Старик

– А для чего тогда эта дверь?

– Не знаю.

– Думаю, надо будет вернуться, – повторил Другой. – Не просто так поклонница лосиного культа сюда заявлялась.

– Может быть, она вообще не сюда приходила.

– А куда? Поссать за тридевять земель? Это можно было сделать на любом этаже школы выше цокольного.

– Вероятно, ей больше нравится делать это в полном одиночестве. Застенчивая особа.

– Ты сам-то себе веришь? Смотри, личинка замка почти без ржавчины. В нее регулярно вставляют ключ.

За дверью, снаружи, послышался шорох. Казалось, кто-то осторожно шагает по мокрой октябрьской траве.

– Пойдем-ка отсюда подобру-поздорову, – произнес Другой шепотом.

Мы развернулись и отправились по коридору обратно.

9

Ночь. Лунный свет. Сырость. Холод. Я иду по просеке, по бездорожью. Ноги увязают в мокрой траве. Изо рта валит пар. Пальто сырое. Кости ноют. Кругом лишь неприветливый лес да тянущаяся в бесконечность просека с серыми опорами ЛЭП.

Я бреду куда-то. Понимаю, что с какой-то целью, но самой цели не знаю.

Из леса слышится лосиный рев. Я останавливаюсь.

Может быть, пойти в другую сторону – и зверь меня не настигнет?

Впереди маячит детская фигурка. Машет рукой, зовет.

И я бреду ей навстречу.

Вновь воинственный крик лося – ближе.

В моей черепной коробке – шевеление. Я чувствую: там маленькое живое существо. Оно как будто просится наружу. В голове голос Другого:

– Третий близнец… Помнишь, да? Конечно, помнишь. Я и так слишком долго прожил в зависимости от тебя – целых семьдесят семь лет. Всю жизнь. Теперь я хочу выйти. Надоело существовать только в твоей башке. Ты скоро умрешь, а я хочу жить.

– Да пошел ты! – рычу я сквозь зубы. – Не бывать этому!

– Убьешь меня, как убил нашу сестру, да, старый шизик?

Фигурка вдалеке стоит, ждет. Девочка. Белокурая. Строгий школьный костюмчик. Жалобно смотрит на меня, словно о чем-то безмолвно просит.

Я подхожу еще ближе. Это Лена Злобина. В ее глазах страх.

Позади, метрах в десяти от нее, из леса на просеку вытекает громадное черное пятно – маслянистое в свете злой октябрьской луны. Звучит низкий угрожающий рев.

– Беги оттуда! – кричу я и со всех ног мчусь к ней навстречу. Она как будто понемногу отдаляется. Пространство раздвигается. Между нами образуются новые и новые метры.

А между ней и лосем – нет.

– БЕГИ-И-И-И-И-И!

Но она стоит на месте и по-прежнему машет рукой, зовет меня куда-то.

Лось издает такой рев, что поднимается ветер. Удушливый запах гнили распространяется повсюду. Зверь сжимает девочку челюстями поперек, мотает из стороны в сторону, рыча. Хруст. Из пасти летят брызги вязкой лосиной слюны и человеческой крови. Трава вокруг взвивается дыбом.

Я бегу, но остаюсь на месте. Подо мной словно движущаяся беговая дорожка.

– С годом Лося, – злорадным голоском произносит братец-паразит в моей голове.

Я просыпаюсь и слышу разъяренный звериный рев. За окном. Раз, другой, третий. Не во дворе нашего дома, но и не слишком далеко.

Маргарита тоже просыпается, приподнимается на локте, смотрит, слушает.

– Ты слышишь? – спрашиваю я.

– Да. Что это?

– Лось.

– Откуда у нас тут лоси?

– Из леса, наверное.

– Какой лес? Центр города ведь.

Я поднялся с кровати и, не включая свет, ощупью подошел к окну. Слегка раздвинул пальцами шторки, выглянул.

Двор был освещен фонарями. Я осматривал его сквозь узкий зазор между занавесками.

– Ну, что там? – спросила Маргарита.

Никакого лося я не видел, но один и тот же звук повторялся с интервалом примерно в пятнадцать секунд.

– Ничего не вижу, – ответил я.

В окнах напротив люди стали включать свет. «Значит, точно не мерещится», – подумал я.

– Может, воздушная тревога? – предположила супруга.

– Ага, конечно, немцы передумали и вернулись, – съязвил я. – Ложись спать.

Я пошел в туалет. На унитазе уже сидел Другой. Я прогнал его ударом рулона туалетной бумаги по лысине.

Справив нужду, я хотел было вернуться в комнату, но спать совсем не хотелось. Я надел домашний халат, пошел в кабинет и включил ноутбук.