Свадебное путешествие Лелика

– Не совсем, – так же улыбаясь, ответил Славик.

– Из сочувствующих мы, – встрял Макс и ойкнул, когда Лелик дернул его за штанину.

Но в этот момент открылись двери синагоги, и на пороге появился какой-то мужчина, который пригласил всех зайти.

– Кепочка! – заволновался Славик, глядя на то, как народ постепенно и без излишней суеты заходит в двери. – Где кепочку взять? Не пустят без кепочки, я чувствую.

– Да не волнуйся ты, – прикрикнул на него Лелик, который вдруг тоже заволновался по поводу кепочки: а вдруг не дадут?

Однако Хохлов их не обманул: при входе в синагогу стояла здоровенная железная чаша, в которой лежали ермолки всевозможных размеров. Правда, на гостях в основном были белые ермолки – вероятно, праздничные, – а в чаше лежали одни черные и серые, но Лелик решил, что такими мелочами голову лучше не забивать…

Что интересно, ермолки значительно преобразили их внешность, и если Славик со своими волосами соломенного цвета стал похож на неудачно маскирующегося шпиона во враждебном еврейском окружении, то Лелика с его темными волосами и неопределенными чертами лица спокойно можно было принять за еврея, а Макс с маленькой кипой на голове – так просто стал похож на еврея-менялу со старинных голландских гравюр.

– Макс, – ахнул Лелик, взглянув на приятеля. – Так вот где они, крови-то, выползли! Как тебе идет, как идет! Забери кепочку с собой в Москву. Когда мне понадобится взять кредит в банке, ты ее нацепишь и пойдешь вместе со мной – тут же все дадут, без разговоров.

– Что, правда классно? – обрадовался Макс, вертясь то туда, то сюда, безуспешно пытаясь посмотреть на себя со стороны в новом обличье. Максу явно льстило, что теперь благодаря его внешности Лелику могут дать кредит. – Жалко, что тут зеркала нет. Как бы полюбоваться?

– На, посмотри, – сказал Славик, доставая из кармана маленькое зеркальце и протягивая его Максу. Тот схватил пластмассовый кругляшок и стал в нем по частям рассматривать свою голову в ермолке.

– По-моему, классно, – заявил Макс, явно оставшись довольным увиденным. – Сразу стал похож на солидного человека.

– А ты зачем с собой зеркальце носишь, как баба? – поинтересовался Лелик у Славика.

– Не как баба, а как женщина! – пылко возмутился Славик.

– Ой, – сказал Макс. – Это какие-то новые вводные. Среди нас не только невеста и потенциальный еврей, как я, но еще и лицо женского пола?

– Я не в этом смысле, – покраснев, попытался объяснить Славик. – Просто не люблю, когда женщин бабами называют.

– А ты женщина? – невинно спросил Лелик.

– Конечно, нет, мать твою! – разозлился Славик.

– Тогда почему возмущаешься? – поинтересовался Лелик. – Я же тебя бабой назвал.

Славик только хотел было ответить, но в этот момент вся толпа стала заходить в открывшиеся огромные двери, ведущие в основное помещение синагоги.

– Все, – сказал Лелик, – хватит болтать. Начинается мероприятие. Ведите себя прилично, а то мне перед Хохловым неудобно.

– За собой последи, – сказал Макс, деловито направляясь к дверям. – Славика бабой назвал. Это грубо. Назвал бы его женщиной, девушкой – это еще куда ни шло…

Основной зал синагоги был просто огромным и производил весьма солидное впечатление. Справа и слева шли скамейки для молящихся, а в конце зала находился алтарь (или как он там называется в синагоге), на котором стояло нечто вроде небольшой беседки. Лелик понял, что это сделано специально для свадьбы и что в этой беседке и будет происходить основной обряд.

– Ты глянь, какие телки, – сказал Макс Лелику, показывая на компанию молоденьких девушек, сидящих справа. – Пойдем к ним сядем.

– Пойдем, – согласился Лелик, потому что среди девушек были прехорошенькие. – Но только во время свадьбы чур не болтать и не кадриться.

Путешественники быстрым шагом подошли к первым рядам скамеек справа, где сидели девушки, и Макс только собрался обратиться к ним с игривым вопросом из серии: «Как насчет того, чтобы нам здесь приземлиться?» – как Лелик вдруг заметил, что с правой от прохода стороны нет ни одного мужчины. Там сидели только женщины. Все мужчины сидели с левой стороны от прохода, причем среди них не было ни одной женщины.

– Макс, шухер, – прошипел Лелик. – Нам налево.

– Именно что налево, – прошептал Макс, выделывая бровями совершенно невообразимые кунштюки, адресованные одной из миловидных брюнеток. – Я сегодня весь вечер буду ходить налево. Все левее и левее.

– Я не в том смысле, – объяснил Лелик. – Здесь мужики сидят отдельно от баб.

– От женщин, – поправил его Славик, который сегодня явно решил бороться за права прекрасной половины человечества.

– Отдельно от баб и от женщин, – поправился Лелик. – Пошли к мужикам.

– А нам-то что? – возмутился Макс, который уже присмотрел себе местечко в самом цветнике. – Хотят они отдельно от таких цыпочек – пускай сидят. А мы хотим вместе. Смотри, она мне улыбается…

– Макс, – сказал Лелик стальным голосом. – Быстро за нами. Вечером будешь кадриться. У тебя весь ужин впереди.

Макс понял, что шутки закончились, и позволил увлечь себя на мужскую половину. Однако даже сев на место, он продолжал посылать в сторону девушек всевозможные знаки внимания, которые их явно веселили. Вся молодежная девичья компания наблюдала за Максом с живейшим удовольствием, и Лелик даже ощутил какие-то уколы ревности.

Впрочем, буквально через несколько минут откуда-то сверху невидимый еврей запел красивую печальную песню, и действие началось…

На «сцене» (так Лелик назвал про себя сооружение в торце зала) появился высокий мужчина в красивом, хотя и несколько однотонном облачении (белого и черного цветов), который пригласил подняться наверх нескольких мужчин и женщин, сидевших в самых первых рядах. Их рассадили слева и справа от «беседки», причем женщины и мужчины, как и в зале, сидели отдельно.

– Сейчас будут всякие конкурсы проводить, раз народ на сцену пригласили, – авторитетно сказал Макс. – Слушай, а весело у них все это дело проходит. Я как-то у Таньки из нашей школы на венчании был свидетелем, так уморился с короной на вытянутых руках полчаса за этой дурой ходить под заунывное пение.

– Креста на тебе нет! – возмутился Славик.

– Угадал, – согласился Макс. – На мне только мой знак зодиака.

– Баран? – предположил Славик.

– Не угадал, – любезно улыбнулся Макс. – Водолей.

– Хватит болтать, – шикнул на них Лелик. – Самое интересное пропустите.

– Кстати, – заинтересовался Макс, – а кого поп на сцену пригласил, а? Может, и нам можно?

– Во-первых, – объяснил Лелик, – это называется не поп, а раввин. Во-вторых, это, наверное, близкие родственники.

В этот момент музыка заиграла громче, двери с противоположного конца зала открылись, и в проеме показались Хохлов с Кирой, которые медленно двинулись к «сцене».

В зале все встали. Кроме Макса, который вдруг достал из кармана зеркальце Славика и снова начал любоваться своим отражением.

– Вставай, дубина, – прошипел Лелик, ткнув приятеля в спину. – Молодые идут.

– Что, уже провожаем в последний путь? – встрепенулся Макс и вскочил.

– Вот никакого у человека уважения к браку, – вздохнул Славик.

– Слышь, Лех, – спросил Макс Лелика, – а что у нас со Славиком случилось? Морализует сегодня весь день, зеркальце в кармане носит… Прям на глазах погибает человек, честное слово…

Но Лелик Макса не слушал, потому что во все глаза наблюдал за тем, как Хохлов под руку с сияющей Кирой проходят через весь зал. Выглядели они просто шикарно – Хохлов был в смокинге с бабочкой, а Кира оделась в красивое платье, – и Лелик подумал, что тоже не прочь вот так гордо пройти через весь зал под ручку с красавицей женой, и чтобы все на них смотрели и радовались…