Мир внутри нас. Серый город

– Пусть проваливает! – выдавил из себя Рик.

– Но это ваш друг, Адам, – медсестра нервничала, отчего запиналась, но главную мысль она донесла четко.

– Я сейчас выйду, – пробурчал Рик. Счастливая медсестра поспешно ретировалась, насколько это было возможно.

Адам молча стоял в дверном проеме. Как только он увидел Рика, его лицо озарила широкая улыбка. Они обнялись.

– Ну хватит, хватит, – дружелюбно пробурчал Рик, вылезая из объятий друга. – Заходи что ли.

Они сели на застиранную до дыр, но все равно неимоверно грязную простынь Рика.

– У меня гребанный рак желудка. Третья степень, – начал Рик. – Меня лечат, только это лечение еще раньше в могилу сведет.

– Я молился за твое здоровье вчера вечером, Рик. А сейчас твое здоровье в руках врачей через которых управляет Господь, современная медицина спасет тебя. Но спасать надо не только тело, но и душу. Я принес тебе эту книгу, – Адам достал потрепанную книжку в невзрачном переплете. Всего одно слово на корке: «БИБЛИЯ». – Прими Господа в сердце своем, друг мой, и ты будешь спасен.

Адам лишь мельком пробежался взглядом по корке и отложил книгу на прикроватную тумбу.

– Принес бы лучше бутылочку темного. Выпивку здесь спокойно можно принести, сам видел, как старуха таскает наливайку своему мужу в соседней палате. Здесь всем насрать: бухаешь ты или нет.

– Рик, ты опять за старое. Происшедшее с тобой должно было открыть тебе глаза – тебе следует изменить свою жизнь. Ты станешь счастливее, поверь мне!

– Ладно, хватит. Расскажи лучше как дела на работе, – отмахнулся Рик, но тут он более внимательно взглянул на Адама, и сонную слабость как рукой сняло: лицо Адама представляло собой один огромный синяк.

Рик закипел:

– Чертовы ублюдки, что они с тобой сделали! Как выйду отсюда, надеру задницы Килу и его дружкам!

– В их сердцах просто нет Господа, от этого они такие злые, – голос Адама был необычно спокоен. – Они сами страдают от этого, несчастные люди.

– Эти «несчастные люди», как ты говоришь, как-то сломали мне руку ради забавы. Но ладно, хрен с ними. Босс че-нибудь спрашивал про меня?

Адам замялся, он не хотел лишний раз тревожить друга, ведь работа – это меньшее, что сейчас должно волновать Рика в его состоянии. С другой стороны, если он не скажет, то Рик может начать беспокоиться еще сильнее, а беспокойство может принести ему еще больше страданий.

– Давай, не строй из себя важную задницу! Говори прямо, только без своей фирменной туфты про бога и спасение душ!

– Он сказал, что уволит тебя, если ты не выйдешь на работу через трое суток, вернее, уже через двое.

– Жирный говнюк! – завизжал Рик. Он схватил стакан с прикроватной тумбочки и зашвырнул его об стену. Адам обхватил вырывающегося Рика, пока тот не разгромил всю палату. Он медленно усадил его обратно на кровать, шепча молитвы. Рик еще тяжело дышал, но приступ ярости уже сошел на нет. Его место заняло угрюмая отрешенность.

– Сейчас работа не должна волновать тебя, Рик. Отдыхай, в данный момент это важно для тебя, как никогда.

– Да срать мне на эту сраную работу! Просто без денег я откину копыта.

– Бог поможет тебе.

– Мне поможет бутылочка темного и толстая пачка хрустящих бумажек, а никакого бога нет.

Рик лег на кровать и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Адам посмотрел на друга в последний раз. Любовь и жалость сдавили ему сердце, но он мог лишь молиться. Адам вышел из палаты, тихонько прикрыв дверь. К тому моменту Рик уже спал.

Во дворе медицинского центра раскинулся уютный парк, по которому расхаживали больные в сопровождении родственников или медсестер: некоторые из них опирались на ходунки и трости, другие хоть медленно, но шли самостоятельно, а третьих катили в инвалидных креслах. Адам вышел на центральную аллею и быстро зашагал к выходу, медсестры, встретившиеся ему на пути, очевидно приняли его за пациента и с сильным беспокойством на лицах провожали до самого выхода. Адам их не винил, он действительно выглядел неважно: потемневшее и опухшее от многочисленных синяков лицо, рваная и грязная одежда, босые кровоточащие ноги.

– Смотри, куда прешь! – раздался до боли знакомый голос над самым ухом. Адам поднял глаза и с неудовольствием заметил перед собой Кила. Тот, окинув Адама быстрым взглядом, удовлетворенно хмыкнул. Кил, как всегда был одет в черную поношенную кожанку, массивные руки с силой сжимали ручки инвалидного кресла, а насмешливость в глазах сменилась злобой. В инвалидном кресле сидел высокий сильно обросший человек, он низко склонился и быстро неразборчиво бормотал, его большие и когда-то мускулистые руки одрябли и мелко подрагивали. Человек смотрел в пол и словно не замечал происходящего вокруг.

– Это мой брат, – сказал Кил. – Посмотри, во что превратил его твой любовник – Бучер! Хочешь, чтобы и я тебя так отделал, а?!

Адам поспешно свернул на соседнюю аллею, сердце в его груди бешено колотилось. Наконец он остановился, с его губ слетели слова молитвы, он молился за Кила и его брата, ставшего инвалидом.

– Мистер! Простите, не знаю, как вас зовут, вы друг Рика Бучера? – женский голос окликнул его сзади. Адам обернулся: на дороге стояла Линда, она переминалась с ноги на ногу и судя по всему ей было неловко прерывать Адама от его молитвы.

– Что-то случилось? – спросил Адам с легкой тревогой.

– Нет, но я должна вам сказать важную информацию, как вы можете помочь своему другу. Пойдемте, вернемся в корпус.

Рик снова проснулся: его будила та самая прыщавая медсестра. Пациент скорчил недовольную рожу: отчасти из-за внешности медсестры, отчасти из-за прерванного сна.

– К вам новый посетитель, мистер Бучер.

– Пусть валит к черту!

Дверь широко распахнулась, и на пороге показался долговязый мужчина в коричневом мешковатом пальто, его начищенные до блеска туфли громко стучали по полу, пока он шел, в руках он держал черный саквояж. Он быстро взглянул на Рика из-под толстых очков в роговой оправе и жестом велел медсестре удалиться.

– Охереть, да вы же…

– Да, я мэр города, мистер Толбот, а вы, насколько я знаю, мистер Бучер – один из рабочих шинного завода «Раунд», – произнес мистер Толбот с улыбкой, наблюдая за растерянным выражением лица рабочего.

Мэр расстегнул саквояж и положил на прикроватную тумбочку букет цветов и коробку шоколадных конфет. Букета Рик не заметил, а при виде конфет его глаза заблестели.

– Как ваше здоровье, Рик? Не возражаете, если я буду называть вас по имени?

– Называйте хоть свиным дерьмом, – буркнул Рик, в его раскалывающейся от мигрени голове витало множество догадок, что здесь делает этот франт и на кой ляд ему сдался он, простой работяга. Устав думать, Рик спросил прямо:

– Че вам надо.

Мистер Толбот ничуть не смутился грубости и неотесанности рабочего. Он скрестил тонкие пальцы и заговорил, медленно, но четко, чтобы Рик слышал каждое слово:

– Я знаю, как тяжело приходится простым рабочим, вроде тебя, Рик. Босс нещадно эксплуатирует вас, выкачивая для себя прибыль. А рабочие вместо того, чтобы объединиться, затевают жестокие драки, как будто живут в каменном веке. Ты согласен со мной?

Рик настороженно посмотрел на мэра, он не хотел спешить с ответом. Несмотря на отсутствие образованности, Рик Бучер не был дураком, и сейчас он понимал, что этот разговор может напрямую отразиться на его дальнейшей судьбе.

– Я знаю, что согласен, – продолжил мэр, – знаю, что сотворили с тобой так называемые коллеги, из-за чего ты и оказался здесь, на больничной койке. Будешь и дальше молчать? Не надо молчать, Рик.

– Я сам разберусь с этими ублюдками, – наконец ответил Рик.

Мэр лишь покачал головой:

– Физическая расправа – тупа и бесполезна. Я спрошу тебя прямо: хотел бы ты, чтобы завод перешел в городское управление? В этом случае рабочие перестанут быть рабами, ваши пожелания по оплате труда, количеству рабочих часов и отпуску будут учитываться, на вас перестанут орать начальники, драки исчезнут как пережиток прошлого. На производстве будет царить хорошая атмосфера для плодотворной работы.

– Было бы неплохо. Только Босс хрен отдаст его вам. Его сраный завод – это единственное, что он любит.