Дефект

Астэ сложно было сдержать слёзы, слушая это всё. И ещё интенсивнее горел огонь ненависти к имперцам на фоне зародившейся уже давно и разрастающейся стремительными темпами острой национальной нетерпимости, буквально поглощавшей всё его сознание.

***

Огромный зал суда был залит светом множества ламп, находившихся, как имперцы любили делать, в колоннах сбоку либо в настенных панелях. В отличие от помещения заседаний правительства и обоих главнокомандующих, зал имел какой-то кремово-оранжеватый цвет, будто придуманный для того, чтобы люди чувствовали себя некомфортно. Однако колонны и панели иссиня-обсидианового цвета несколько сглаживали впечатление. Значительно улучшало вид ещё и обыкновение имперцев широко использовать драгоценные камни в интерьере – собственно, они и создавали янтарный цвет.

Всего процесс длился чуть меньше месяца, и объяснялось это несколькими причинами. Во-первых, имперцы сами по себе были немногочисленны, хоть и обладали огромными территориями. Они брали не количеством, а качеством – этот подход был всеобщим и универсальным. Во-вторых, подавляющее большинство боеспособного населения погибло на войне. В-третьих, основной целью процесса было не вынесение приговоров на основе имеющихся доказательств – таким, например, как Астэ, доказательства были без надобности – а выявление наименее потенциально опасных и наиболее гибких в плане сознания людей для продолжения жизни и развития Империи, уже с новыми порядками. Впрочем, «новые порядки» – это лишь громкие слова; никто их менять не собирался, всего-то навсего отменили рабство.

В связи с особенностями целей проведения процесса много и не болтали, как имперцы обычно любили. Однако везде находятся исключения.

В случае с Гэретом Астэ даже не сомневался, что того можно казнить без всяких судов – он был целиком и полностью безнадёжен: и дело было даже не в его убеждении в неполноценности Эа, а в том, что будущего у этого человека уже не было. Он жил в прежней Империи, и, пожалуй, если бы он остался в живых, то организовал бы какое-нибудь глупое и бесполезное Сопротивление – и чёрта с два он бы ответил, если бы его спросили, зачем.

Собственно, предположения Астэ подтвердились. Гэрет был непреклонен в убеждениях и всем своим видом показывал, что хочет, чтоб от него поскорее отстали. Однако в конце, когда ему перестали задавать вопросы, его мнение будто бы внезапно поменялось. Он попросил слова – довольно необычная просьба – и ему дали разрешение.

– Боюсь показаться резким, и не поймите меня неправильно – я не собираюсь сейчас начинать дискуссию по поводу расовой неполноценности – просто хочу сообщить вам, уважаемые, один забавный факт. Вы позволите? – его ухмылка явно предвещала что-то недоброе.

Получив молчание в ответ, он продолжил:

– Как вы считаете, кто вот этот вот человек? – он даже не повернулся в сторону Астэ, указав на него лишь головой, но поняли все.

– Вы считаете, что это некий посланный волей высших сил представитель вашего народа, призванный избавить вас от рабства?

Он насмешливо окинул всех взглядом.

– И как странно, что раньше таких не находилось! И как необычно, что вы все его слушаете и ему верите! Впрочем, – он усмехнулся, – ничего необычного нет.

После этих слов он кинул на стол, за которым сидели Астэ и его ближайшие подчинённые, документ. Затем сказал:

– Документ, конечно, можете прочитать, но вряд ли много поймете. Облегчая вам задачу, разъясню: ваш обожаемый предводитель является экспериментальным образцом номер 3 класса «К» – что означает, что он третий по счёту среди тех, кто был искусственно создан в секретной государственной лаборатории на основе генов моего и вашего народа. Единственный выживший на данный момент. Иными словами – полукровка, который никак не может определиться, чем является. Считайте – просто дефект, отчасти обладающий нашими качествами и поэтому способный вести за собой людей. Могу продолжить – по характеристикам и так далее…

– Не стоит, достаточно.

Эти слова принадлежали Лэнги. Произнесена фраза была спокойным, ничего не выражающим тоном. Лицо его было каменным; пожалуй, только умея читать мысли, можно было понять, какие усилия этот человек прикладывает, чтобы сдерживаться. Он встал с места и ледяным голосом продолжил:

– Информация, сказанная Вами, и впрямь была полезной; очень сознательно было с Вашей стороны уведомить нас о лаборатории, в которой проводят столь извращённые эксперименты над людьми. Теперь, правда, Ваш приговор ужесточится; да и не только Ваш. Прочее, сказанное Вами, имеет мало ценности – мне жаль, что я не могу попросту выкинуть этот документ: он всё же входит в доказательную базу. Если Вы закончили, то можете покинуть зал. И ещё, мой Вам совет… – он посмотрел Гэрету в глаза. – Научитесь выражаться, когда находитесь в невыгодном для себя положении. А то Вам это неумение может как-нибудь не очень хорошо аукнуться. Впрочем, совет несколько запоздалый и уже вряд ли Вам пригодится…

Всё это время Астэ сидел, замерев. Слова Гэрета громом отдавались в голове; всё вокруг стало восприниматься как сквозь воду, а голова горела так, что казалось, будто она сейчас вспыхнет. Имперец вынул наружу то подсознательное, что было в Астэ всегда, но никогда, никогда не облекалось в слова и понимание. Если бы последний посмотрел вокруг, он бы увидел лица, полные искреннего недоумения и непонимания сути проблемы, обращённые на Гэрета. Но Астэ ничего не видел. «И всё-таки окончательная победа за тобой… – подумал он в сторону имперца. – Но всё же…»

Когда Гэрета собирались вывести, Астэ встал, слегка пошатнувшись, и сделал знак рукой остановиться. Затем он медленно подошёл к имперцу, заглянул ему в глаза и тихо сказал:

– Что ж, по крайней мере, я точно не являюсь позором для собственной нации, как ты неоднократно заявлял. И этого достаточно. Зато им являешься ты – и все те, кто проводил эти эксперименты. И я очень рад, что новый мир будет избавлен от таких, как вы.

Когда на сегодня с процессом было закончено, Астэ взял скоростной индивидуальный летательный аппарат для перемещения по планете и отправился в наиболее отдаленную от города точку, в красные «джунгли». Оказавшись в самой чаще, он вылез, упал в траву лицом и издал протяжный вой, заглушаемый почвой. Затем ещё, и ещё; каждый новый всё громче и длительнее.

«Это что, какая-то шутка?.. Почему именно Я?! Это не смешно… я… я всю жизнь ставил своей главной заслугой принадлежность к своему народу, который в итоге оказался не моим…»

Он вспомнил слово Гэрета «полукровка», и к завываниям добавились рыдания.

«Даже у этих, которых вскоре убьют, есть родина, есть принадлежность, был ориентир… А у меня… ничего нет!!!»

Трава под головой была уже ощутимо мокрой.

«Я ничто, я просто чья-то ошибка!!!»

Вскоре заболело горло, и он стал завывать тихонько. Спустя время, когда кончились и крики, и слёзы, он сел на колени, обхватив себя руками и низко наклонив голову.

«Ошибка того, кто вечно надо мной издевался, и кого я уничтожил собственными руками…»

Он широко раскрыл глаза, осознавая.

«Исчезнуть… я хочу исчезнуть…»

Тут он услышал шум позади себя и резко обернулся. Буквально вплотную к его летательному аппарату припарковался ещё один, и оттуда практически вылетел Лэнги. Он стремительно подбежал к Астэ; на лице читалось откровенное, нескрываемое волнение.

– Астэ, я еле нашёл тебя! Зачем ты убежал, что случилось?

Взглянув в лицо сидящему, Лэнги вздрогнул. Тот непонимающе на него посмотрел, сразу затем отведя взгляд, и дрожащим, ещё срывающимся голосом спросил:

– В…в смысле – «что случилось»?..

Лэнги только глубоко вздохнул, взял Астэ за плечи и твёрдым голосом сказал:

– Послушай, Астэ. Люди смотрели на этого имперца – как его там, Гэрет звали? – как на идиота. Понимаешь, всем ровным счётом всё равно. Никому даже и в голову не пришло, что это может что-то значить. Все забыли об этом инциденте сразу же после того, как он вышел.

– К… как?.. – Астэ весь превратился в когнитивный диссонанс.

– Вот так. Какая кому разница, кем ты там по происхождению являешься? Все ценят результат.

У Астэ внутри будто бы всё перевернулось.

– И тебе, значит, тоже… без разницы?

Лэнги вздохнул ещё раз.

– Астэ, я тебе больше скажу. Я с самого начала знал, кто ты. Не говорил тебе этого, поскольку догадывался о твоих дурацких предрассудках, и надеялся, что ты не узнаешь…

Астэ отшатнулся.

– Но откуда?! И почему ты тогда… так помогал мне с самого начала?..

– Да потому, что меня не волнует, откуда ты такой взялся. Да будь ты хоть чистокровным имперцем. Твои намерения и идея, которую ты зажёг в сердцах людей, говорят сами за себя. И пусть ты даже не можешь сказать ни слова на наполовину родном языке – это ничего не значит, это всего лишь оболочка. А узнал я об этом просто потому, что имперец, у которого я жил, как-то упомянул при мне о секретных экспериментах над людьми, и об этих трёх экземплярах… По его описаниям я сразу догадался. Он, видно, работал в той лаборатории; он частенько приносил домой разное оборудование, и даже мог рассказать что-то из области химии, когда настроение хорошее было… Собственно, и волосы-то мне обрезали за то, что я как-то стащил что-то из этого оборудования; но это так, к слову… Зато теперь я могу делать для тебя этот успокоительный напиток; но я буду совершенствовать свои навыки в этой сфере, – он тепло улыбнулся.

– А яд ты тоже можешь сделать? – задумчиво спросил Астэ.

– Пока нет, – Лэнги отвёл взгляд в сторону.

Слова Лэнги немного успокоили Астэ – он-то решил, что ему теперь никто и в глаза не посмотрит – но внутри осталась тупая боль. Вся эта пустота, вся отчуждённость, ощущавшиеся годами, но заглушаемые, теперь будто вырвались из клетки и стремительно захватывали всё сознание. Пожалуй, конкуренцию им могла составить только ненависть к имперцам…

– Астэ, прошу…