Дефект

Гэрет тем временем приблизился почти вплотную и сквозь зубы проговорил:

– Ты и правда считаешь, что недолюди способны построить нормальное будущее?

Астэ и бровью не повёл.

– Нет, никогда не считал, – ответил он. – Моё мнение таково: недолюдей надо уничтожать, ну или обезвреживать – что мы, собственно, и сделали. Ещё вопросы ко мне будут, Гэрет?

Тот метнул на говорящего такой взгляд, что Астэ показалось, будто его сейчас пронзит кинжал.

– Ты как, шавка, со мной разговариваешь?

В следующий момент имперец упал на колени с внезапно подвернувшихся ног.

– Шавка здесь – это ты, – эти слова Астэ будто вбил гвоздями.

Затем он сменил выражение лица, посмотрел на Лэнги и спросил:

– Ты ведь справишься с остальным?

Тот молча, исполнительно кивнул.

– Хорошо, спасибо. Думаю, моё присутствие здесь всё равно не обязательно – я отлучусь ненадолго.

Лэнги сначала удивился, затем понял. Тяжело вздохнув, он кивнул ещё раз и повернулся в сторону остальных.

Вообще, Астэ никак не планировал разбираться с Гэретом – в этом не было нужды: позже он вместе со всеми за всё ответит. Но тут его манера разговора будто резко развернула какую-то внутреннюю струну злости, больно хлестнувшую по самолюбию, которое – Астэ этому даже удивился – всё ещё оставалось в наличии. Как бы велико ни было нежелание проявлять излишнюю агрессию при своих людях, тут он не удержался. Схватив сидящего на земле Гэрета за волосы и намотав часть их на руку, он потащил его прямо по земле, двигаясь по направлению к дому.

– Слушай, Гэрет, – сказал он, дотащив того до места и кинув на землю, – а почему ты всё время говорил, что я недочеловек? Повторю свой вопрос, заданный как-то при нашей первой встрече: чем я хуже тебя?

Тот посмотрел на него исподлобья и через какое-то время сказал:

– Да всем же известно, что вы недоразвитые. Не завоевали бы мы вас иначе, и не прислуживали бы вы нам на протяжении многих столетий.

– А в чём конкретно проявляется наша недоразвитость? Насколько я помню, – Астэ зевнул, – раньше это была «неспособность проявлять агрессию», а значит, неспособность защититься и дать отпор.

Гэрет молчал. Ответить тут и правда было нечего, как бы он ни ненавидел Астэ в этот момент.

– Кстати, скажу тебе по секрету, – Астэ улыбнулся, – агрессию мои люди до сих пор неспособны проявлять.

У имперца на лице отобразился когнитивный диссонанс.

– А если бы у твоих было чуть-чуть побольше мозгов, – продолжил Астэ, – то вы бы знали, что энергию использовать можно разными способами, и что, даже разрушая, можно не испытывать ровным счётом ничего.

– Что ж вы тогда так долго скрывались, а? И что ж ты такой агрессивный? – осклабился Гэрет.

– Этого я до сих пор не знаю, – спокойно ответил Астэ. – Всё ещё придерживаюсь мнения, что это какая-то ошибка.

Гэрет улыбнулся так, что его клыки аж сверкнули.

– Но, если честно, мне всё равно. Вообще, – Астэ переключился на другую тему, – мне не хотелось бы просто так тебя мучить, пользуясь беспомощностью – считаю себя выше этого. Но я предлагаю тебе поединок: если ты проигрываешь, я делаю с тобой всё, что мне заблагорассудится. Если же проиграю я – ну что ж, извини, но со мной ты ничего сделать не сможешь, иначе тебе сильно достанется, да и не только тебе, – он широко улыбнулся.

– Честные условия, ничего не скажешь.

Астэ пожал плечами.

– А ты что, рассчитываешь выиграть? – спросил он.

В ответ Гэрет посмотрел на него, как на идиота.

– Полагаю, физические условия у нас должны быть равными? – бесстрастно спросил имперец.

Астэ засмеялся.

– Конечно, не беспокойся. Я вылечу твои ноги.

Начали, как и в большинстве случаев, с «разогрева» – лёгких атак, позволяющих более-менее узнать противника. Гэрет, как и Астэ, не торопился растрачивать все силы сразу. Последнему даже показалось, что соперник всё делает с каким-то пренебрежением. «Ну- ну», – усмехнулся Астэ про себя. Имперцы были далеко не глупы и не показывали никаких эмоций на лице во время боя; Гэрет же пренебрегал этим вызывающе. Когда презрение на его лице сменилось усмешкой, Астэ и сам чуть не рассмеялся, с лёгкостью затем отразив внезапную сильную атаку. Со словами «Гэрет, ну ты прямо как маленький», он направил на того небесный огонь – не в полную силу, но и не слишком слабо. Защититься имперец успел; только земля в радиусе нескольких метров вокруг него осталась напрочь выжженной.

Не успел он приподнять бровь, как на него обрушилась новая атака – уже обыкновенного характера, – отбросившая его далеко назад, так, что тот еле удержал равновесие, умудрившись приземлиться не на спину.

– Ну сколько можно недооценивать противника! – сказал Астэ с наигранным укором. – Что за черта у вас у всех такая…

Тот, казалось, и правда насторожился, хоть и пытался не подавать вида – но Астэ было не обмануть. Заранее установив защиту, он пустил тому навстречу новый поток энергии, разбивший атаку Гэрета, оказавшуюся, впрочем, отвлекающим маневром. В следующий момент Астэ больно стукнулся о землю, и кости его предплечий не вылетели из суставов лишь чудом.

– Недооцениваю противника, говоришь, – хихикнул Гэрет, удерживая его в положении с вывернутыми руками, без возможности, однако, усилить напор.

– Ага, – прошипел Астэ и сбил того с ног, ещё и подпалив их.

Воспользовавшись моментом недолгой паузы, Астэ встал и попытался хотя бы по минимуму убрать боль в плечах, сделав ее терпимой – отвлекала она невероятно. Не успел он этого сделать, как в него полетел кинжал, ускоренный во много раз – только интуиция позволила ему успеть защититься.

– Какая жалость, – сказал Гэрет, и несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

Оба слегка подустали: теперь, по крайней мере, можно было сражаться в полную силу. Вообще, бой насмерть обычно долго не длится – это то же самое, что пытаться увернуться от пуль: побеждает тот, у кого преимущество. Однако если задачи убить противника нет, то ситуация в каком-то смысле усложняется, и поединок может затянуться очень надолго.

В этот момент оба, кажется, подумали о том, что пора выложиться на полную и показать своё бесспорное превосходство. Вообще, Астэ планировал сначала наносить точечные удары – для того, чтобы быстро вымотать Гэрета и тот больше не стал тратиться на блокирование боли, – а затем ударить решающе и резко. Тот, конечно же, это понял и старался, в свою очередь, изводить Астэ полноценными атаками, чтобы ему было сложнее концентрироваться. Проходило это почти в полной тишине и было похоже на игру «кто первым выдохнется». Спустя время оба начали друг друга раздражать: им не терпелось поскорее это закончить собственной триумфальной победой. «Ну что ж, по крайней мере, он уже воспринимает меня, как равного себе противника», – усмехнулся Астэ про себя.

– Слушай, какой смысл это продолжать? – внезапно спросил Гэрет. – Я всё равно рано или поздно одержу победу – я имею над тобой явное превосходство, иначе быть не может, и ты не можешь этого не понимать.

«Ясно. Провоцирует меня. Спасибо, конечно, но я и без того усиленно вспоминаю все его мерзости по отношению ко мне…»

– Ага, и в той войне Империя должна была победить – иначе и быть не могло, – невозмутимо ответил Астэ.

Противник, казалось, был задет за живое. Яростные атаки с обеих сторон столкнулись, и враги оказались в ситуации «перетягивания каната», а если точнее – отталкивания: стоило одному ослабить хватку, как в него бы полетел удар соперника, умноженный на его собственный.

«Жарковато стало, – подумал Астэ. – Его бы сейчас небесным огнем, да со всей силы, но чёрт, перестану сопротивляться хоть на секунду – от меня и костей не останется».

Тут он вспомнил кое-что. Ещё в ту далекую – как сейчас казалось – пору, когда он ходил тренироваться по ночам, и без того вымотанный, несколько раз он замечал следующее состояние. Бывали случаи, когда он уже всё делал механически – так было после особо тяжёлых дней, когда у него совершенно не было ни моральных, ни физических сил. И порой он назло задерживался подольше и пытался выложиться на полную, чуть ли не до обморочного состояния. И, когда вот-вот занимался рассвет, наступало какое-то подобие эйфории. Не чувствовалось уже ничего – ни усталости, ни тела; только безграничные возможности. И тогда, стоило начать концентрироваться на потоках энергии, это затягивало, как водоворот: скажем, если ему хотелось в этот момент спалить какой-нибудь объект, то после этого одним объектом не ограничивалось – хотелось больше, и получалось больше; на каком-то моменте ему казалось, что он вот-вот взлетит в воздух, а тело будто было абсолютно сквозным. Как правило, на этом этапе он останавливался, подсознательно понимая, что подобные состояния чреваты смертельным исходом.

Нет, он не верил, что так может получиться и сейчас. А точнее, ему ничего не оставалось, как поверить.