Блюз в ночи

– Предлагаю сделать перерыв на ланч. (Он произносит это слово не так, как оно пишется на вывесках кафе и ресторанов в Москве, а по-английски – «ленч», звук средний между «а» и «э»)

– Может, еще поработаем? – говорю я, надеясь поработать без обеда и закончить пораньше, чтобы вечером успеть в кино.

– Нет, Вы устали за компьютером, врачи советуют делать перерыв, а то вредно для глаз.

Где же он собирается обедать? У них там, за границей, принято, что каждый платит за себя. Траты на дорогой обед у меня не запланированы. Я бы перекусила где-нибудь хот-догом. Александр не слушает моих возражений, и мы направляемся в итальянский ресторан. Я смотрю в меню и заказываю себе горячий бутерброд с сыром и стакан минеральной воды. Александр заказывает лазанью, жареные овощи, сырное ассорти и какой-то десерт, все в двойном количестве. Передо мной ставят тарелку с едой. Аромат щекочет ноздри, и я невольно сглатываю слюну.

– Могу я угостить красивую девушку? Или Вы считаете меня таким старым, что я не способен поухаживать за девушкой?

– Ну, если только поухаживать, – я беру вилку и нож и принимаюсь за еду.

К моему облегчению, Александр сам платит за обед. «Не такой уж он закоренелый американец», – думаю я с удовольствием. Меня так и подмывает расспросить его, пока возвращаемся в гостиницу. «А почему бы и нет? Может, это тоже пригодится в книге».

– Скажите, Александр, что Вас больше всего поразило, когда Вы впервые после долгого отсутствия приехали в Россию?

– Многое, сейчас все сразу не припомню. Я был просто шокирован переменами. Мне на расстоянии казалась, что здесь все сохранилось, как было, а страна изменилась до неузнаваемости. Я ездил когда-то в Москву в турпоездку на две недели, у меня была старая карта-схема Москвы, которую я часто рассматривал и неплохо изучил. Но теперь по ней было бы легко заблудиться, даже улицы переименовали.

– Но назовите хоть что-нибудь, пожалуйста.

– Ну, если вам так интересно, попробую.

Во-первых, обилие рекламы. На заре перестройки один американский турист восхищался: «Необыкновенная страна: можно проехать триста километров и не встретить ни одной рекламы кока-колы». Не представляю, где теперь можно найти такой чистый кусок шоссе.

Во-вторых, изобилие товаров.

В-третьих, сотовые телефоны у каждого школьника.

В-четвертых, обилие машин, особенно – иномарок, и пробки на улицах. Причем, даже в провинциальном Новосибирске.

В-пятых, программы телевидения: каналов много, но почти сплошь идиотские шоу и американские фильмы, далеко не лучшего качества.

В-шестых, реальная свобода слова, включая мат в эфире, записи тюремных песен, сборники анекдотов и желтую прессу.

В-седьмых, много красиво одетых и модно причесанных людей.

В-восьмых, свободное хождение иностранной валюты, раньше валютчиков расстреливали.

В-девятых… Ну, да хватит, наверное.

Если вдуматься глубже, то это все перемены внешнего порядка, главное, что я сам здесь переменился. В мои годы я внезапно оказался главой замечательной, большой и дружной семьи. Я был разведен, а моя бывшая жена уже вышла замуж, когда я уехал в Штаты. Пять лет назад я нашел старшую дочь Тамару. Ей сейчас тридцать один год, у нее своя семья, своя жизнь. Я и не представлял, что у меня двое внуков. Ну и зять, конечно. Я уже и к нему привык. Я купил Тамаре и ее семье большой дом в Подмосковье. Они живут в нем летом. А я приезжаю погостить.

–Вы не хотите, чтобы они переехали к Вам в Штаты?

– Наверное, хотел бы. Но проблема в муже Тамары, он не может выезжать за границу. Дочь с внуками были у меня в гостях, я регулярно ее навещаю. Мы с Тамарой разыскиваем ее сестру, мою младшую дочь, Светлану.

– А как же они потеряли друг друга, ведь сейчас не война?

– Моя жена давно умерла, девочки попали в разные семьи.

– А в передачу «Жди меня» обращались? Моя подруга регулярно смотрит эту передачу, совершенно невероятные истории рассказывает. Дети в войну потерялись, в 1941 году при эвакуации, и их недавно нашли.

– Обращались всюду, куда только возможно: и в передачу, и в Красный Крест. Я склоняюсь к мысли, что Светлана тоже умерла, для нас. Слишком много лет прошло.

– Не надо отчаиваться, нашли же Вы Тамару. Бог даст, и Светлана найдется.

– Я забыл, как говорят в России, «что-то там в уши»?

– «Ваши бы слова – да Богу в уши».

Мы заходим в холл. Молодая женщина поднимается с кресла и идет нам навстречу. Она обнимает Александра и целует в щеку.

– Привет, папа!

– Привет! Давно ждешь?

– Минут двадцать. Обедал?

– Да. Познакомьтесь, Тамара – моя дочь. Это Наташа – мой новый секретарь. Она помогает мне в работе над книгой.

Тамара, окинула меня строгим взглядом. «Словно рентгеном просветила!» – пронеслось в голове. Не обращая на меня внимания, обхватив отца, она направилась с Александром по коридору.

– Ну, рассказывай! Ты точно уверен, что это не она?

– Да, я видел фотографии. Татьяна Игольникова со своей матерью настолько похожи, что сомнений быть не может: ее не удочеряли.

– Ладно, папа, не расстраивайся, у нас же остался еще один вариант. Я уверена, мы найдем Свету.

Они увлеченно беседовали о своих делах, а я, как дура, плелась сзади, не зная, уходить мне, или мы будем еще работать с Александром. Александр, словно прочитав мои мысли, остановился, пропустив нас с Тамарой вперед. Я незаметно рассматриваю ее. Она чуть ниже меня ростом, яркая брюнетка с хорошей фигурой. Александр сказал, что ей тридцать один год. Выглядит она моложе своих лет, все дело в фигуре. Была бы она расплывшаяся, как квашня, то смотрелась бы старше. Мне почему-то хочется, чтобы она была квашней.

Я демонстративно сажусь за компьютер, начинаю работать над текстом. Тамара по-хозяйски сбрасывает туфли и устраивается с ногами на диване.

– Зато теперь я смогу приехать в Отрадное хоть завтра. Только хочу предупредить, моя помощница Наташа поедет со мной.

– Зачем?

– Буду на лоне природы писать свои мемуары и сочетать приятное с полезным. Соскучился по мальчишкам.

– Тебе виднее, поступай, как тебе удобно. Я всегда тебе рада, и твоим гостям тоже. Пожалуй, пойду, не буду Вам мешать. Я приехала на работу, чтобы оформить второй отпуск. Специально оставляла две недели для тебя, так что теперь до самого твоего отъезда я буду с тобой.

Тамара, окинув меня напоследок холодным взглядом, гордо выплывает из комнаты.

Александр спрашивает меня:

– Вы могли бы рассказать о своей первой любви?

– Могла бы. Мне кажется, это было так давно и не со мной.

– А мне трудно. Груз прожитых лет не притемнил и не оттеснил вглубь моей памяти ту мою семнадцатую весну, когда я был безмерно счастлив.