В огнях полуторки

В огнях полуторки
Алекс Динго

Роман «В огнях полуторки». На двадцатый век выпало немало бурных и значимых, и порой суровых, и исступлённых событий. Взять хотя бы войны. И в них рождались легенды и бывалые герои. Эта история автобиографичная. Она о чести и доблести, о некоторых горестях и несчастьях, о великой и долгожданной Победе.

В огнях полуторки

Алекс Динго

© Алекс Динго, 2020

ISBN 978-5-4498-4195-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В огнях полуторки

Алекс Динго

С днём Победы!
За ваше мужество в бою,
За вашу боль, за ваши раны,
За жизнь счастливую мою
Земной поклон вам ветераны!
Сеть.

Глава первая

С тобой в объезд и напрямик

Прошёл дорог немало я,

Мой знаменитый грузовик,

Полуторка бывалая

Пусть впереди нас ждут ещё

Опасности и горести,

Грузовичок – фронтовичок,

Гони на третьей скорости!

Ты шёл сквозь мрак и сквозь туман

Лесами да полянами.

Ты весь покрыт, как ветеран.

Осколочными ранами.

    Песня из кинофильма «Репортаж с линии огня».

В чудной, дикой, вечерней дали Литовской ССР вблизи города Вильнюса алел багряный закат. Алое солнце, словно расплывшись, как яичница на жаркой сковороде, ещё висло над лучезарным горизонтом. И добавляло жары в середине августа 1944 года. Но уже не так горячо, как пекло днём. Где – то в окрестностях широких полей, где колосилась дикая золотая рожь, да коротких перелесков веял лёгкий ветерок. Он то появлялся, то куда – то исчезал, как истинный маг и фокусник. Чудный пейзаж разрезало довольно узкое полотно сбитой, глиняной, сухой дороги. Она тянулась долго, далеко и круто виляла на перепутьях да развилках. А то и терялась из виду за пологими горками и холмами. Где – то там, на приличном расстоянии уже вспыхивали негромкие гулы тяжёлых орудий. И местами сковывались томные, дымчатые, сумрачные облака. По избитой дороге небыстро двигалась колонна советской техники. Ею заправляли известные грузовые автомобили Горьковского автозавода, грузоподъёмностью 1,5 тонн – полуторки «ГАЗ-АА» и «ГАЗ – ММ» мощностью 50 лошадиных сил. «ГАЗ – ММ» имел усиленную подвеску и новый рулевой механизм, и карданный вал. Но внешних отличий у этих автомашин не находилось. Грузовой автомобиль «ГАЗ-АА» был выполнен по классической схеме на рамном шасси с рессорной подвеской. Оперение кабины унифицировано с легковым автомобилем «ГАЗ-А». Низким ресурсом отличались дефицитные стартёры с аккумулятором. На редкой автомашине они служили свыше полугода. Поэтому в реальной эксплуатации автомобиль заводили «кривым стартёром», то есть рукояткой. Полуторки выглядели весьма симпатично и боевито. Кабина имела деревянно-металлическую основу. Спереди она походила на бойкую усатую мышь. А в целом на мини – трактор. Передний мост держался на двух довольно высоких колёсах. Задний мост имел по два колеса на каждую сторону. Передние пологие стальные крылья напоминали крутые русские горки. А где – то крылья были выполнены из кровельного железа методом простой гибки. На автомобилях использовались и передние тормоза, и откидные боковые борта, и вторая фара головного света. Что было не всегда. Особенно в начале первых эксплуатаций и из-за недостатка тонкой холоднокатаной стали и ряда комплектующих.

Веял лёгкий ветерок. Автомобили, держа небольшую дистанцию, тихонько двигались вперёд. Исправно ревели весьма мощные, горячие, стальные моторы. Благодаря низкой степени сжатия «4,25:1» неприхотливые и ремонт пригодные двигатели «ГАЗ-АА» и «ГАЗ-ММ» могли эксплуатироваться на самых низких сортах топлива, включая лигроин и даже керосин. В тёплое время года и на прогретом двигателе работали и на низкокачественных промышленных смазочных маслах. Водители частенько называли свои автомобили ласково и боевито, как «газик», «полуторка», «полундра». А те не жаловались. Образцом послужил американский грузовик Форд модели «АА» образца 1930 года. Но впоследствии наши конструкторы перепроектировали автомобиль по отечественным чертежам. И был усилен картер сцепления, рулевой механизм, установлен воздушный фильтр. Ещё в 1930 году по советским чертежам спроектирован бортовой кузов. Полностью из советских деталей и комплектующих «ГАЗ-АА» собирали с 1933 года. До 1934 года кабина была выполнена из дерева и прессованного картона, а потом заменена на металлическую кабину с дерматиновой крышей. На дождевых стёклах озарялась реальная действительность. Моторы послушно ревели, играя в оркестр.

Вдали расплывался багровый закат. Светило ещё заметнее подсело. И уже приметно коснулось горизонта. По однотонному томно – синему небу тянулись блеклые призрачные облака. Они случайно принимали чудные формы. Рисовала дивно сама стихия. Колонна из полуторок всё продвигалась вперёд в сторону польской границы.

Водитель – механик Николай Управителев мчится напропалую 1944 год. Его резвая полуторка «ГАЗ – АА».

Несколько автомобилей тащили тяжёлые орудия в виде дивизионных 76 мм пушек «ЗИС-3». В каждом кузове боевой единицы «полуторки» восседали солдаты – пехотинцы. Они занимали все места. Кто – то, держась за винтовку, спокойно дремал. Кто – то из бойцов, смакуя, тянул цигарку. И дымок плавно взлетал вверх. И не спешил расплываться. А кто – то просто смотрел вдаль. Тут восседали и совсем молодые девятнадцатилетние ребята с молоком на губах, и бойцы среднего возраста, кто видел немало. Имелись и бойцы в возрасте, кто явно знал, что хрен редьки не слаще. Их медные, морщинистые, прожжённые лица, глубокие томные глаза о чём – то говорили и вроде бы устало, но свободно смотрели вперёд. Туда, где заходит солнце, и где мирно плывут облака, и где находится отчий дом, и где живут родные люди, и где светится надежда, вера и любовь. В середине колонны, тарахтя мотором, двигался «ГАЗ-АА». Его кабина и кузов блистали томным защитным цветом. На правом крутом крыле виднелась небольшая вмятина от шального осколка. На дождевом чистом стекле имелась небольшая трещина в левом углу. Но, казалось, неприметной. Чуть набилась мошкара на круглые, передние фары. Мотор работал, как часы. Он слегка гудел. За рулём полуторки восседал водитель – механик Николай Андреевич Управителев. Он был родом из Вологодской области. Из небольшого захолустья – маленького городка Кириллова. Ему уже исполнилось двадцать девять лет. На округлой голове на боку сидела пилотка. Значок – красная звёздочка блестела. Лицо белое, – уши большие ровные, стрижка золотистых волос очень короткая, глаза прямые большие выразительные с оттенком аквамарина, где в спокойствии прибывал лазурный залив, нос прямой греческий, ноздри широкие, рот чуть растянутый, губы полные цвета алого, подбородок двойной. На нём плотно восседала гимнастёрка, на которой имелись значки. И виднелся по бокам белый воротничок на подворотнике. На поясе имелся кожаный ремень цвета меди. Его сцепляла блестящая бляха. В кожаной кобуре таился табельный наган блестящих тёмных оттенков. В верхних нагрудных карманах гимнастёрки лежали документы удостоверяющие личность. В целом сейчас он походил на довольного питона, который плотно подкрепился. Сам имел вид жилистый суховатый, но физически развитый. Николай, чуть двигая руками, уверенно вёл свою полуторку. Он слыл искусным водителем. И знал толк в любой технике. За плечами у него имелись лишь курсы механика – автоэлектрика.

Управителев Николай Андреевич – участник Зимней войны 1940 года, участник и ветеран ВОв.

Но его, по-видимому, поцеловал бог при рождении, даровав разом все азы умелого механика. Николай ловко закурил папиросу. Он чутко сжал губами золотистый мундштук. И крепкий табачный дымок плавно потянулся в дверное приоткрытое оконце. Глаза чуть сузились. Он чуть поддал газа, нажав на плотную педаль. И полуторка поехала чуть быстрее, послушно слушаясь своего хозяина. Мотор зарычал. Но тут же умолк. На лобовом стекле в кабине красовалась небольшая фотография. На ней изображалась неизвестная, но очень красивая девушка. Она походила на актрису или певицу. Волосы прямые тёмные, глаза выразительные чёрные, нос как пуговка, губы бантиком, брови домикам. Она довольно богато оголяла свою пышную грудь. Словно специально показывая свои пылкие прелести. Фотография нашлась случайно на дороге, где лежало чьё – то в хлам разбитое имущество.

Веял лёгкий, вечерний, августовский ветерок. Багровый закат радовал своим чудным видом. Колонна полуторок тихонько двигалась намеченным курсом по избитой и витой дороге. Виднелись неглубокие сухие колеи. Николай, держась одной рукой за баранку, затянулся табачным дымом. Затем глубоко выдохнул. И тут же бегло глянул по сторонам. Дымок плавно потянулся из кабины. Впереди также ехала полуторка. В кузове ютились бойцы Красной Армии. Николай бегло глянул на молодого невысокого белокурого паренька, у которого всё лицо красовалось в веснушках. Его выцветшая гимнастёрка чуть пропотела. Тот дремал, держась руками за винтовку СВТ – 40. «Интересно. Сколько этому парню лет. Девятнадцать. Может, двадцать. Не больше. Совсем ещё зелёный. А вид у него суровый…», – подумал водитель. Откуда – то потянулись мелодичные звуки губной гармошки. А мотор полуторки пел свою знакомую песенку. Рядом в кабине «ГАЗ-АА» на кожаном сидении восседал старший лейтенант – командир бригады Николай Евгеньевич Зайцев. Он имел круглое загорелое лицо. И чем – то его лик был похож на мордочку степного орла. Стрижка под полубокс. Глаза большие тёмные, щёки круглые, нос небольшой острый на кончике, губы тонкие сухие цвета белого. Сам в меру упитанный. На вид ему значилось лет тридцать и не больше. На голове плотно восседала фуражка. На ней красовалась большая, красная звёздочка. Томно – зелёная гимнастёрка сидела на нём плотно. Тонкие ремни прилегали к торсу и тянулись к поясу. В кобуре сидел табельный пистолет ТТ. Он чутко дремал, навалившись на заднюю стенку. И, казалось, видел чудный сон.

Веял лёгкий приятный ветерок. Колонна полуторок всё двигалась вперёд по узкой дороге. И, казалось, ей не имеется ни края, ни конца. Долины бесконечные завораживали. Всё тянулись поля да пригорки. И романтичный алый закат манил за собою. Вдали высоко в воздухе замаячили томные точки. Казалось, они приближались. И становились всё объёмнее. Потянулся удушливый гул. Зловеще неслись, как стая коршунов немецкие самолёты «Юнкерсы 87». Одномоторные двухместные пикирующие бомбардировщики и штурмовики живо приближались к намеченному месту. Всего их насчитывалось четыре. Точки в воздухе обрисовались. И появились знакомые формы крыльев типа «перевёрнутая чайка», фиксированные неубирающееся шасси. Самолёты стремительно приближались.

Веял лёгкий ветерок. Колонна автомобилей приостановилась. Бойцы несколько оживились. Все стали переглядываться. А кто – то смотрел чутко на небо. Игрались алые тонкие лучики в дождевом стекле полуторки. Николай, нажав на педаль тормоза, резко вывернул руль в правую сторону. На его белом лице появилось напряжение. Глаза округлились. Он резко устремил свой взор на небо. Но несколько недоумевал. Он слегка рукой толкнул своего попутчика. Старший лейтенант Зайцев живо пробудился. Глаза заспанные широко открылись. И, казалось, он сразу понял, в чём дело. Командир, открыв дверку, выскочил из кабины. И смотрел зорко на небо. Лицо, как будто окаменело, когда он увидел вражеские самолёты. Те нависли уже над дорогой. И первый штурмовик показал свой грозный рёв сирены при пикировании.

– Воздух… Все в укрытие… Воздух, – громко закричал старшина Павенко.

– АААААА… Бегите… В укрытие…

– Бегите… Воздух…

Веял ветерок. Колонна техники встала на дороге. Где – то впереди пронёсся жуткий гул. И прогремел ощутимый взрыв. Он поднял адскую пыль, которая встала стеной. Одну полуторку кувырнуло. И она загорелась, свалившись в кювет. Вторая автомашина сильно дёрнулась. Её тряхнуло не по-детски. И покатилось переднее колесо по дороге. Потянулся чёрный, бархатный дым из мотора. Лобовое стекло вылетело разом, рассыпавшись на осколки. Водитель Степан Бородов получил осколок прямо в упитанную шею. И кровь густой волной живо залила гимнастёрку. Тот схватился за рваное горло руками. Но быстро замер, грузно завалившись всем телом на руль.

Юнкерс, спикировав, летел на бреющем полёте. Гулко забарабанили его мощные пулемёты. Били трассирующие пули, как две огненные струи. Полетели щепки. Несколько бойцов замерло в кузове. Игнат Кружечкин решил выстрелить из автомата. Но тут же поплатился за решимость. Высокий жилистый рядовой, дав очередь, затрясся всем своим стройным телом. Пули пронзили его насквозь. Гимнастёрка залилась кровью.

– ААААА… ААА, – закричал он.

Рядовой Игнат, покосившись, вывалился из кузова, как каменный столб. И померк, где – то в тени полуторки. А огненные трассы покатились дальше по дороге. И поднимали пыль. Солдаты, пленённые взрывами, живо побежали за обочину дороги. И таились за молодыми порослями деревьев и кустов. Все метнулись в стороны небольшими группами. Кто – то упал в канаву замертво. Сержант Окунев, прицелившись по летящей цели, выстрелил из «мосинки». Но даже мимо не попал. А сам тут же завалился на спину. Гимнастёрка густо окропилась кровью. Пулевая, дикая, огненная трасса прокатилась по пыльной земле. Юнкерс, спикировав к дороге, сбросил бомбу. И тут же быстро удалился на расстояние. Второй штурмовик дал очередь из пулемётов. Пронёсся жуткий характерный гул, который действовал страшно на нервы. Рёв его только усиливался. Потянуло гарью. Несколько солдат покосились возле дороги. Они не успели скрыться от жутких, свистящих, трассирующих пуль. Юнкерс живо пошёл на второй круг. И можно было заметить лицо Дитриха в кабине пилота. Белый усатый пронзительный лик довольно смотрел на бегущих и разбегающихся в поле солдат. Глаза арийца цвета пивной пены пылали страстью. В них просматривалась быстрота кобры. Он прищурился, крепко держась за штурвал жилистыми руками. Тонкие белые губы натянулись в небольшой улыбке.

Веяло жаром. Вдали колонны разгорался огонь. Тянуло горящим горючим. Где – то на краю прогремел взрыв. Командир бригады Николай Зайцев живо достал из кобуры табельный пистолет ТТ. Он, бегло осмотревшись, чуть пригнулся. Голова ушла в плечи. Глаза невероятно округлились. Виднелся лёгкий шок. Он быстро замахал рукой, глядя на солдат. А те побежали в сторону поля.

– Быстро. Все в укрытие… В укрытие… Все… Быстро, – громко и пронзительно закричал он.

Вновь пронёсся тот противный и зудящий рёв сирены при пикировании Юнкерса. Командир Зайцев, не растерявшись, поднял пистолет в руке. И тут же воздух сотрясли выстрелы. Но цель быстро промчалась по воздуху. И вновь пугала своим видом, заходя на очередной круг.

– В укрытие все… Бегите… В укрытие, – скомандовал командир, живо метнувшись в сторону кювета.

Повеял лёгкий ветерок. Где- то вновь грохнуло не по-детски. Потянуло гарью. Водитель полуторки Николай Управителев машинально схватился за кобуру. И тут же в его руке появился тёмный заряженный наган. Он бегло глянул на него, не торопясь покидать свою кабину автомашины. Глаза дико округлились. Всё тело обуял жар. Мысли путались. «Вот сукин сын. Лохматое чудище. Они нам сейчас всю колонну взорвут… Сволочи. Кабан блин безрогий… Я ему сейчас… Сукину сыну… Я тебя моя малышка не брошу… Себя не прощу… Если он тебя взорвёт. Моя полуторка держись…», – подумал он. Николай, глубоко выдохнув, живо осмотрелся. Юнкерс, дав круг, заходил на вираж. И был виден невооружённым глазом. Уже начинал пикировать, чтобы открыть огонь из пулемётов. Водитель, живо открыв дверку, выскочил из кабины. И тут же чутко прицелился глазами. Цель двигались быстро. Она живо приближалась к колонне техники. За штурвалом штурмовика «Юнкерс 87» восседал тот самый пилот люфтваффе – командир эскадрильи Дитрих. Он ехидно ухмыльнулся, заприметив нагловатую фигурку.

– Вот что ты задумал. Хочешь отправиться на тот свет красиво. Я тебе помогу русская сволочь… Сейчас ты туда отправишься… Я тебя в упор расстреляю, как куропатку на охоте… «Das ist es, was Sie haben. Du willst sch?n in diese Welt gehen. Ich helfe dir mit einem russischen Bastard… Jetzt geht es hin… Ich werde dich wie ein Huhn auf einer Jagd erschie?en…», – заявил Дитрих.