Хроники Каленара: Истинное время

– Нет, она магией почти не пользовалась. Максимум – коленки залечить. Все отец делал. Даже магии меня он учил. До смерти мамы он был добрым, спокойным. Он научил меня самым простым узлам. После ее кончины он очень изменился. Стал нервным, пытался давать мне уроки, но любая ошибка выводила его из себя. Мне кажется, он поэтому меня отослал в школу. Просто чтобы не убить ненароком. Я не был хорошим учеником. Помню, как-то раз, когда он знакомил меня с рунами, я… Так, стоп! Сколько можно-то? Выключи эту хрень уже! Не хватало еще начать рассказывать о том, как меня выпороли на конюшне за то, что я яблоню сжег. Асхан тебя побери!

– Успокойся. Я поняла. Все. Темя закрыта, – она мягко коснулась рукой моей головы. – Давай поговорим о деле. Выдыхай. – Мелл глубоко вдохнул. – Так лучше? Нет желания рассказывать мне про все подряд? – усмехнулась она. – А то времени, конечно, мало, но я бы послушала про яблони.

– Очень смешно. Прям обхохочешься, – мысли вернулись в нужное русло. – Ты сказала, что я должен пройти по следам Миротора? – мурашки пробежали по коже от одного его имени. – Я должен уничтожить половину мира? Стать великим магом и сойти с ума? Так себе перспектива.

– Не кощунствуй. Твой предок и правда оставил память о себе в человеческой истории не самую хорошую, но все его предсмертные деяния ничто по сравнению с тем, как он начал свой путь. Он принес в наш мир заклинание расщепления миров.

– Ты хочешь, чтобы я изобрел заклинание, равное по силе ему? Ты с ума сошла? Я магию первой ступени-то с трудом освоил. И кем бы ни были мои предки, в одночасье гением в этой области я не стану.

– В этом ты прав. Гением тебе стать не дано. Ты даже слушать не умеешь. Миротор не создавал это заклинание. Он его принес. Принес из Сейтавалинави.

– Откуда? – опешил Мелл. – Я могу поверить в богов, могу поверить в саму бездну и сотни миров. Но Сейтавалинави?! Это полный бред.

– Я удивлена уже тому, что ты знаешь, о чем я, – Видящая одобрительно улыбнулась.

– Мне мать в детстве читала о нем сказки. Мир первоначальной магии, где нет горестей и страха. Мир единения и грез. Ты серьезно?!

– То, что ты говоришь, это явное преувеличение. По крайней мере, насколько мне известно, это не похоже на место покоя и единения. Но точно могу сказать, что магическая сила пришла оттуда.

– Ты была там? Не проще ли тебе туда и сходить?

– Я не знаю. Вернее, не помню. Мои воспоминания путаны. Я не могу разобраться, что было моей жизнью, а что – лишь истории, услышанные извне.

– Ты издеваешься? И на чем тогда основана твоя вера в то, что тот мир действительно существует?

– В этом нет сомнений. Неважно, была там я или кто-то из предков. Суть древид основана на этом. Мы пришли оттуда.

– Так в чем проблема? Вернитесь туда. Зачем тебе я?

– Я бы рада была вернуться, вот только мне нет пути назад. Наш народ изгнали за то, что мы когда-то пожалели людей. Не позволили уничтожить только научившихся колдовать существ, мы поклялись, что будем хранить эту реальность. Я бы все отдала, чтобы вернуться туда. Ты даже не представляешь, как мне тесно здесь. В месте, где силы так мало, что вы не пускаете ее в мир, снова и снова связывая ее заклинаниями. Это ужасно! Противоестественно, омерзительно, но это теперь мое место и мы должны спасти его, во что бы то ни стало! – глаза ее начали гореть огнем. Рисунок на коже ожил, распускаясь и открывая взгляду тонкие трещины на теле, сквозь которые начал пробивать золотой свет. Последние сходства с человеком утратились. Мелл неосознанно сделал шаг назад. Вдруг весь свет резко погас. Она подняла на него затуманенные бездонной печалью глаза. – Прости, что напугала. Я редко теряю контроль, но, видимо, твое плетение действует и на меня. – Она попыталась улыбнуться.

– Да ладно, все нормально. Меня таким не напугаешь. Я ж избранный, – попытался пошутить он, садясь на место.

– Твои слова бы да в уши дюжине, – невесело ответила она, беря в руки стакан. – За избранного я бы душу отдала, будь она у меня. Последний на моей памяти был Эретор, да и того на битву благословили только десять из двенадцати.

– Не придирайся к словам. А то обидно как-то.

– Ты прав. Я же тебя избрала, так что теперь ты избранный, хоть и не богами – мной. Так теперь тебя звать и буду.

– Я за. Великий избранный Мелл, гроза всех лесов и гор. Хорошо звучит. Мне нравится. По крайней мере, это будет нескучно. Куда мне идти?

Почему-то Меллу казалось, что как только он согласится, ему тут же ему вручат карту и отправят в путь, но Видящая потому и мудрее, что ничего подобного даже не планировала.

Стоило ему согласиться, как напряжение в комнате исчезло. Мелл только сейчас осознал, что воздух во время их разговора оставался недвижим, и в помещении стояла абсолютная тишина – ни звука не проникало сквозь тонкие плетеные стены. Но стоило ему сказать «да», как кокон, отделяющий их от остального мира, треснул, и с улицы послышались детские голоса, шелест листьев и скрип ветвей.

В тот день они больше не обсуждали дел. Весь вечер они просидели, попивая странный травяной чай из деревянных чашек. Видящая любила поговорить, но стена, воздвигнутая подобострастным уважением ее народа, вынуждала ее днями находиться в полном одиночестве. Она рассказала, как строился мир, как воздвигались империи и как их народ покинул Сейтавалинави. Она говорила много, но каждый раз, когда Мелл заикался про его будущее путешествие, она как-то незаметно уводила разговор в другую сторону, взглядом давая понять, что время еще не пришло.

К вечеру Мелл понял, что если для Разговора время не пришло, то для сна оно уже наступило. Глаза слипались под мерный шелестящий голос. По невидимому ему сигналу в комнату поднялись две молодых древиды, они молча помогли ему подняться и показали следовать за собой.

Каким бы волшебным ни был вечер, но спускаться с высоченного дерева посреди кромешной ночи, темноту которой прорезают только далекие блики звезд, не самое приятное занятие. Засыпающий мозг не сразу осознал, что происходит, когда ветви оплели его тело и потащили вниз. Мелл дернулся и попытался схватить нож. И только звонкий голос сопровождающих, говорящий ему что-то на непонятном языке, но с очень мирной и певучей интонацией, остановил его. Ветви аккуратно поставили его на землю, и как только ноги коснулись травы, мягко отпустили и поползли куда-то вверх.

Жить его поселили на точно такое же дерево, только размером оно было меньше. Комната была совсем пустой. У стены лежали несколько подушек и одеяло. Рядом стоял кувшин с водой. Древиды стояли и смотрели на него, будто чего-то ожидая. Мелл было хотел уже распрощаться, но вдруг с ужасом осознал, что хочет в туалет. Мысль была столь неуместной, но желание столь сильным, что это породило в нем отчаянье.

Было понятно, что никакого горшка или чего-то подобного здесь просто нет. И Мелл сомневался, что гордые древиды справляют нужду по ветру прямо с дерева.

– Не подскажете, где у вас туалет? – уже чувствуя себя полным идиотом, спросил он, обращаясь к древиде, что была пониже по их нечеловеческим нормам. В рунном рисунке у нее еще виднелись зеленые линии. Почему-то ему подумалось, что она здесь самая молодая.

– Вейрем али том? – ответила она, всем своим существом показывая, что не понимает его.

– Туалет, – почему-то громче и медленнее произнес он. Это не возымело никакого эффекта. В порыве отчаяния, понимая, что мочевой пузырь уже на пределе, он попытался показать, что расстегивает штаны, и изобразить расслабленность на лице, имитируя звуки воды.

Это повлияло на поведение древид. Не успел он закончить свою пантомиму, как старшая из них размахнулась и ударила его по лицу. Что-то выкрикнула в темноту и, подхватив ничего не понимающую подругу, выбежала в ночь. Мелл остался один.

Внизу слышались восклицания и крики, начались громкие споры. Мелл хотел было выйти наружу и попытаться объясниться, но, выглянув за дверь в черную бездну ночи, вернулся, с ужасом ожидая неминуемой расплаты. Но, к его удивлению, вскоре голоса стихли, оставив его наедине со своими проблемами, которые, к его большому сожалению, так никуда и не делись.

Мелл еще раз осмотрел помещение в надежде все же отыскать вожделенный горшок. Он внимательно обошел все углы и окна. Заглянул за дверь, прикидывая расстояние до земли, и ему даже удалось найти лозу, которая так лихо поднимала его наверх, но, покрутившись вокруг нее минут пять, он пришел к неутешительному выводу, что заставить ее двигаться ему не под силу. Спускаться в кромешной темноте по стволу дерева он тоже не решился. Пришлось вернуться.

Посреди комнаты вызывающе стоял кувшин. На сомнения не оставалось времени. Мелл аккуратно слил воду на живую стену. Кувшин так кувшин. Сами напросились.

Ночь прошла спокойно, Мелл думал, что мысли о предстоящем пути не дадут ему уснуть, но лишь голова коснулась тонкого одеяла, как тихий шелест листьев окутал его со всех сторон, и он погрузился в сладкий сон.

Меллу снился Сейтавалинави. Таким, каким он знал его из сказок матери. Высоченные стеклянные замки, парящие над землей, с разноцветными флагами, развевающимися на морском ветру. Веселые улыбающиеся люди в ярких одеждах, вальяжно расхаживающие по узким уютным улочкам города, где из каждого окна лилась чарующая музыка. Мелл смотрел на тонущие в облаках шпили, на мосты, выгнутые над прозрачными, переливающимися на солнце реками. Отовсюду были слышны смех и песни. Тысячи фонтанов и садов украшали город. Не было в этом волшебном месте горестей и зла.

Он взлетел выше, и яркие крыши с цветущими садами остались далеко внизу. Его уносило все дальше, и вот города превратились лишь в яркие пятна средь бескрайних зеленых лугов.

Картины терялись, сливаясь в единый цветастый пейзаж, он летел куда-то на запад, не разбирая дороги. Один город сменял другой, как будто пытаясь своей красотой затмить собрата. Изрезанный бухтами берег лазурного моря остался позади. Внизу раскинулись белые пески пустынь, раскаленное красное солнце тонуло в барханах. От красоты закатного неба у него перехватило дыхание, он хотел зависнуть на мгновение, но его неумолимо тянуло вперед. И вот уже пустыня сменилась скалами, скалы сплелись друг с другом, образуя горную цепь, разрезавшую мир на две части. Он летел все выше и выше. Горы, укутавшись в снежные шапки, проносились внизу. Солнце, отражаясь от них, слепило глаза. Он зажмурился всего на мгновение и вдруг увидел, как под ним расстилаются до боли знакомы места.

Накир. Место некогда живое и опасное сейчас являло собой печальное зрелище. Выжженная земля уродливыми язвами покрывала степь. От поселений и постов не осталось и следа. Лишь гонимые ветром пепел и дым. В нос ударил запах паленой плоти. Кое-где еще виднелись непотушенные пожары, продолжающие пожирать уже мертвые поля. И на лемы[3 - Лема – единица измерения расстояния. Длина наградной земли младшего вассала короля. Равна 2000 шагов. Около 1000 мефид, или 1030 метров.] вокруг ни одной живой души.

Наконец степь сменилась болотом и лесами. Иногда на глаза ему попадались небольшие города и села. Грязные улицы, низкие приземистые дома и замученные испуганные люди. Весь край был пропитан страхом и горем. По размытым дождями дорогам под черно-пурпурным знаменем на восток шли армии, вбирая в себя все новых и новых людей. Он хотел последовать за ними, но его резко развернуло и потянуло на север. Внизу раскинулся Священный лес.

Ему показалось, что он падает. Все быстрее и быстрее приближалась земля. Он уже мог различить средь зарослей узкие линии тропинок. Плетения веток и даже рисунок листьев. А потом он увидел себя, лежащего на тонком одеяле в углу древесного дома. У него перехватило дыхание, и он открыл глаза.

В комнате ничего не изменилось. Была глубокая ночь. Еще по-летнему теплый ветер задувал в окно. Мелл подошел и выглянул наружу. Безумно хотелось закурить, он редко потакал этой вредной привычке, но сейчас это было нужно. Он, не глядя, сунул руку в ларец, в глубине нашарил давно забытые трубку и кисет. Пальцы дрожали – то ли от холода, то ли от странного возбуждения. Он с трудом сдерживался, чтобы не начать бесцельно ходить по комнате. Тело хотело действий. Прямо сейчас бежать к Видящей, собирать вещи и отправляться в путь. Дорога звала его. Сияющие стены городов стояли перед взором, маня и требуя, чтобы он нашел их. И, что странно, он и сам жаждал этого. Видение было настолько реальным, что теперь все на фоне этой красоты будет казаться ему пресным и уродливым. Он должен там быть. Нет сомнений в том, что там он сможет найти ответ. Впервые за долгое время он почувствовал желание жить. Что бы ни ждало его впереди, это всяко будет интереснее того, чем он занимался последние годы.

Он закурил. Эреторский табак никогда не славился качеством, но старую заначку, что была привезена им еще пару лет назад из Идиэи, была давно утеряна в его бесконечных путешествиях. Трубка горчила, но все же приводила мысли в порядок.

Уснуть снова он не надеялся, а до утра за ним явно никто не придет. Чтобы хоть как-то скоротать время, он закрыл глаза, пытаясь увидеть перед собой линии силы, на которых можно было бы потренироваться.

Мир пронизывали мириады разноцветных нитей. Одна не похожая на другую. Мелл залюбовался столь чуждым и прекрасным узором. Следы от используемых им знаков еще теплились в воздухе, медленно теряя силу. От его прикосновений нить задрожала, и в комнате раздался едва уловимый звон. Спустя мгновение снизу послышались голоса, а на пороге вскоре возник темный высокий силуэт древида.

***

Империя бурлила. За те недолгие четыре месяца, что он отсутствовал, настроение страны изменилось до неузнаваемости. Лето двигался вдоль Ленивого тракта. Сначала он шел по дороге, но, несколько раз чуть не наткнувшись на вооруженные отряды, что маршировали на восток, решил перестраховаться и теперь пробирался узкими тропами средь пожелтевших кустов.

В воздухе пахло надвигающейся битвой. Войска тонкими ручейками стягивались к стенам Ветенгейме. Неделю назад Лето рискнул подобраться ближе и подслушал разговор ночного патруля. Империя готовилась к осаде магического города. Причин столь странного поведения никто не понимал, но императорский указ гнал вперед всех, кто мог держать оружие.

На подходе к Мулхану[4 - Мулхан – столиц империи Фа-Рах-Маль. В ложном времени один из торговых столиц Эретора. Носил название Калдор.] стало совсем невыносимо. У самых стен раскинулись тренировочные лагеря, куда сгоняли крестьян из ближайших деревень. Место, где готовили мясо на убой, что пойдет в первых рядах, дабы принять на себя магический удар защитных укреплений, было на удивление радостным. Туда-сюда сновали еще молодые и розовощекие мужики, впервые взявшие в руки что-то опаснее вил. У костров слышались песни и смех. Лагерь жил, еще не ощущая надвигающейся смерти. Людям обещали славу и деньги, почет и приключения. Вербовщики умеют красиво рассказать о войне, умалчивая лишь тот факт, что вернуться удастся единицам. И то если повезет. А в магической бойне шансы на выживание стремились к нулю.