Брокингемская история. Том 1

– Ах, доктора Смита… – Доддс понимающе ухмыльнулся.

– Куда делись все остальные, Смит мне объяснить не сумел. (Похоже, он и сам ещё не во всём разобрался.) Фицрой и Гилмор вроде бы куда-то уехали: то ли в отпуск, то ли на курсы повышения квалификации.

– Это – примерно одно и то же, – кивнул головой Доддс.

– Каллаген вроде бы находится на больничном. Но в Крукроуде его почему-то нет… Где находятся Уорвик с Перрименом, Смит сказать затрудняется. (То ли не хочет нас смущать, то ли действительно не знает.) В общем, Смит остался в участке в полном одиночестве. Он сидит один в главной рабочей комнате и чешет себе затылок… О задержании Иглза он знает лишь в общих чертах. (Распоряжение об этом выписал Фицрой ещё в воскресенье, накануне своего отъезда.) В настоящий момент за главного в отделении полиции остался то ли сам Смит, то ли вообще непонятно кто.

– Это – примерно одно и то же, – согласился Доддс, – Но что же всё-таки случилось с Иглзом? Почему он был найден мёртвым в камере? Это было убийство, самоубийство или несчастный случай?

– Я бы добавил в этот перечень ещё и смерть по естественным причинам, – уточнил Маклуски, – Итого у нас на рассмотрении будут целых четыре гипотезы.

– Какие-либо подозреваемые имеются?

– Пока только один. Он уже задержан… Сейчас я постараюсь в общих чертах изложить вам то, что мне удалось выяснить! – пообещал Маклуски, продолжая неторопливо расхаживать по гостиничному номеру и на ходу дымить своей трубкой, – Итак, Иглз был задержан позавчера, в воскресенье, третьего числа, за нарушение общественного порядка. Он пришёл с бутылкой к полицейскому участку и выкрикивал что-то нелицеприятное в адрес местной полиции. В это время Фицрой как раз проводил в своём кабинете прощальный банкет по случаю отъезда на курсы повышения квалификации… После составления протокола Иглза препроводили в камеру. (Она в Крукроуде – одна на всех.) Гилмор на всякий случай телеграфировал нам в Лондон, чтобы мы приехали и проверили, не связан ли этот случай с Брокингемским делом. До утра понедельника к Иглзу в камеру никого не пускали. (Да и, собственно, никто к нему туда и не рвался.) Однако в воскресенье вечером некий Ривз (племянник Иглза) принёс дяде в камеру передачу – кусок сыра…

– Трогательная забота, – с подозрением отметил Доддс, – Но разве у Иглза был племянник?

– Оказывается, был. Нам пока не доводилось с ним тут сталкиваться, поскольку он лишь полгода назад вернулся в Англию откуда-то из Азии. Похоже, он привёз с собой кое-какие сбережения. (В настоящий момент постоянных занятий у этого Ривза нет.) Итак, Ривз принёс Иглзу в камеру сыр… Охранник (его фамилия – Кетчер), подозревая возможность отравления, отломил от сыра кусок и дал съесть самому Ривзу. Тот охотно его проглотил и остался жив-здоров. Сам Кетчер сыр пробовать не стал. Остаток сыра он передал Иглзу в камеру – а наутро тот был найден там без признаков жизни… Из ближайшей больницы был срочно вызван врач (не Смит). По его мнению, Иглз погиб из-за внезапной сердечной недостаточности.

– Ага, вот как? – попытался сообразить Доддс, – Не вынес тягот лишения свободы?

– На Иглза это как-то непохоже… Да, у него уже давно наблюдались проблемы с сердцем, но к лишению свободы он всегда относился спокойно. (Фицрой сажал его в эту камеру едва ли не раз в месяц.) Не исключено, что сыр всё-таки был отравлен… В общем, Фицрой посоветовался со своим приятелем, хозяином нашей гостиницы, и распорядился задержать Ривза. (Только после этого он укатил на свои курсы.) В данный момент Ривз содержится в камере предварительного заключения. Это – та же самая камера, где до того сидел Иглз. (Других камер в Крукроуде нет.) Смит забрал остаток сыра себе. Он подозревает, что в нём может оказаться какой-то яд, ещё не известный науке… К сожалению, Кетчер не догадался взвесить первоначальный кусок. Поэтому мы до сих пор не знаем, сколько грамм съел Иглз и ел ли он сыр вообще… По виду сыр выглядит вполне съедобно. Так что возможность пищевого отравления скорее всего следует исключить…

– Да, туманная история! – согласился Доддс, – Честно сказать, я совершенно ничего не смыслю в ядах… Но давайте подумаем: А мог ли какой-то яд вызвать у Иглза сердечную недостаточность?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Маклуски, – Яды разные бывают…

После некоторого размышления Доддс высказался так:

– С этими ядами сам чёрт ногу сломит… Помнится, как-то раз листал я один толстый справочник по отравляющим газам и наткнулся там на вот такую статью: «Газ такой-то. Обладает ярко выраженным запахом, напоминающим вкус горького миндаля. Сильнейший яд! Вдыхание даже небольшого количества приводит к немедленному параличу дыхательных путей и мгновенной смерти!» Прочитав это, я подумал: «Но позвольте! А откуда составители справочника узнали, что газ пахнет именно горьким миндалём? Все, кто вдохнул эту гадость, сразу на месте отдают концы… Но кто же тогда сообщил составителям о его запахе?»

В комнате на какое-то время повисла задумчивая тишина. Несколько минут спустя её прервал голос Маклуски:

– Даже не знаю, что предположить… Может быть, составители справочника совершили подвиг во имя науки и сами вдохнули этот газ?

– В том-то и дело, что нет! – опроверг Доддс, – Фамилии составителей были указаны на титульном листе без чёрных рамочек.

– Тогда тут возможно другое объяснение! – Маклуски с трубкой во рту решительно расхаживал по номеру от двери к окну, – Вероятно, в качестве добровольца при проведении эксперимента выступил какой-нибудь злостный преступник, приговорённый к смертной казни. (Многие наверняка предпочтут быстро и безболезненно погибнуть от вдыхания газа, чем корячиться на электрическом стуле под напряжением пятнадцать тысяч вольт.) Я уже мысленно представляю себе картину эксперимента: Вот испытуемого заводят в герметично изолированную комнату и усаживают в специальное кресло. Ему под нос подводят конец газовой трубки, а под рот устанавливают особо чувствительный микрофон. Затем все посторонние покидают комнату и тщательно запирают её снаружи… В нужный момент руководитель эксперимента нажимает на кнопочку – и в комнату по трубке начинает поступать газ. Громовой голос из невидимых динамиков грозно спрашивает: «Запах?» Испытуемый, проявляя присущую ему силу духа и самообладание, успевает ответить: «Данное вещество обладает ярко выраженным запахом, напоминающим вкус горького миндаля!», после чего замертво падает с кресла на пол…

– Да, мне тоже пришла в голову примерно такая же идея, – согласился Доддс, – И тогда я подумал: «Но позвольте! А имеем ли мы право доверять данным, полученным подобным способом? Если испытуемый был приговорён к смертной казни, то его морально-нравственный облик вряд ли был безупречен. А вдруг он решил подшутить над составителями справочника и ввести их в заблуждение?» Так что не будем обольщаться! Возможно, на самом деле этот газ пахнет не горьким миндалём, а чем-нибудь ещё. (Например, сероводородом.)

Детективы ещё немного обсудили положение дел в современной науке… Но в конце концов чувство служебного долга всё-таки взяло верх, и их мысли снова вернулись к недавнему трагическому происшествию.

– Ну и угораздило же Иглза погибнуть именно вчера! – высказал недовольство Доддс, – Мы едва успели вернуться из отпуска – а тут тебе сразу убийство…

– Ничего удивительного! – ответил Маклуски, – По статистике, в первой половине июля происходит наибольшее количество злостных правонарушений. Нам осталось протянуть ещё одиннадцать дней, до шестнадцатого числа – а потом преступность резко пойдёт на спад.

– Ну как же всё-таки тяжело втягиваться в работу после отпуска! – Доддс ещё раз отчаянно зевнул.

– Тяжело, но необходимо! – возразил Маклуски, мужественно подавляя зевоту, – Я думаю, нам будет достаточно недели, чтобы войти в привычный рабочий тонус… Кстати, не пора ли нам прогуляться до полицейского участка? – спохватился он, – Я пообещал Смиту, что мы обязательно подойдём и во всём разберёмся…

Некоторое время спустя детективы уже решительно шагали по бескрайним крукроудским просторам в сторону местного отделения полиции… Крукроуд был тихим провинциальным населённым пунктом. В летнее время его крохотные домишки (в основном по два этажа высотой) были почти неразличимы за буйно зеленеющими повсюду деревьями и кустами. Вокруг было тихо, жарко и душно. Казалось, сама природа настраивает местных обитателей на мирный покойный лад… Но два знаменитых детектива мужественно отгоняли от себя лень. Они-то хорошо знали, насколько этот покой обманчив…

Отделение полиции Крукроуда также было небольшим двухэтажным зданием. Оно располагалось немного в стороне от жилых домов, окружённое двумя рядами деревьев. Возле главного входа стояла скамейка, хорошо знакомая Доддсу и Маклуски по их предыдущим визитам в Крукроуд. В данный момент на ней сидел уже упоминавшийся доктор Смит, штатный сотрудник местной полиции. Заметив гостей, он поспешно поднялся им навстречу…

При виде Смита два лондонских детектива невольно улыбнулись. Но эта улыбка была скорей иронической… Внешне доктор Смит ничем не напоминал работника полиции (тем более, что он был одет в штатское). Впрочем, на доктора он был похож ничуть не больше… Все в Крукроуде знали, что он был близким приятелем Фицроя, исполняющего обязанности начальника местной полиции. Фицрой же и принял его к себе на работу, отыскав брешь в штатном расписании… Разумеется, Смит не имел за душой ни медицинского образования, ни диплома полицейского училища.

– Приветствуем вас, доктор! – обратился к нему Доддс, – Ну, как ваши успехи? Что слышно с медицинского фронта?

– Пока ничего нового, – ответил Смит, сохраняя серьёзный вид, – Я не смог обнаружить в куске этого сыра ни одного известного мне яда.

– А сколько ядов вам известно? – полюбопытствовал Маклуски.

Вопрос был задан безо всякой задней мысли, но доктор всё равно заподозрил в нём скрытый скептицизм и иронию.

– Мне не хватит и жизни, чтобы перечислить вам все известные мне яды! – с достоинством ответил он.

– Когда же вы успели проверить их наличие в сыре? – не понял Доддс.

– Я ещё не закончил проверку, – уточнил Смит, косвенно признавая, что погорячился с одним из предыдущих ответов, – Случай весьма непрост… Спешка тут ни к чему.

– Мы понимаем, что вы никуда не торопитесь, – согласился Маклуски, – Но у вас в заключении томится подозреваемый… Неужели ему придётся отсиживать пожизненный срок, пока вы будете возиться с этим несчастным куском сыра?

– Мне очень жаль, но ничего тут не поделаешь! – Смит равнодушно развёл руками, – Не я этого Ривза туда сажал – не мне его и выпускать. Пока Фицрой не вернётся, подозреваемому придётся посидеть в камере!

Доддс и Маклуски вопросительно переглянулись между собой. Как водится, они понимали друг друга не только с полуслова, но и вообще безо всяких слов.

– Пожалуй, мы будем вынуждены вмешаться в эту историю! – решительно произнёс Маклуски, – Иглз был предположительно связан с Брокингемскими подозреваемыми, а у нас с Доддсом имеются особые полномочия по этому делу, – (оба детектива незамедлительно достали из-за пазухи и предъявили Смиту свои секретные Брокингемские вкладыши), – Раз Ривз является племянником Иглза, мы просто обязаны немедленно его допросить! Ну а после этого его можно будет смело отпускать на свободу…

– Если вы оформите всё должным порядком, то я возражать не стану! – улыбнулся Смит.

– За нас не волнуйтесь: Мы своё дело знаем! – заверил Доддс.

Примерно через час два прославленных детектива и доктор Смит уже сидели в допросной комнате местного пункта лишения свободы напротив задержанного… (За этот час Доддс и Маклуски успели ещё раз сбегать в гостиницу и обратно, а заодно забежали в местный магазин и внимательно изучили образцы местного сыра.) Единственная на весь Крукроуд камера находилась в здании какого-то товарного склада, а охраной заключённых по соглашению с полицией занимались сами охранники этого склада. (Только особо посвящённые лица знали, каким образом подобные непростые деловые взаимоотношения были отражены в официальных отчётных документах.)

Когда подозреваемый был введён в допросную комнату, детективы устремили на него свои проницательные взоры. Они видели подозреваемого впервые в жизни и испытывали к нему естественный профессиональный интерес… Ривз оказался субъектом немного моложе среднего возраста. Южный загар за минувшие полгода уже успел сойти с его бледной кожи. Он был тих, серьёзен и молчалив. Неисправимые оптимисты могли бы заподозрить в нём законопослушного и рассудительного гражданина, если бы не его излишне настороженный взгляд из-под мрачно насупленных бровей.

– Вот мы с вами и познакомились, Ривз! – в задумчивости произнёс Маклуски; сидящий напротив подозреваемый равнодушно кивнул головой, – Сейчас мы зададим вам несколько дежурных вопросов и отпустим вас домой… У нас уже приготовлен бланк на ваше освобождение! – он кивнул на лежащий перед ним на столе листок. (В его правом нижнем углу была оттиснута печать с надписью «Доддс и Маклуски. Следователи с особыми полномочиями».)

– Только не думайте, что вы уже окончательно вышли на свободу! – предостерёг подозреваемого Доддс, – Между прочим, у нас в саквояжах имеется в два раза больше бланков на арест, чем на освобождение…

Немного подумав, Ривз поинтересовался:

– А по какой статье вы сможете снова меня арестовать?

– Нам не хватит жизни, чтобы перечислить все эти статьи, – с достоинством ответил Маклуски, – Но не будем тянуть кота за рога! Перейдём к самому главному: Ривз, вы были заинтересованы в смерти своего дяди?

– Ещё как! – не стал скрывать подозреваемый, – Я должен получить всё его наследство как единственный родственник.