и уничтожил все те учреждения, которые были созданы великим патриархом и о которых говорилось выше.

Пап начал преследовать духовенство и сократил его непомерно возросшее число. Он закрыл женские монастыри и приказал всем монахиням, давшим обет безбрачия, выйти замуж. Он закрыл все благотворительные учреждения: дома для сирот, для прокаженных, богадельни, дома для бедных и т. д. Издал приказ, чтобы бедным и нищим не помогали и не подавали больше милостыни. По мнению Папа, вся эта благотворительность развивала в народе лень и дармоедство и вместе с тем поднимала авторитет церкви – этой попечительницы дармоедов.

Уничтожив названные учреждения, Пап уничтожил, и источники доходов, на которые они существовали. По новому закону, он запретил давать церкви тот «духовный плод», ту «десятину», которая издавна была установлена его предшественниками. Кроме того, он конфисковал в пользу государства большую часть церковных земель. Вместо установленных Трдатом «семи земель» оставил церкви только «две земли», а пять присоединил к дворцовым имениям. И в соответствии с этими «двумя землями» оставил в каждом селе по два священника и по два диакона, а остальным приказал поступить на военную службу. Сыновей, братьев, родственников священников и диаконов, которые до этого времени были освобождены от налогов, он обложил податями. Он упростил брачные законы. Дал свободу вероисповедания: желавшие снова могли отправлять свои древние языческие обряды и даже поклоняться кумирам.

И, конечно, молодой царь совершил бы еще и другие нововведения, если бы вероломный византийский меч не умертвил его во время пиршества.

3. Различные категории церковников

Духовенство в Армении не могло представлять собою тесного и мощного единства, так как оно состояло из различных, друг другу противоположных элементов. Это хотя и ослабляло силу церкви, но давало возможность светской власти пользоваться ее разногласиями.

Каким образом возникли эти различные элементы?

Для распространения христианства в Армении Просветитель привез с собою из Кесарии в качестве помощников группу иноплеменных иноков. Позднее, соответственно возросшим требованиям, он увеличил их количество, приглашая новых. В одном из своих писем Просветитель вместе с Трдатом сообщал Нюстрийскому епископу Елиазару и Агденскому епископу Тимофею следующее:

«…В особенности вы знаете, что для всех наших провинций нужны епископы и священники. И хотя кое-кто из духовенства уже прибыл сюда из разных стран и они находятся здесь, но что значит их число по сравнению с шестьюстами двадцатью провинциями Армении? На каждую провинцию едва выпадает по одному или по два священника. А молодые люди Армении еще учатся в школах, никто из них еще не подготовлен для священнослужения. Поэтому, умоляем вас, не гнушайтесь нами, но с полной уверенностью спешите прибыть к нам с людьми, которых мы к вам послали. И если прибудете, то мы предоставим всю страну Гарк и Екелаец; где вы поселитесь, та епархия и будет вашей, и унаследуют ее те, которые будут после вас».

Из последних слов ясно, что приглашаемые в Армению чужестранные церковники могли получить желаемую епархию в собственность, основывать там духовную власть или религиозное братство и затем оставлять все это в наследство своим преемникам.

Как велико было общее число этих пришельцев, неизвестно; однако достоверно известно, что при жизни Просветителя в различных епархиях Армении было размещено до четырехсот епископов, не считая священников и иеромонахов. Если даже считать эту цифру, данную Агафангелом, преувеличенной, то все же остается несомненным, что христианство привело с собою в Армению довольно большое количество иноплеменных церковников.

Как видно из вышеприведенного письма, школы времен Просветителя за короткий период его апостольской деятельности еще не успели подготовить достаточного количества церковников из армян. Упомянутые выше епископы были приглашены тогда, когда школы только, были открыты. Следовательно, в ту пору духовенство Армении если не целиком, то, несомненно, в большинстве своем, состояло из греков и сирийцев.

Из армян более или менее подготовленными были только дети языческих жрецов. Пройдя уже первоначальный курс учения, они поступали в школы, основанные Просветителем, и, получив христианское образование, быстро доходили до епископского сана. Но число их было столь незначительно, что по сравнению с чужестранцами они составляли незаметное меньшинство. Известно только двенадцать имен епископов, вышедших из жреческой касты, среди которых наиболее знаменитым был Албианос.

Хотя и до Просветителя в Армении тайно существовало христианство и даже были христианские монастыри, но последние издавна поддерживали только узко ограниченный круг монахов-аскетов, неспособных исполнять какую-либо должность в управлении только что организованной церкви. Церковное дело оставалось в руках чужестранцев.

Должности епархиальных епископов, а также настоятелей только что основанных монастырей в дни Просветителя поручались иноплеменным церковникам. Они организовывали монастырскую братию, конечно, из своих сородичей, быстро овладевали имуществом монастырей и настолько в них укреплялись, что впоследствии, когда понадобилось их удалить, они с большим сопротивлением покидали свои места.

Преследуемые на западе римскими императорами, привлекаемые на восток новыми возможностями молодой страны, толпы чужестранных монахов-авантюристов хлынули в Армению, где новообращенный царь с христианским рвением предоставил им шестьсот двадцать провинций. Полученные ими монастыри превращались в их собственность. Эти чужестранные монахи до такой степени хорошо знали Армению и ее достопримечательности через своих сородичей, заранее поступивших в армянские монастыри, что еще до прибытия на место предварительно уславливались с царем и патриархом о том, какую из епархий или какой монастырь они желали бы получить. Отсюда ясно, что не апостольский дух толкал их в Армению и не стремление распространить христианство, а только лишь корысть и щедрая готовность неопытной страны предоставить им у себя готовое убежище.

Зеноб Глак, по происхождению сириец, настоятель монастыря Иннакнян в области Тарон, в своем послания к сирийским епископам следующим образом описывал тогдашнюю Армению, призывая их приехать сюда:

«…Но если вы пожелаете прибыть в эту страну, то знайте, что она полна благ. Места равнинные, со сладостным воздухом и многоводны; со всех сторон на горах много замков. Страна эта имеет много лугов и медоточива. И подобно тому, как у евреев с неба падала манна, так и в этой стране она падает на леса и слаще меда, ее называют здесь газпе. Эта страна полна всяких благ; удобна и полезна для здоровья. Князья – люди верующие и не совершают злодеяний, любят нищих и пекутся о сиротах; любят заботиться о церквах и пекутся об их нуждах».

Вот каким образом образовались четыре различных категории духовенства.

Из армян: 1) парфянский элемент, то есть род Просветителя, 2) жреческий элемент, то есть духовенство, образовавшееся из сыновей жрецов. Из чужестранцев: 3) греческий и 4) сирийский элементы.

Остановимся на каждом из них.

Род Просветителя имел свое яркое прошлое, освященное чудесными и величественными преданиями, очень близкими народному чувству и верованиям, всегда для него памятным. Народ почитал этот род и признавал его за высший духовный авторитет. Это и было причиной того, что Армения считала именно этот род достойным патриаршего престола и всегда желал видеть в руке представителя этого рода посох своего верховного пастыря. Из этих чаяний возникло то, что сан католикоса[46 - То есть первосвященника.] стал наследственной привилегией рода Просветителя.

Этот патриарший6 род всегда оправдывал доверие и надежды народа. Род этот навсегда остался незапятнанным и непорочным и весьма самоотверженно выполнял взятую на себя заботу. И насколько эта забота была близка и приятна народу, настолько она вызывала неудовольствие царей. С полным беспристрастием представители этого рода укрощали пороки царей и ограничивали их своеволие. Но, производя давление на царей, они никогда не изменяли царскому престолу. Патриотизм и идея защиты царского престола были высшими добродетелями этого рода.

Домашний быт патриарха в соответствии с его высоким положением отличался большой пышностью; он достиг своего наивысшего блеска при Нерсесе Великом. Царь в помещении патриарха не имел права садиться до тех пор, пока патриарх не указывал ему надлежащего места, между тем как патриарх в царском дворце мог свободно сидеть на любом месте. При патриархе находилось множество служителей и разных должностных лиц. Двенадцать епископов были его постоянными спутниками и советчиками. Его обслуживали четыре иеромонаха-вардапета и шестьдесят иереев. Из светских людей до пятисот человек сидело за его столом. Кроме того, патриарх имел еще и других прислужников, эконома, ключаря, палатного епископа, главного писца, гостеприимца, иеродиакона, вардапета-секретаря, домашнего священника и т. д.

Патриарх не замыкался при всех преемниках Просветителя в уединении того или иного монастыря. Он не отделялся от мира, и его дом всегда был открыт для посетителей. Потомки Просветителя, подобно Аврааму, Исааку и Иакову, в одно и то же время являлись отцами народа и отцами своих семейств. Они проживали в мирной семейной обстановке.

Пышен был почет, который оказывался патриарху, когда глава церкви куда-нибудь отправлялся. Его сопровождала целая армия. Несколько сот вооруженных воинов из числа его телохранителей охраняли его. Впереди и позади него ехали на мулах несколько сот епископов, вардапетов, иереев и иных церковников. Сам патриарх сидел либо на белом муле, либо в колеснице, которую везли два белых мула. Так мог ездить, кроме патриарха, только царь. Седла на мулах и сбруя украшались золотом. Патриарх обычно закрывал лицо черным прозрачным покрывалом. Впереди несли патриарший посох и в качестве священного знамени высокую хоругвь.

Вполне понятно, что подобная роскошь в организации быта и церемоний требовала огромных расходов. Все доходы пятнадцати провинций, предназначенных армянским царем патриарху, едва могли покрыть расходы его двора. Кроме этих провинций, двор патриарха имел еще свои собственные владения.

В силу своего происхождения из высокого нахарарского рода, Григорий Просветитель имел много владений в Армении. Его отец Анак, переселившийся из Персии в Армению и подчинившийся царю Армении Хосрову, был любезно принят последним и получил в дар обширные владения. После измены Анака эти, владения были отобраны в казну. Но Трдат вернул их наследникам Анака, среди которых был и Григорий Просветитель. В числе этих владений было местечко Арамонс в провинции Котайк, служившее Просветителю зимней резиденцией, которое впоследствии перешло к его наследникам.

Просветитель получил от Трдата также многие из тех местечек и сел, которые прежде принадлежали жрецам. Одним из таких сел было селение Тордан в провинции Даранали, служившее летней резиденцией патриаршего дома. В языческие времена Тордан считался одним из священных мест Армении. Там находились храмы «Светлочудесных богов». Но Тордан стал еще привлекательнее с тех пор, как сделался местом отдыха неутомимого Просветителя Армении. Там находился священный сад, возделанный руками апостола Армении. Там патриарх проводил часы своего отдыха, и там нашли успокоение его прах и прах его преемников.

Жреческим владением было вначале и местечко Тил в провинции Екелеац. Оно находилось поблизости от известного Ериза. Река Гайль разделяла эти два знаменитых своими храмами места. В Тиле находилась статуя дочери бога Арамазда, богини Нанэ, а в Еризе – золотая статуя богини Анаит. Последняя послужила причиной тех мучений, которые перенес Просветитель от Трдата за то, что не пожелал возложить венок на голову языческой богини. Позднее, когда Трдат принял христианство, оба эти храма были разрушены Просветителем. Местечко Тил он получил в полную собственность. Там были помещены гробницы некоторых из его сыновей.

Итак, патриарший дом для покрытия своих огромных расходов получал весь доход пятнадцати провинций и, кроме того, на правах полной собственности пользовался доходами от своих сел и местечек.

Скопление такого большого числа владений в руках дома Просветителя явилось позднее причиной раздоров, возникших между его наследниками и последними царями из Аршакидов. Представители этой династии стремились уничтожить или по возможности ограничить землевладение нахараров, точно так же они старались если не вовсе захватить владения патриаршего дома, то, по крайней мере, значительно их сократить.

Однажды Нерсес Великий приехал в Тарон и остановился в Аштишатском монастыре с тем, чтобы затем осмотреть свои владения. Одновременно с ним Хайр Мардпет – главный евнух царя – тоже объезжал свои владения. Они встретились в Аштишатском монастыре. Хотя Нерсесу Великому было неприятно видеть лицо этого ужасного человека, тем не менее он велел приготовить обед, достойный его высокого звания. Этот евнух назывался «отцом» царя и, управляя женской половиной дворца царя, в то же время господствовал над его сердцем. Его влияние было настолько велико, что нахарары, ненавидя его, дрожали перед ним. Именно по его совету царь Аршак уничтожил целые нахарарские роды и захватил их имущество.

Перед обедом Хайр Мардпет прогуливался по красивой площадке у епископских покоев монастыря. Полный зависти и злобы, он разглядывал чудесные места, принадлежавшие Нерсесу Великому. Сердце его наполнилось черной завистью. Во время обеда, немного охмелев, он не смог не выразить своей досады. Он начал презрительно порицать царя Трдата и вообще аршакидских царей, говоря: «Зачем они отдали такие доходные места людям в женских одеяниях (то есть церковникам, носящим длинную одежду наподобие женской). Если только я, Хайр Мардпет, останусь в живых и дойду до царя, то все имеющееся здесь заставлю изменить и прикажу взять в казну монастырские земли, а этот монастырь превращу в дворцовые палаты…»

Дерзость главного евнуха сильно возмутила Нерсеса Великого. Не считаясь с высоким положением евнуха, он строго ответил: «Господь наш Иисус Христос заповедал нам не посягать на чужую собственность; он не допустит, чтобы во имя алчности были захвачены священные места. А клеветник, неуважительно произносящий угрозы, никогда не достигнет своих злых целей, бесчисленные грехи, им совершенные, предотвратят его бессовестные намерения!»

Главный евнух ничего не ответил.

За столом сидел Шавасп Арцруни. Наглое оскорбление, нанесенное святейшему патриарху, сильно разгневало молодого князя. Но он сдержал свой гнев.