1994. Русский роман ужасов

1994. Русский роман ужасов
Алекс Лоренц

1994. Тяжелый, грязный, беспросветный. Неподходящее время для детства. Когда взрослые всеми силами пытаются не уйти на дно вместе с обнищавшей страной или спиваются от отчаяния, а уличных отморозков пьянит безнаказанность, о детской безмятежности можно забыть. Особенно когда прямо под боком объявляется то, о чем не расскажут даже в самых страшных сказках…Роман «1994» – мастерски смешанный коктейль из хоррора, остросоциальной драмы и детектива. И вы точно выпьете его залпом! Книга содержит нецензурную брань.

1994

Русский роман ужасов

Алекс Лоренц

© Алекс Лоренц, 2019

ISBN 978-5-0050-4901-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1994
русский роман ужасов

Все события и персонажи романа вымышлены. Любое сходство с реальными людьми и событиями – чистая случайность. Точка зрения автора может не совпадать с мнениями рассказчика и других героев произведения. Ни одно суждение вымышленных персонажей (в том числе рассказчика) не претендует на объективность, ни одно высказывание ни к чему не призывает. Роман создан исключительно в развлекательных целях. Автор не стремится никого ничему научить.

ВНИМАНИЕ! Если вы считаете себя впечатлительным человеком, то НЕМЕДЛЕННО закройте эту книгу и больше НИКОГДА не открывайте.

Часть первая

Гниль под летним солнцем

1

– Не делай из меня дуру! Я знаю, это ты виноват! Чего в стену глядишь? Отвечай!

Пожилая, но крепкая женщина отступила на шаг, когда он перевел на нее свой тяжеленный взгляд.

Он сидел в видавшем виды креслице с протертой обивкой. Руки лежали на деревянных подлокотниках. В такой позе да еще и с наклоненной вбок головой он был похож на паралитика.

Тридцать пять лет, а голова уже седеет. Лицо поросло жидкими волосками. Такие и щетиной-то не назовешь. Даже бороды нормальной себе отрастить не может, только жалкий пушок.

Впрочем, он и сам жалкий. Катится в пропасть не останавливаясь. Потерял работу. Загубил семью. Сидит теперь в позе инвалида в продавленном кресле.

Его взгляд безумен из-за затяжного алкогольного психоза. Женщина с самого начала подозревала зятя в убийстве ее дочери. И теперь он может запросто грохнуть ее саму. Прямо тут, на пороге однокомнатной квартирки на пятом этаже хрущевки.

Он схватил с журнального столика хрустальную конфетницу-лодочку и метнул в тещу. Конфетница ударилась о дверь, но не разбилась. На зеленой поверхности появилась отметина. Скрепки, шпильки для волос, фотокарточки на паспорт, катушки ниток, пуговицы – все, что годами копилось в конфетнице, разлетелось по комнате.

Старуха юркнула в подъезд. Дверь захлопнулась. Послышался торопливый стук каблуков по ступенькам.

Юрий долго не отводил взгляда от тесной темноты прихожей. Глаза пульсировали от боли. В голове стучал отбойный молот.

Ч-черт… Она ведь визжит, даже когда просто разговаривает! Это стало раздражать Юрия с того самого дня, когда возлюбленная привела его знакомиться с родителями.

Ну, не то чтобы возлюбленная. Просто так получилось, что он на ней в итоге женился…

Юра стремительно спивался. Раньше, в другой жизни, он был многообещающим комсомольским функционером, прислуживал провинциальным партийным царькам. Строил социализм, приворовывал потихоньку. Квартирку выхлопотал. Только – вот беда! – строительство дома пришлось на самый конец перестройки. Кооператив развалился, а дом так и стоит до сих пор унылой недостроенной коробкой с пустыми окнами.

А ты, Юрец, сидишь здесь – в убогой конуре, доставшейся тебе от умершей бабки. И спиваешься. Раньше был красавец мужчина, все девки по тебе сохли. А теперь кто? Неудачник и алкаш.

За окном 1994. Странный год. Все плохо, и ничего толком не происходит. Невыплата заработной платы, митинги, забастовки, теракты, пьяный Ельцин, демократия, выборы… А так-то ничего особенного, все просто плохо. Надо либо веселиться и рисковать, либо опускаться и спиваться.

Юрий избрал второй путь – года три назад, когда приказали долго жить строительный кооператив, комсомол и партия-мать. Настало время неудач, нестабильности и незащищенности. Юра попытался устроиться на завод по специальности и даже проторчал там у станка пару месяцев. Но завод прикрыли, не заплатив новому фрезеровщику ни копейки. Потом его больше никуда не взяли, а со временем он просто перестал искать работу.

Лена – супруга – устроилась уборщицей в школу у черта на куличках. Зарплата мизерная, и выплаты задерживали, но хоть что-то. К тому же начальство разрешало таскать из столовой объедки. Из утонченной молодой женщины Лена за три года превратилась в грубую, неотесанную бабу. Она обрюзгла. Лицо приобрело багровый оттенок. Появились сколы на передних зубах. Волосы все время засаленные. Совсем перестала следить за собой.

Юрий однажды понял, что избегает быть рядом с этой женщиной. С женщиной, которую когда-то… впрочем, нет, не любил.

Она начала его раздражать. С каким удовольствием он придушил бы ее подушкой! Что ему было нужно, так это другая баба, чтоб на стороне. Перспективы, так сказать. Разведись он с этой кобылой просто так, остался бы без копейки: это ведь она его содержала. Его и пятилетнюю дочку – Лизу. Которую он, к слову, тоже не любил. Это Лена уговорила его завести ребенка.

Однажды Лиза исчезла. Это случилось, когда Лена вместе с ней стояла в очереди за парой дефицитных сосисок. Был хмурый осенний день. Накрапывал дождь. У магазина толклись серые люди с угрюмыми лицами и враждебными взглядами. Лена увлеклась разговором с какой-то женщиной, отпустила Лизину ручонку, отвернулась – и малышка словно испарилась. Только через час бесплодных поисков Лена обратилась в милицию. Менты долго чесали репу, потом наорали на нее и принялись имитировать работу.

И вот, Лиза уже полгода числится пропавшей без вести.

Юра, конечно, поначалу напускал на себя опечаленный вид, но втихаря радовался: обуза долой.

И он – не то с горя, не то от радости – запил еще сильнее. Благо, самогон стоил дешево из-за жесткой конкуренции: многие старухи варили, потому что им по нескольку месяцев не выплачивали пенсию.

Незадолго до исчезновения дочери он перешел последнюю грань, отделявшую его от полного краха отношений с женой. Однажды утром он валялся на диване, не зная, чем бы заняться. Разглядывал ковер на стене. В одном месте ковер слегка провис. Странно. Разглаживая неровность рукой, Юра что-то нащупал. Это оказался конверт, набитый сто-, двести- и пятисотрублевыми бумажками. Попалось и несколько тысячных.

Всего пятьдесят тысяч рублей. Сумма по тем временам не заоблачная, но солидная. Судя по количеству мелких банкнот, Лена втихаря копила год, а то и полтора.

Юрий, одолеваемый желанием выпить, взял тысячу сотнями, а конверт оставил лежать на кухонном столе. Непростительная беспечность с его стороны.

Он вернулся домой около полуночи, пьяный. Подходя к подъезду, увидел свет в своем окне. Необычно. Лена никогда не ждала его возвращения, ложилась спать.

Спотыкаясь, он поднялся на свой этаж. Пошатнувшись, едва не кувыркнулся через перила. Нашарил ключи в кармане вонючих брюк. Света на площадке не было: лампочку опять выкрутили. Матерясь и скрипя зубами, Юра с десятого раза воткнул ключ в замочную скважину.

Лена ждала в коридоре. Ее лицо было заплаканным.

Юрий стоял с выпученными глазами, не в силах вымолвить ни слова. Шатался из стороны в сторону. «Чего ты хочешь?» – подумал он, но произнести не смог. Вместо этого громко икнул.

– Где тысяча, сволочь?

– К-к-хакая тысяча? – искренне недоумевал Юрий. Он уже и думать забыл о том, что натворил утром.

– Моя тысяча, – пояснила Лена. – Ты, паскуда! – закричала она. – Кто разрешил тебе открывать МОЙ конверт?!

– Отцепись, – пролепетал он, пытаясь обойти супругу. Но маневр оказался слишком сложным. Он врезался в тумбочку, уцепился рукой за висевшую на вешалке куртку и рухнул вместе с оторванной вешалкой.

– Какая же ты мерзкая тварь! – процедила Лена, задыхаясь от злости. А ее муж между тем ползал по полу на четвереньках, мыча.

– Чтоб ты, блядь, сдохла, – сумел вымолвить он, кое-как возвращаясь в вертикальное положение.