По ту сторону заката

Евгений Батаевич как-то подобострастно подхватил руку Директора, чувствуя облегчение:

– До свидания, Сергей Николаевич! – охотно выпалил он и, развернувшись, вышел из кабинета.

Мимоходом он любезно попрощался с секретарем Директора, вышел из приемной и неспешно пошел длинным, обшитым щитами ДСП коридором в другой конец «Мерседеса».

Шагая по красной ковровой дорожке коридора, он был всецело поглощен размышлениями о только что прошедшей встрече. В его голове царил легкий хаос. Он вдруг ясно осознал, что там, в кабинете Директора, он еще не до конца смог представить себе, насколько теперь изменится вся его работа, работа всего подчиненного ему подразделения. Ведь привлечение подразделений специальной разведки к закордонным операциям ранее означало только одно – боевая готовность Вооруженных сил переведена на третий уровень – «Военная опасность». Позади остались «Постоянная», «Повышенная», а впереди осталась только одна, последняя – «Полная». Это когда уже война… Именно при объявлении третьего уровня боевой готовности войска специального назначения начинают заброску в тыл предполагаемого противника для проведения диверсий на промышленных объектах стратегического значения, военно-морских и военно-воздушных базах, штабах и узлах связи, для подготовки массовых волнений среди гражданского населения, проведения терактов в отношении высших государственных лиц и военачальников.

Но третий уровень – там всё более-менее ясно. Как правило, между третьим и четвертым уровнем промежуток времени небольшой, и обеим сторонам очевидно, что война уже, фактически, началась, и дело только за малым – оценить все «за» и «против», и объявить ее официально. Но сейчас-то, при «Постоянной», и совершенно нормальных отношениях со страной предполагаемой заброски спецназа, совершенно непонятно, в каких правовых рамках придется действовать… Фактически, это грубое нарушение международного права. И если всё это вскроется, скандал будет беспрецедентный. Просто невозможно себе представить, как может работать спецназ незаметно в таких условиях, с какими он столкнется в КНДР. Боестолкновения не избежать с самого начала его работы.

Внезапно распахнувшаяся перед ним стеклянная дверь пробудила его от сумбурных размышлений о международном праве. В коридор впорхнула молодая сотрудница в сопровождении парочки столь же молодых щеголей-офицеров. Они возвращались из столовой в свое подразделение, шумно болтая и оживленно жестикулируя. «Совсем еще дети, Господи», – подумал Евгений Батаевич.

Казалось, они только вчера окончили свои университеты, где играли в КВН. И придя в разведку, продолжили поиск развлечений. Своей гуттаперчевой молодежью особенно славилось Информационно-аналитическое Управление. Они взяли за практику засылать к открытию столовой одного человека из своего коллектива, чтобы занять очередь. Уйти всем сразу еще до ее открытия руководство не позволяло. А сразу после открытия остальная братия весело «причаливала» к своему гонцу, вызывая сдержанное недовольство остальной очереди. Вежливые реплики о том, что так делать некрасиво, молодежь игнорировала.

Они совсем не вписывались в стены этого заведения, где всё было пропитано нафталином старых традиций. Евгений Батаевич взглянул на них, как смотрел не раз на людей, которые его не замечали. Физически не замечали. Это создавало постоянный дискомфорт от того, что ему самому постоянно приходилось быть осторожным, чтобы избежать столкновения. Вернее, постоянным уже стал сам комплекс маленького человека, к которому прибавилась и очень полезная привычка – не торопиться с выводами, а особенно – с их озвучиванием. Она не раз выручала Евгения Батаевича, но сейчас дала осечку. И он уже жалел, что затеял этот диалог с Директором. Лучше было бы промолчать. Как показывал опыт, ответы на многие вопросы появлялись чуть позже – сами собой, или при помощи менее терпеливых коллег. С другой стороны, чтобы тебя заметило руководство – нужно не отмалчиваться с умным видом, и иногда брать инициативу в свои руки. Под молчаливый камень, как известно, власть сама не течет…

Молодая троица едва не вприпрыжку унеслась вперед по коридору, и Евгений Батаевич смог вернуться к неторопливому диалогу с самим собой, пытаясь вспомнить дословно, что именно он говорил Директору, и размышляя над тем, как это могло быть воспринято. Так он добрел до своего кабинета, после чего вызвал к себе шифровальщика, чтобы надиктовать резидентам телеграмму о вызове в Центр.

Разведчики в ходе совместных посиделок по случаю профессиональных праздников, дней рождения или приездов коллег из «точек» любят рассказывать друг другу истории из оперативной практики, которые случились с ними или их общими знакомыми. И про Евгения Батаевича шептали, что он хорошо работал в Японии. И что даже японская «наружка» не отличала его в толпе японцев – настолько он внешне был схож с коренными представителями «страны восходящего солнца». Правда, старшие коллеги говаривали, что его таланты на этом и заканчивались. Первая длительная командировка в Японию прошла для него вполне комфортно, звезд с неба молодой капитан не хватал. На оперативном поприще он не отличился, зато весьма преуспел в общественно-политической жизни резидентуры – любил выступать на партийных собраниях от лица молодых коммунистов, собирал партийные взносы, участвовал в программах поддержки вышедших на пенсию ветеранов Службы. В общем, был прекрасным кандидатом на руководящие посты. Сейчас должность начальника Управления была вакантной в связи с тем, что бывший глава уехал руководить резидентурой в Токио. И маленький человек уже около года не мог продвинуться по службе, что весьма его раздражало. Но подавать виду было нельзя.

Диалог отвлек Директора от размышлений на основную тему. Как только за собеседником закрылась дверь, Директор пробурчал себе под нос: «Да, рано еще назначать его на руководящую работу. Хоть и просили за него ветераны, но пока он не готов. Мыслит не корпоративными категориями, а собственным экспертным мнением востоковеда. Не наигрался еще… Ладно, подберем ему руководителя из более опытных коллег. Кажется, у нас там среди китаистов есть кандидатуры…»

Директор уселся в кресло, заказал чашку зеленого чая и снял трубку внутреннего телефона:

– Иван Петрович, добрый день! Посмотри-ка, кто из твоих сейчас в точках в Пхеньяне и Сеуле, и когда у них заканчиваются командировки. Нужно по одному свежему человеку туда послать через пару месяцев, с хорошим здоровьем. Придется поработать с важной информацией в режиме постоянного присутствия.

Выслушав собеседника, он добавил:

– Да, если пора менять – собирай в длительную, если нет – можешь кого-то из них в отпуск отправить, а свежего туда на подмену. Там на месяц работы, не больше.

Дослушав подчиненного, он сказал: «Добро!» и положил трубку.

Глава 3. Утро добрым не бывает

Утро следующего дня для главы пхеньянской резидентуры СВР выдалось суетным. Вчерашний вечер, проведенный в компании коллеги Владимира Николаевича, официального представителя СВР, и северокорейского лидера, оставил смутные воспоминания и головную боль. Всё-таки, годы уже не молодые, 62-й пошел. Такой досуг уже не удавалось переносить легко, как это бывало прежде. А северокорейский лидер достаточно безудержен в возлияниях. Он любит встречи со своими русскими друзьями, прекрасно владеет русским языком, любит русскую культуру и кухню. Однако посиделки с ним допоздна, с обилием пищи и крепкого спиртного, оставляют неприятные ощущения не только в виде утреннего похмелья, но и в виде тяжести в желудочно-кишечном тракте. Да и закуски у корейцев недостаточно жирные и горячие для оперирования крепкими напитками – всё больше растительного происхождения. Спасают только хорошая отварная говядина и наваристые бульоны.

Но Центр ждать не любит – пора было собираться на работу, и как можно быстрее отчитаться о вчерашней неофициальной встрече с лидером КНДР. А тут еще осеннее недомогание, как следствие авитаминоза и падения уровня иммунитета. Никакого настроения на работу. Мигрень, мать ее… Да еще утром позвонил «шифрик» и сообщил, что ночью пришла срочная телеграмма. Размеренная жизнь в этой командировке изрядно расслабила резидента. За ним не числилось доверительных связей, доведенных до уровня агентов. Было несколько объектов оперативной разработки, которые передавались из поколения в поколение более молодым сотрудникам для курирования и шлифовки теоретических знаний. Но со временем эти дела закрывались и сдавались в архив как бесперспективные. И эта командировка накануне грядущей пенсии была просто подарком судьбы – тихая, спокойная резидентура. Что и было нужно пожилому офицеру для того, чтобы достойно закончить карьеру и уйти на отдых с почетом. Или, если судьба улыбнется, и окажется вакантной хорошая должность в системе – получить «генерала», и перейти в новый социальный статус. Например, войти в состав, а, может быть, даже возглавить Совет консультантов при Директоре. Или Совет ветеранов СВР. А может быть, возглавить ведомственную Академию или какой-нибудь другой ведомственный институт. Или уйти «под крышу», заняв одну из многочисленных должностей прикрытия в каком-нибудь солидном государственном учреждении, коими во множестве располагает разведка – в «Газпроме», «Аэрофлоте», Сбербанке, Министерстве иностранных дел, Министерстве внешней торговли, Рособоронэкспорте… Конечно, перспектив сорвать тут звезду с неба не было при всем желании и умении. Контрразведывательный режим был жёстким, каждый шаг сотрудников дипмиссии требовал согласования с Министерством общественной безопасности, а северокорейская «наружка» окончательно сводила на «нет» любые попытки встретиться с местными гражданами тет-а-тет. Фактически, для иностранных резидентов было только одно место для встреч – гостиница «Корё». Разумеется, она была технически оснащена северокорейской разведкой, а поэтому разговоры здесь велись очень нейтральные. Но и попасть впросак русскому резиденту в таких условиях было достаточно сложно – раз всё под контролем, в Центре и не ждут никаких особых успехов в вербовочной работе. Центр сам не даст санкции на какое-либо рискованное мероприятие. Поэтому основной задачей резидента было поддержание рабочих отношений с северокорейским лидером и работа по представителям третьих стан, коих здесь было не много. Да и представители эти были, в основном, кадровыми разведчиками, и на встрече с ними иногда ощущалась та самая тонкая грань, когда было непонятно, кто кого, на самом деле, пытается вербовать. Так случалось с вновь прибывшими резидентами, которые еще не вполне осознали особенности здешней оперативной работы. А с более опытными коллегами шел простой обмен информацией, иногда – весьма продуктивный. «Клюя по зернышку», хороший разведчик собирал «мозаику» из разрозненных данных и мог выдать в Центр хороший аналитический продукт.

Резидент принял душ, надел выглаженную женой свежую рубашку, позавтракал горячим куриным бульоном, заботливо заготовленным женой, потому как никакая привычная яичница сейчас просто не лезла в рот, и отправился в Посольство. Там, в его недрах, располагались две особо защищенные зоны – резидентуры СВР и ГРУ. Шифровальщик Вячеслав уже ждал резидента у двери его кабинета в помещении резидентуры.

– Привет, Слава, – протянул руку резидент.

– Привет, Николаич, – по-свойски поздоровался шифровальщик. Слава был ровесником резидента, поэтому он мог себе позволить называть того по отчеству. А резидент сохранял вежливую «дистанцию», обращаясь к Вячеславу по имени – должность обязывала.

– Ну, что там срочного такого? – спросил резидент, открывая дверь кабинета ключом.

Шифровальщик не ответил на этот дежурный вопрос и проследовал в кабинет вслед за своим руководителем. В телеграмме из Центра был срочный вызов в Москву. Резидент изумленно поднял бровь и перевел взгляд на шифровальщика, как бы вопрошая: «Что бы это значило?» Шифровальщик Слава недоуменно пожал плечами. Резидент поднял трубку, набрал номер представительства Аэрофлота в Пхеньяне и забронировал для себя билет на завтра. Затем написал короткий ответ в Москву о своем вылете и передал его шифровальщику. Слава вышел, а резидент снова поднял трубку телефона и набрал номер.

– Алло! Николаич? Привет! – растянулся в болезненной улыбке резидент.

– Привет, привет… – вторил ему, судя по интонации, такой же «больной» голос.

– Ты как? Давно пришел? – продолжал резидент.

– Да нет, минут 15 назад. Тоже «болею»…

– Слушай, меня тут в Центр срочно вызывают. Завтра вылетаю. Ты когда будешь отписываться по вчерашней встрече?

– Сейчас, конечно.

– Давай соберемся, вспомним всё, и напишем совместную «телегу». Ты как?

– Давай через 10 минут, хорошо?

– Отлично, – резидент откинулся на кресле.

Через 10 минут в дверь постучали. Владимир Николаевич, плотный невысокий мужчина 60-ти лет, любезно попросивший разрешения войти, с мягкой улыбкой протянул руку резиденту. Слегка «несвежее» одутловатое лицо, хоть и гладко выбритое, выдавало серьезную степень усталости от чрезмерного употребления крепких напитков перед недолгим сном. Поредевшие с возрастом, светлые прямые волосы Владимира Николаевича были гладко зачесаны назад и влево, с четким пробором аккуратиста и педанта. Коротко подстриженные светло-рыжие усы добавляли его образу кошачий характер.

– Проходи, Николаич, садись, – улыбнулся резидент, выражая Николаичу сочувствие своей изможденной гримасой. – Как сам?

– Да как? Сам знаешь, как… – не менее натужно улыбнулся главный по сотрудничеству. – Кажется, что не спал совсем – глаза еле открываются.

– Да и не говори, – вздохнул резидент, переминаясь в кресле. – Тяжело уже в наши-то годы так допоздна «отдыхать». После таких встреч надо выходной брать, – посетовал резидент. – Надо как-то намекнуть нашему другу, что при таком интенсивном отдыхе нас через год отнесут на погост.

– Думаю, если ты ему так скажешь, он попросит тебя найти себе замену, – криво ухмыльнулся главный по сотрудничеству. – Ты же не хочешь уехать отсюда досрочно?

– Да знаешь, Николаич, я уже и не знаю, что хуже – уехать отсюда досрочно, или уехать отсюда в больницу, – вздохнул резидент.

– Ну, ну – не сгущай краски! – сурово улыбнулся Владимир Николаевич, – Не так уж часто мы сидим у Самого, чтобы жалеть на это здоровье. От него можно получить такую информацию, за которой год будешь бегать по дипломатическим раутам, и ни хрена не получишь. Ну, скажешь – нет? Много ты чего толкового написал в Центр после приемов-фуршетов-конференций? Так, порожняк один… Европейцы только и делают, что сами тебя слушают. Потому что мы да китайцы больше всех знаем.

– Да верно всё ты говоришь, Николаич! Я разве против? Но так пить – один черт потом не упомнишь, о чем был разговор, – массируя виски, пожаловался резидент.

– Ну, вместе вспомним! Что-то – ты, что-то – я. В первый раз, что ли? Давай, не бухти!

– Ладно, хватит меня агитировать, – улыбнулся резидент.

– Ну, вот – так уже лучше! А то затянул свою пенсионную песню…, – растянулся в довольной ухмылке главный по сотрудничеству.

– Итак, что там было по «шестисторонке» *? – резидент взял в руки карандаш и открыл чистый лист блокнота для шифр-телеграмм.

– Ну, он сказал, что предложение японцев его устраивает. Однако до тех пор, пока американцы не подтвердят его своими гарантиями, он не станет его рассматривать, – ответил Владимир Николаевич.

– Ну, это ты мне прям глаза сейчас открыл! – с сарказмом и иронией пропел резидент. – Когда это северяне соглашались на что-либо, пока не получали американских гарантий?

– Ну, открыл – не открыл, а это – Его позиция (карикатурно поднял вверх указательный палец Владимир Николаевич). Доложить об этом в Центр надо? Надо!

– Надо! – согласился резидент.

– Вот и докладывайте, товарищ резидент, а не выпендривайтесь! – протянул главный по сотрудничеству.