Летать не поздно никогда

– Слушайте, вы читали договор? – нахмурившись, проговорил Дикси. Ар понял, что полчаса он провел совершенно бесполезно.

– Дайте мне его! – крикнул Ар и выхватил планшет из рук Дикси. Он нашел раздел «Сроки исполнения» и действительно обнаружил там срок операции – завтра. Прочитав это, он поник совсем.

Они помолчали.

– Отвезите меня домой. Мне нужно спешить.

Ар поднялся и пошел к двери. Дело было сделано.

По дороге домой Аарон на ходу сочинил историю о том, что едет далеко в Канаду помогать известному врачу разрабатывать вакцину для сына. Что Най какое-то время побудет с Аскаей. Что он вызвал для Ная своего далекого родственника, который ему обязательно понравится.

Когда он рассказывал всю эту чепуху Наю, тот в середине рассказа начал горько плакать и причитать, что не хочет, чтобы папа уезжал даже ненадолго. Он долго успокаивал мальчика. Ему удалось привести Ная в чувство только после обещания ежедневно связываться с ним. Най даже рассмеялся фразе Ара о «ржачном дедульке», которым по легенде являлся его дядя.

Они еще немного поиграли в какую-то стратегическую игру, которую Най недавно освоил, потом Ару пришлось еще очень долго рассказывать мальчику истории на ночь, пока тот, наконец, заснул.

Но у утомленного всеми событиями дня Ара все еще было немало дел. Он повторил Аскае свою легенду, после чего внес задаток ей за три месяца вперед. Также он настроил автооплату для нее на всякий случай.

Он получил контракт по почте и теперь уже тщательно его вычитал. Ничего страшного он там, к счастью, не обнаружил – зря переживал.

Он потратил немало времени на настройку имитатора речи и изображения. Ведь теперь ему нужно будет каждый день связываться с сыном. Программа позволяла преобразовывать изображение и речь одного человека в изображение и речь другого. Получалось достаточно правдоподобно.

Уже борясь со сном, он нашел в сети типовое завещание (никто ведь не думает о завещании в тридцать лет) и завещал все свое имущество сыну Наю, а в случае смерти того до совершеннолетия – институту по исследованию врожденных детских болезней.

Он никому ничего не писал. Его родители жили порознь, каждый со своей новой семьей, и они постепенно отдалились. Он не хотел их беспокоить, а еще больше – отвечать на множество ненужных вопросов. Кроме того, он хотел избежать лишних объяснений. Все было кончено.

Он выключил свет и до четырех утра промучился без сна, а потом заснул, ворочаясь и бормоча что-то неразборчивое.

Аарон проснулся от ненавязчивого пиканья коммуникатора. Все его проблемы были далеко и глубоко, маленькой точкой в сознании. Он был недоволен пробуждением. Сладко потянулся на кровати и вдруг… все вспомнил. ЛИМУЗИН!

Он рванул к окну и увидел припаркованный возле входа лимузин. Дикси все в том же черном костюме стоял перед калиткой дома с озабоченным выражением лица. Он явно намеревался войти. «Нет, не надо, не надо», – шепотом запричитал Ар, преодолевая большими шагами расстояние от окна до коммуникатора. Вот что это так мерзко пикало – Дикси звонил ему. Прервав очередной сигнал, Ар нажал кнопку и услышал в голове недовольный голос:

– Аарон, вы заставляете господина Рокуела ждать. Он этого очень не любит.

– Я уже одеваюсь. Не нужно заходить, вы разбудите сына, – мысленно ответил Ар.

Он тут же закончил разговор и принялся надевать приготовленную с вечера одежду. Еще вчера он решил, что перед уходом не будет будить Ная. Нервы могут его подвести, и по тому, как он будет прощаться, сын может понять, что речь идет не о недолгой поездке.

Одеваясь в спешке, он уронил на пол вешалку, чем наделал шуму. Потом долгую минуту Ар стоял, не шевелясь, и вслушивался, не проснулся ли Най, но его сын мирно спал в своей постели. Когда Ар вышел, то ему сразу же пришлось выдержать взгляд Дикси. А он не слишком-то вежлив , – подумал Ар, усаживаясь на заднее сидение лимузина. Дикси, ничего не говоря, сел спереди. Аарону, в общем-то, не хотелось ни с кем общаться, но нарочитая враждебность его проводника, так не похожая на его же вчерашнее поведение, вселила в него едва заметную тревогу. Ну что, наверное, день не задался. У всех бывает , – Ар отмахнулся от догадок о Дикси и погрузился в свои мысли. Всю дорогу он обдумывал, как поведет себя после обмена телами, как отвезет Ная на лечение и как мальчик будет жить после выздоровления. Эти мысли теплом разливались в его душе, окутывая тревоги и сомнения мягким покрывало надежды. Ему уже не было куда отступать, и именно поэтому пришло спокойствие. Решение принято, теперь главным было просто пройти через все, что его ожидало.

Глаза на этот раз ему никто не завязывал, но Ар и не подумал даже следить, куда везет его автомобиль. Лимузин слегка качнулся вперед, обозначив остановку. Ар оглянулся и понял, что находится в неизвестном месте. Повсюду были деревья. Они, скорее всего, находились в каком-то из многочисленных парков города. Перед ними стояло небольшое приземистое здание с плоской крышей. «Похоже больше на военный бункер, чем на больницу», – он адресовал фразу Дикси, когда вышел из авто, но тот и это замечание оставил без ответа: только указал дорогу и сам пошел впереди.

Оставив попытки поговорить с проводником, Ар последовал за ним через несколько невзрачных коридоров. Никакого декора: пол, стены, потолок. Они прошли мимо множества дверей без номеров. Дикси остановился около одной из них, которая, по мнению Ара, ничем не отличалась от предыдущих. Как он ее отличил, считал что ли? За дверью оказалось не больше двух квадратных метров площади. На полу стояла маленькая, укрытая медицинской бумажной простынкой кушетка. На противоположной стене еще одна дверь.

– Заходите. Разденьтесь до трусов и оденьте накидку, – Дикси нарушил свое молчание, указав на пакет, лежащий в углу кушетки.

Не дожидаясь какого-либо ответа, помощник Гарольда закрыл дверь с наружной стороны, и, что неприятно удивило Ара, даже запер, судя по звуку, дверь ключом.

Неплохое начало. Несмотря на усиливающуюся тревогу, он решил подчиниться указанию. Скинув с себя брюки и гольф, он аккуратно сложил их в стопку на кушетке. Носки, подумав, скрутил в узелок: не хотелось оставлять после себя беспорядок.

В такой же бумажной, как и простынка, накидке было неуютно и даже холодно. Кожа тут же стала покрываться пупырышками. Он посидел немного на кушетке, ожидая непонятно чего. Наконец, встал и дернул дверь, через которую он вошел. Как и ожидалось, она была заперта. Вторая дверь легко открылась. За ней был довольно большой медицинский кабинет (так по крайней мере казалось после микроскопической раздевалки). Несколько кушеток и с десяток шкафов с прозрачными дверцами у стен. В шкафах стояли сотни неизвестных коробочек и бутылочек. В центре кабинета располагалась натуральная операционная кровать, от вида которой Аарону едва не стало дурно.

Пока он рассматривал кабинет, из другой двери, расположенной напротив той, через которую он вошел, появился невысокого роста азиат в белом халате. На лице его читалось дружелюбие.

– А-а! Здравствуйте, здравствуйте. Аарон, если не ошибаться, – азиат быстро прошел всю комнату до Ара с протянутой в приветствии рукой.

Аарону приятно было впервые за день почувствовать к себе человеческое отношение. Он сразу проникнулся к этому человеку самыми теплыми чувствами. Но как впоследствии ему показалось, за дружелюбием его доктор (так он про себя его сразу окрестил) прятал нервозность и беспокойство.

– Меня звать Тайко. Я, э-э, лечащий врач господина Рокуела. Полагать, вы с ним знакомиться.

Коверкание слов иностранцами люди подсознательно воспринимают как инфантильность, ассоциируя их с детьми. В случае с азиатами прибавляются и мягкие звуки вместо твердых и шипящих, отчего сходство с детьми получается еще более близким. Аарон знал это как специалист-интерпретатор. Тайко не шепелявил, но все равно из-за неправильно использованных глаголов казался забавным.

– Я с ним знаком. А от чего вы его лечите? – спросил Ар. Он тоже улыбался. Ему сильно надоело тревожиться, и ему нравилось, что этот с виду добрый врач будет заниматься им.

– О! Это хороший запрос! – Тайко жестом указал Ару на одну из кушеток, сам он сел на единственный в кабинете стул. – Я лечу его от патологической боязни старости – геронтофобии, слышать о такой? – не дожидаясь ответа, Тайко продолжил: – Он бояться умереть слишком скоро. Так что умереть слишком скоро за него придется вам. Хе-хе.

Тайко, по-видимому, был очень доволен своей шуткой, чего нельзя было сказать об Аре, который вынужденно поменял мнение о докторе.

– О, я вижу вы измениться в лице. Простите! – почти испугался Тайко. – Иностранцам приходится шутить теми словами, которые они знают. Если бы я говорил на японском, я бы не выглядел таким тупицей. Ради бог, простите.

«Ради бог» рассмешил Аарона. Он снова искренне улыбнулся и сказал, вздохнув:

– Давайте будем начинать. Мне сложно сейчас поддерживать шутки, даже если они иностранные. Когда прибудет мистер Рокуел?

– Хо. Так ведь он давно готов. Он уже находится в состоянии глубокого сна, в который я его погрузить, – Тайко встал со стула. – Пойдемте, вам и вправду пора. Ложитесь сюда, – Тайко указал на центр комнаты, где стояла операционная койка. Ар колебался.

– Вы не бойтесь, – засуетился Тайко, – никаких лазеров и разрезов. Только электромагниты. Вам нечего беспокоить!

Ар послушался и взобрался на койку. Она была холодная. Все было холодное и страшило неизвестностью. Тайко отошел к пульту какого-то устройства, стоявшего в углу комнаты.

– Вам, Аарон, не стоит ни о чем думать. Расслабьтесь.

Буквально после этих слов из-под кровати неожиданно вырос манипулятор со шприцем. Быстрым, но плавным движением манипулятор ввел иглу в вену на левой руке Ара, и тишина окутала его за какие-то мгновения.

5

«Где я?» – этот вопрос, казалось, мучил его целую вечность. Невозможно было определить сколько, потому что время не двигалось. Ни одно из чувств не подавало никаких сигналов, тем не менее он был в сознании, но такое сознание можно было бы представить только в страшном сне. Абсолютная чернота, абсолютная беззвучность, ноль осязания, ни одного запаха. С ним ничего не происходило, когда он приходил в сознание, поэтому он мог только вспоминать прошлое. Но и прошлое сохранилось в его памяти осколками: отдельные несвязанные эпизоды. Вот чьи-то большие, размером с него самого, руки купают его в ванночке. Он боится ванночки, боится воды и кричит от страха и негодования… Отец строгим голосом говорит ему о том, почему нельзя брать его визор… Маленький щенок Снайк. Какой же он забавный! Он умер от какой-то собачьей болезни, и они с матерью закопали его во дворе. Снова отец… Они ловят рыбу в красивом озере, а потом едят бутерброды с чаем.

Осколки воспоминаний переходили в сон. Сон был лучшей половиной его новой жизни. Во сне были ощущения, там была полноценная жизнь, а в сознании – только воспоминания. Свадьба с Аурикой. Как же она была красива! Он ловил плотоядные взгляды других мужчин: негодовал и гордился одновременно.

О, она была сексуальной! Первый годы пронеслись как одно прекрасное мгновение, а потом, разбудив его как-то утром, она показала ему тест. Он был положительный. Потом родился Най. И она, казалось, потеряла голову. Носилась с ним повсюду, играла. Что же произошло с ней, когда он заболел? Она так его любила. Он часто думал, что она любила Ная, да и детей вообще больше, чем он. Возможно, Аурика поверила в то, что Най умрет, и тогда решила уйти. Если она вышла замуж вновь, то закон позволял ей родить еще одного ребенка, если предыдущий умер. Аарона бесил ее поступок, но это было так давно. Боль обиды притупилась, и воспоминание не приносило ничего, кроме сожаления.

Снова сны и снова воспоминания. Столетия бесконечных снов и воспоминаний. Аарон насчитал пятьсот тридцать одно, когда возвращался в сознание, перед тем как впервые услышал звук «вуфв», «вуфв». Очень тихо, как будто кто-то пробивался к нему через метровый слой ваты. «Вуфв», «вуфв», «вуфв». И снова сон.

Теперь он ждал звук, как заключенные в тюрьмах строгого режима ждут двухчасовой прогулки раз в неделю. Это все-таки был звук, а не галлюцинации. И это было лучшее, что с ним происходило в его тьме. Еще девяносто три раза он пришел в сознание, прежде чем понял, что это за звук.

Доктор Китон стал замечать у больного некоторые признаки реакции на внешние раздражители. После шести месяцев комы истощенный старостью организм все-таки начал восстанавливаться. Китон, впрочем, сильно сомневался, что старик не умрет раньше, чем придет в сознание. Для людей в этом возрасте кома обычно заканчивается одинаково.

Старика привезли анонимно, оплатив год лечения вперед. Сказали только имя – Аарон. Доктор вызвал полицию, робот допросил его, снял записи камер и больше не возвращался. Пока за него платили, больница уделяла старику внимание. Китон, раз в неделю посещая больного, все гадал, умрет ли Аарон сам или придется отключать его от аппарата. Эта мысль всегда неприятно скребла у него внутри. Выключить аппарат будет его обязанностью, поскольку это все-таки его пациент. И такое отключение как ни крути сродни убийству. Другого повода желать выздоровления старика у Китона не было. Он вообще пренебрежительно относился к старости, считая, что старики только занимают место на планете. Тот факт, что рано или поздно он и сам станет старым, его почему-то ничуть не смущал.