Дефект

– Да Вы что, шуток не понимаете? Просто я попытался Вам намекнуть на то, что Вам в Вашем положении – при том, что Вы не можете ни блокировать боль, ни обороняться как следует – стоило бы быть чуточку осторожнее и осмотрительнее в высказываниях. Поскольку ничто, абсолютно ничто Вас не сможет спасти – как и Вашу Империю.

Астэ внимательно посмотрел тому в глаза. Тот молчал.

– И всё же, – задумчиво продолжил Астэ, – мне удивительно, что у такого государства, как ваше, даже не нашлось особого оружия на такие случаи. Вроде всё время воюете или к войнам готовитесь, а что толку? А нас вот ещё безрукими назвали…

Тот, похоже, смекнул.

– М-да-а, – протянул имперец с улыбкой, – если родился без мозгов, то их уже и не приобретёшь. Думаешь, я тебе сейчас всё на тарелочке выложу?

– Ой, а есть, что выкладывать? – Астэ округлил глаза.

Имперец отвёл взгляд. Астэ продолжил:

– И вообще, может, у меня и не слишком много мозгов, но, если Вы не заметили, мы тут с Вами не одни. Но это я так, к слову. Я вижу, Вы уже слегка утомились, хотя мы только начали… Посидите пока тут, а мне с моим заместителем нужно перекинуться парой слов.

После этого он поднялся, и они с Лэнги вышли; в помещение вошёл другой человек и молча встал рядом с имперцем.

– Я вижу, что-то засечь ты успел, – обратился Астэ к Лэнги.

– Да. Ещё на том моменте, когда ты стал говорить о том, что Империю ничего не спасет, у него проскользнуло какое-то отчаяние – но не такое, с которым они все сейчас ходят, а что-то вроде сожаления о неиспользованной возможности. А потом, когда ты напрямую заговорил об оружии, он подумал о некой боевой установке, способной уничтожать планеты.

У Астэ сверху вниз будто прошёл электрический разряд.

– Он, конечно же, не подумал о её местоположении?

– Нет… Зачем ему было об этом думать. Он вспомнил о ней на эмоциях.

– Значит, неиспользованная возможность и боевая установка… Почему же они её не используют? Боятся ответа?

– Это вероятнее всего. Государство, с которым они сейчас воюют, отнюдь не отстаёт от них в развитии – если не превосходит. Всё же лучше проиграть в войне, чем обречь свой народ на вымирание. К тому же подозреваю, что, даже направь они эту установку на вражескую планету, жертвуя собой, эффекта не было бы достигнуто.

– Почему?

– Ты забываешь о защитном экране, который к тому же у их врагов, судя по их военному превосходству, должен быть гораздо сильнее.

– Ах да, точно…

Какое-то время оба молчали.

– В таком случае всё, что нам остаётся выяснить – это расположение. Вот так мы и вызволим наших с планеты Империи, – сказал Астэ.

– Ты хочешь пригрозить имперцам уничтожением?

– Именно.

– Но почему ты так уверен, что установка находится вне их планеты?

Астэ впал в ступор. Вообще-то, он не был уверен.

– Вот это нам и предстоит выяснить, – сказал он.

Когда они вернулись, имперец сидел, положив ногу на ногу и подперев рукой лицо. «Привычка у них у всех, что ли, такая… – подумал Астэ. – Какой самоуверенный».

– Вижу, Вы заскучали? – спросил он с улыбкой.

Имперец окинул его взглядом, полным безразличия и презрения.

– Понимаю, обидно, когда ничего не можешь сделать для собственного обречённого народа. И оружие вроде есть – целая установка по уничтожению планет – но, какая жалость! Ей не воспользуешься. И зачем её только делали, вот для кого…

Пленник дёрнулся, пронзив Астэ сжигающим всё на своём пути взглядом. В то же время в его ярко-жёлтых сверкающих глазах можно было уловить страх и какую-то панику.

– …и зачем держат в таком месте, не пуская в бой!

Но имперец, похоже, понял, к чему всё идет. Он сидел, стиснув зубы; на его лице отражались отчаянные усилия.

Астэ кинул взгляд на Лэнги – и верно: его лицо ничего не выражало; более того, на нём появился оттенок бессилия. Астэ посмотрел на товарища успокаивающе; затем его мимика резко поменялась, он быстро зашёл за спину пленнику и изменившимся тоном сказал:

– Понял, значит, что мы с тобой не в игры играем? Так вот слушай, имперская ты морда. Мы, в отличие от вас, никого порабощать или уничтожать не собираемся. То, что мне нужно, я по любому узнаю – это вопрос времени, поскольку методов у меня много. В твоих интересах сказать это сразу, здесь, по-хорошему, пока я говорю с тобой, как человек с человеком, хотя ты этого и не заслуживаешь.

Имперец продолжал сидеть со стиснутыми зубами.

– Идиот, – выругался Астэ.

Затем он как-то очень тяжело вздохнул и обратился к Лэнги:

– Думаю, твоя помощь тут уже не понадобится.

Тот взглянул на него вопросительно.

– Можешь идти, Лэнги.

Он всё смотрел. За это время Астэ научился читать по его глазам. Подобно тому, как у слепых обостряются прочие органы чувств, он, не умея воспринимать мысли, научился распознавать малейшие эмоциональные колебания на лицах людей. Сначала в глазах Лэнги было искреннее непонимание; затем по ним будто бы проскользнула молния; а потом они стали выражать такое дикое отчаяние, что Астэ стало не по себе.

– Лэнги, иди, – сказал он это чуть более громким, слегка подрагивающим голосом, не допускающим в то же время никаких возражений.

Тому ничего не оставалось, как подчиниться.

Оставшись с имперцем один на один, Астэ начал:

– Наверное, очень обидно, когда не можешь, в отличие от сородичей, блокировать боль? Эти все уже пользуются своей способностью, как данностью, а вы и этого не можете. Впрочем, оно вам и не нужно особо, да? Но это как посмотреть.

Он помедлил.

– Вот люди из моего народа тоже пока что этого не умеют. Но у них есть другой навык – они могут при помощи энергии залечить рану. Ну а способность к разрушению Вы, собственно, уже лицезрели.

Астэ посмотрел на имперца очень, очень многозначительно. Тот молчал. Просто сидит и молчит.

«Ну что за… Ну неужели ему хочется… Впрочем, понимаю. Не может осознать».