Чаровница

Чаровница
Алаис Зар

Салон красоты «Чаровница» приютился в одном из отреставрированных заводов в центре Москвы. В салоне трудятся и живут самые настоящие ведьмы. Они незаметно помогают женщинам оставаться молодыми и прекрасными.Вечер на кануне Сочельника – хлопотное время! Рабочий день подошёл к концу, и в салоне началась суета: ключ влетел в замок и провернулся сам собой; как по команде на всех подоконниках зажглись свечи, осветив развешенные над ними голубые и зелёные кристаллы; испачканные краской для волос кисти и лотки взмыли к потолку и поплыли по воздуху к мойке, где выстроились в очередь у водной струи. В центре зала, позвякивая бусами, плясала танец розовощёкая ведьма.Но тут раздался стук в дверь.– Незванные гости к беде! – пробормотала ведьма и, щёлкнув пальцами, направилась к двери.

Алаис Зар

Чаровница

– Вита! Где ты ходишь? Прибери! – щуплая девочка выбежала в зал и споро заработала метлой, собирая разбросанные вокруг кресла волосы в пирамидку. – Сразу бы так!

Вита кивнула: чёрные, как антрацит, глаза скрылись за перьями, вплетёнными в копну рыжих косичек. Пирамидка из остриженных волос переместилась в совочек, а затем в стеклянную баночку.

– Как вам? – обратилась к посетительнице розовощёкая мастерица. В её руках был фен, а шею щупальцами в три ряда обхватил осьминог разноцветных бус.

– Изумительно, дорогая! Вы превзошли саму себя!

Клиентка покрутилась у зеркала, расплатилась, укуталась в пушистую шубу и пошла на выход. Вита подкралась к женщине и протянула банку.

– Ссыпьте под деревом на перекрёстке и уходите не оборачиваясь! – напомнила розовощёкая. Клиентка кивнула и зашагала в метель.

Как только дверь закрылась, в салоне началась суета: ключ влетел в замок и провернулся сам собой; как по команде на всех подоконниках зажглись свечи, осветив развешенные над ними голубые и зелёные кристаллы; испачканные краской для волос кисти и лотки взмыли к потолку и поплыли по воздуху к мойке, где выстроились в очередь у водной струи. В центре зала, позвякивая бусами, плясала танец розовощёкая ведьма. Её рабочий день окончен, а впереди много дел. Сочельник – хлопотное время.

Стук в дверь.

– Мы закрыты!

Стук в дверь.

– Приходите завтра!

Стук в дверь. Протяжный лай.

– Что за срочность!? – сердито пробубнила ведьма и щёлкнула пальцами. Кран закрылся, а грязные предметы посыпались в раковину.

На пороге застыла девушка. Ветер трепал подол поношенного пальто и медовые локоны, к ноге ластился огромный доберман. Ведьма окинула гостью суровым взглядом.

– Чего изволите? – процедила она сквозь натянутую улыбку.

– П-п-пост-тричься, – отбила дробь зубами девушка.

– Приходите завтра, мы уже закрыты, – ведьма хотела было развернуть гостью.

– Матильда, пусти её! – раздалось из дальнего конца зала.

– В сочельник незванные гости к беде!

– Пусти погреться, бедняжка совсем замёрзла.

– Ох-ох! Милости просим!

Гостья шагнула через порог. Её взгляд цеплялся за горящие свечи, пучки трав, растянутые гирляндами вдоль стен, пёструю ткань мебели.

– Как вас зовут? В «Чаровнице» впервые? – хриплый низкий голос вплёлся в тихое звучание медитативной музыки. Он принадлежал хозяйке салона, высокой худощавой женщине-вороне в тёмном свободном одеянии. – Я Агата, а это – мои владения. Будете чай?

– Спасибо! Я – Ида, а это, – Ида кивнула на пса, – Лекс.

Агата помогла гостье снять пальто и убрать его в пузатый шкаф.

– Сторожи! – приказала Ида другу. Лекс заскулил, и она, почесав его за ухом, пошла к креслу. – Только кончики, пожалуйста.

– Хорошо, дорогуша, как скажешь, – Матильда схватила ножницы.

В помещение босым ветром влетела Вита, закружилась, звеня юбкой с подвесками, лицо скрылось за косами, а в обеих руках дымились веточки-палочки. Благовония разлились в воздухе пряным ароматом восточного рынка. Ида обернулась на звук и уставилась на девочку. Матильда случайно отрезала чуть больше, чем собиралась.

– Ох, извини! Стрижка, будет чуть короче, – запричитала она.

– Я сама виновата, – Ида развернулась к зеркалу.

– Витка! Брысь! Ещё рано! – гаркнула Матильда, девочка ссутулилась и, оставив благовония тлеть в миске на кофейном столике, поплелась во внутренние помещения.

Ида молчала, пила травяной чай, вдыхала запах веточек, внимала звукам музыки и равномерному «чик-чик» ножниц мастерицы. Ей тут нравилось, было что-то уютное в атмосфере, живое. Не салон красоты, а бабушкин дом в деревне, где все друг за друга, где пахнет счастьем, тайнами и чудесами.

– Идём мыть голову! – вырвала Иду из размышлений Матильда.

Ида перешла к другому креслу, уселась и откинула голову. Мастерица вспенила шампунь в её волосах.

– От скверны из зла избави вода, – бормотала Матильда, смывая пену, а через секунду отпрянула от мойки. С её шеи сорвался осьминог бус и сдавил щупальцами шею Иды, поднимая ту в воздух.

– Агата! Помоги! – Матильда позвала хозяйку.

Пёс бросился к мастерице, та подняла руку, выпуская струи сдерживающей энергии. Лекс застыл в прыжке, истошно лая.

– Отпустите! – кряхтела Ида. Её пальцы с трудом сдерживали голодную хватку обезумевших бус.

– Что такое? – хозяйка-ворона, оглядела зал и щёлкнула пальцами: бусы бряцнули, столкнувшись с полом; Ида потеряла сознание и обмякла на холодной плитке; доберман обрёл опору под ногами.

Ида очнулась на диване. Руки были связаны. Лекс лаял из-за двери с надписью WC. На клиентку уставились две пары глаз, а из-за спин Агаты и Матильды выглядывала девочка с косичками. За Витой стояли другие, которых Ида ещё не видела.

– Кто ты? – Агата держала нож перед лицом гостьи. Ида глупо моргала, не понимая, какого ответа от неё ждут. – Ладно. Давай по другому. Ты знаешь, кто ты?

– Я Ида, пришла постричься, а вы меня связали и угрожаете! – Ида сердито взмахнула головой, отчего ей на глаза упала светлая прядь. Попытка убрать её руками не удалась. Ида подула. Прядь чуть сместилась, а затем вернулась в прежнее положение.

– Ты – ведьма! – мурашки строем промаршировали по спине Иды, – Нет смысла скрывать свою сущность. Мы такие же, как ты.

– Ведьма? Их не существует! Отпустите или я обращусь в полицию и вашу шарашку закроют! – Ида искренне не понимала, что происходит.

– Кого ты убила?

– Ни… Никого, – одно слово, но от него разило неуверенностью.