Хроники Каленара: Истинное время

Лето всего однажды видел, как умирает человек под ударом боевого заклятия. Его товарищ, что взял тогда еще юного Лето на задание, однажды попал в магический круг охраны. И в мгновение ока сгорел, охваченный липким изумрудным пламенем, даже не успев понять, что произошло. На опаленном лице навсегда застыла удивленная улыбка. Лето потом еще долго не мог заснуть. Он проторчал с десяток часов в парилке, до крови раздирая щеткой тело, но запах горелой плоти преследовал его еще неделю. Как давно это было. Теперь смерть стала для него нормой. Он давно не теряет сон при виде трупов. Но забыть тот зеленый огонь он не сможет уже никогда.

Поэтому сейчас, глядя из укрытия на этих наивных трудяг, что гордо размахивали совершенно бесполезными при осаде длинными кривыми пиками, Лето понимал, что жить тем осталось не больше месяца, да и то, если их батальон пойдет не первым.

Он легко в ночи преодолел путь до городских ворот. Ворота на ночь не закрывали – то ли из-за уверенности, что опасности нет, то ли понимая, что закрытые ворота не остановят магическую атаку.

Люди продолжали входить и выходить даже после заказа солнца. В город шли обозы с провизией и оружием. Из города на ночь выходили девки, укутанные в грязные разноцветные тряпки, надеясь проникнуть в лагерь и заработать на неумелом молодняке свои пару монет.

Лето не походил ни на работниц досуга, ни на торговцев. Его черный дорожный костюм был очень удобен, что бы прятаться в низкой придорожной траве, но вот в городе он бы привлекал к себе слишком много внимания.

Он просидел недалеко от ворот почти до самого утра. В третьем часу, когда темнота достигла своего пика, а доблестная стража утратила бдительность, Лето, привычно сосредоточившись, поймал движение ночной тени. Его дыхание замедлилось, движения стали мягче и плавнее, и он, слившись с ночью и неслышно ступая, зашел в город прямо под носом охраны, которая увлеченно играла в змея прямо на посту.

В городе дела обстояли еще хуже. Стража сновала по всем углам. Фонари горели на полную мощность, высвечивая даже самые дальние уголки. Пришлось укрываться в переулках и за фасадами домов. Путь его лежал в рыбацкий район.

Чем дальше он уходил стен, тем многолюднее становились улицы. Рыбаки уже проснулись. Невидящим заспанным взором шаря под ногами и зевая, они шли к порту, дабы успеть уйти подальше в море к рассвету. Лето замедлил шаг. Опустив голову и водрузив торбу на плечи, он вразвалочку брел следом, влившись в ряды. Любой внимательный зритель сразу бы вычислил его, но время было раннее, а рыбаков сейчас больше интересовали улов и возможность занять рыбные места раньше конкурентов, чем грязный сутулый тип, идущий куда-то по своим делам.

Лето добрался никем незамеченный почти до самых доков и, не доходя какую-то сотню мефид, свернул в грязный проулок. Здесь ютились покосившиеся дома, давно переделанные под склады. Место это было не особо популярным. Лет десять назад, во время наводнения, когда волны достигали в высоту трех этажей, весь этот район ушел под воду вместе с хранившимся здесь товаром. И с тех пор все ценное представители торговых гильдий решили хранить подальше от берега, а тут доживали свой век старые лодки, снасти и непроданная рыба – в общем, все то, что не жалко было бы потерять.

Смрад здесь стоял невыносимый, и даже соленый утренний бриз, что тянулся с берега, не разбивал тяжелый запах. Почему-то пахло специями. То ли какой-то пришлый купец, первый раз оказавшийся в этих местах, позарился на низкую ренту, то ли утром стоит ждать обозы, что перевезут отсюда товар. Лето сделал пометку в мыслях, что стоит это учесть. Незваные гости ему были ни к чему. Его присутствие в городе должно оставаться секретом как можно дольше.

Он еще пару раз свернул между домами, пробираясь почти на ощупь в пыльной темноте. Ветхое, завалившееся на бок здание с тяжелой дверью смотрело на него пустыми глазницами забитых досками окон. Он огляделся, удостоверившись, что за ним никто не следит, сделал три шага влево и нащупал шероховатый камень фундамента. Пришлось немного напрячься – осевшая соль мешала его вытащить. Наконец камень поддался и выпал из узкой щели, скрытой за ним. Лето вытащил громоздкий витиеватый ключ. Камень встал на место.

Нашарив на двери скрытый под поддельными петлями замок, он вставил ключ и два раза повернул. Послышался протяжный скрип, говорящий о том, что соль добралась и до замка. Лето оглянулся, ища глазами того, кто мог бы прибежать на звук. Но, никого не обнаружив, быстро юркнул в дом, захлопнув за собой дверь.

Лет пять назад, когда Йорин, один из немногих в его гильдии, кто не скрывал своего имени, предложил Лето на пару обзавестись этим логовом, как он его называл, Лето отнесся к предложению скептически. Он никогда не питал особой любви к этому городу, да и не думал, что когда-то ему понадобится скрываться здесь. Но Йорин особо ничего не требовал, кроме небольших финансовых вложений, а доверие этого странного, уже немолодого – что было редкостью в их профессии – и не утратившего дух авантюризма и веру в чудо (что было еще более редким) Лето воспринимал как особую честь.

Йорин ему нравился, несмотря на то, что о нем говорили. Обычно своих клиентов он устранял красиво и даже следовал какому-то своему, только ему понятному пониманию чести. Он никогда не убивал женщин, никогда не трогал детей, даже если ему обещали суммы, от которых любой купец в этом городе бы лишился дара речи. Он всегда был весел и в отличие от всех членов гильдии спокойно относился к молчаливой и закрытой натуре Лето. Они несколько раз работали вместе, а после сошлись на любви к растениям и мелким животным, как-то незаметно став друзьями – в меру возможного. Йорин многому научил его, хоть никогда в открытую и не называл себя учителем.

О нем Лето не слышал ничего с момента Нового времени, он даже пытался его искать по прибытии в город, но о старом Йорине никто ничего не слышал.

Лето на ощупь прошел в глубь дома. Окон тут не было, все-таки здание задумывалась как склад. Вдоль темных стен стояли полки, заваленные всякой чепухой, которую можно было бы выдать за товар. Тут были веревки, какие-то снасти, пара ящиков с разномастной медной посудой, с десяток фонарей, коробка свечей и много другого барахла. Когда они обустраивали это место, Йорин таскал сюда все, что мог найти по бросовой цене, он пытался максимально захламить помещение, чтобы средь сотен куч бесполезной рухляди можно было скрыть действительно полезные вещи. Он всегда говорил, что если ты хочешь что-то спрятать, просто положи это в кучу подобного, и тогда ищейки сломают голову, пытаясь понять, что ты тут скрываешь.

Из гор хлама Лето уверенным движением фокусника извлек потертый камзол, какие носят бывшие военные, пару сапог и штаны. Тут же на свет показалась небольшая плоская деревянная коробочка, покрытая лаком.

В углу стояла старая бочка с водой. Вода уже зацвела, значит, их тайное место давно никто не посещал. Времени на то, чтобы идти за водой не было, так что Лето достал из соседней кучи таз и скинул с себя грязную одежду. Вода воняла затхлостью, но, несмотря на это, смывая с себя гарь и грязь дорог, он почувствовал облегчение.

Переодевшись в городской костюм, зажег лампу и открыл коробочку. На тонких пластинах в ней лежал театральный грим. Лето не особо любил им пользоваться, и первое время, когда Йорин заставлял его учиться этой странной, не подобающей ему науке, он громко возмущался, но со временем признал удобство данного изобретения.

Все же его лицо привлекало слишком много внимания, а ходить, обмотавшись в шарфы или маски, было равносильно размахиванию флагом и крикам, что по мирным улицам города ходит подозрительный тип, замышляющий неладное.

Он нанес толстым слоем бежевую пудру, сверху жирным слоем легли белые мазки густой липкой пасты, тонкой кистью дорисованные до жутких шрамов. И вот, спустя каких-то полчаса, из зеркала на него смотрел человек неприятной наружности, с одним глазом и жуткими шрамами через все лицо. Когда Йорин посоветовал ему подобную маскировку, Лето не мог взять в толк, как можно скрываться среди людей с такой примечательной внешностью, но старый плут оказался прав. Люди, что встречались ему на пути, стыдливо отводили взгляд, стараясь не смотреть на изуродованное лицо молодого человека. Они не запоминали ни цвет его разных глаз, ни цвет волос или рост. Ничего. Единственная примета – шрамы, которые он легко смывал в ближайшей бочке.

Удостоверившись, что выглядит он нормально и ничего не отклеится в самый неподходящий момент, Лето спрятал пару кинжалов в сапог, пристегнул старый меч к поясу, чтобы уже полностью соответствовать образу наемника, и вышел в город.

С маскировкой он явно угадал. Город проснулся, и на улицы высыпались толпы людей самого разного вида с единой целью – найти себе работу в готовящемся к войне городе. Времени было мало, он почти физически ощущал, как оно бежит. Император уже точно в курсе, что произошло и что виноват во всем этом Лето. Жизнь Эйтели перестала что-либо стоить. Нужно было действовать и быстро.

Соваться во дворец с боем было глупо. Сначала необходимо было узнать, где расположен гарем, да и вообще глянуть, как обстоят дела с охраной. Поэтому Лето двинулся вслед за толпой.

Людской поток вынес его к Базарной площади, где собралось очень много народу. Люди обступили что-то со всех сторон. Они живо обсуждали, ругались и спорили. Лето пристроился к одной компании и стал вслушиваться в слова толстоного верзилы, который громче всех кричал и размахивал руками.

Средь бесконечной брани и восхвалений императора удалось узнать, что сейчас будут кого-то пороть за дела, противные государству.

Народ всегда любил зрелища. А сейчас – на грани войны – любое развлечение было в радость. Люди пришли посмотреть на кровь, не понимая, что совсем скоро улицы города зальет красными реками.

Лето проталкивался вперед. Люди возмущались, кричали, но, увидев его, в страхе расступались, и лишь самые смелые шепотом проклинали его.

Он вышел почти к самому эшафоту. Посреди деревянного настила был возведен резной столб высотой с человеческий рост. Рядом с ним стоял огромный, мускулистый, волосатый мужик в маске палача. Он с наслаждением покручивал ус кнута и, вальяжно расхаживая, демонстративно играл на публику, рассекая плетью воздух. От этих пируэтов по толпе разносились радостные крики и возгласы.

Вдруг толпа ожила, со стороны тюремных стен послышались гомон и ругань разгоняющих зевак стражей. Они вели, удерживая с двух сторон за связанные руки, человека.

Уже изрядно побитый, со сломанным зубом и почти не открывающимся глазом, тот шел, подставляя ветру свою рыжую бороду, и не замечал никого вокруг. Он улыбался, кивал в сторону молодых женщин и вообще всячески наслаждался процессом. Стража рядом периодически пинала его, дергала, но тот становился только веселее. Не узнать этот хитрый взгляд было невозможно. Йорин продолжал вышагивать к помосту пружинящей походкой.

Его подтащили к платформе. Он гордо поднялся по лестнице и, изящно изогнувшись, поклонился на радость толпы.

Когда стражи наконец привязали его к столбу и разодрали рубаху на спине, он весело рассмеялся. Прокричав пару неприличных фраз в сторону доблестных хранителей порядка, он получил напоследок увесистый удар по ноге от не оценившей его юмор охраны.

На помост вышел глашатай – на фоне палача и высокого и все еще крепкого Йорина тот казался карликом. Он прочистил горло и, дождавшись внимания толпы, заорал:

– Дорогой народ! От имени императора сегодня на ваших глазах будет наказан преступник, который был обвинен в подстрекательстве и неповиновению императорской воле. Также он повинен в дезертирстве и пропаганде упаднических настроений. За это Йорин Бельфис по прозвищу Рыжий приговорен к пятидесяти ударам плетью и тридцати дням у позорного столба, дабы за это время он смог познать тяжесть своих поступков. Всех, кто попытается помочь ему едой или питьем или каким-либо другим способом захотят облегчить его наказание, признают соучастниками и покарают по всей строгости закона. Во славу императора!

«Во славу императора!» – громко закричал народ в ответ. Глашатай, решив, что его миссия выполнена, быстро сбежал с настила и затерялся в толпе.

Палач окинул всех взглядом – его глаза горели из-под тяжелых складок маски. Выдержал театральную паузу, дав всем насладиться видом, и, размахнувшись, ударил хлыстом по обнаженной спине. Хлыст засвистел, первым ударом рассекая кожу. Йорин рассмеялся, но слезы выступили у него из глаз. За первым ударом последовал второй, потом третий, спина его превратилась в кровавое месиво. Радостные возгласы стихли, повисла тишина. Толпа, затаив дыхание, смотрела на извивающееся под ударами тело.

Лето не стал оставаться до конца, сейчас ему тут делать нечего. Время не терпит, нужно тратить его аккуратно и ровно на то, что приносит пользу. Он медленно начал пробираться сквозь зачарованную зрелищем толпу. Никто не обращал на него внимания.

Он брел в сторону дворца, стараясь делать вид, что идет туда, где его ждут.

Первый неожиданностью оказалось то, что по центральной улице, что вела к самым воротам, стояло оцепление. Стража. Но по их неровной осанке и слишком цепким взглядам было понятно, что они не обычные солдаты. Это либо кто-то из шпионской сети, либо из его бывших товарищей по гильдии. Охрана стояла группами по три человека. Лето с удивлением обнаружил обвешенных амулетами, не спускающих рук со сторожевых кристаллов имперских магов. Лето был уверен, что война с Академией повлекла за собой полное истребление магиков на территории империи, но, видимо, правитель оказался намного умнее и дальновиднее, чем о нем думали.

Лето опустил глаза и уверенной походкой двинулся в сторону дворцовых стен. Не хватало еще, чтобы на него обратили внимание, да и в оцеплении мог быть кто-то из знакомых. А уж их этот маскарад точно не обманет.

Он обошел вокруг дворца, то и дело сворачивая на соседние улицы и заходя в лавки, чтобы не привлекать лишнего внимания. Охраны было не просто много – такого количества вооруженных людей хватило бы на то, чтобы, не особо напрягаясь, захватить пару мелких городов.

Все входы и выходы во дворец были перекрыты. Десятки арбалетчиков сидели в укрытиях на внешних стенах и еще столько же по крышам соседних зданий. Раньше вход в дворцовый парк был свободным – ну если, конечно, ты мог себе позволить купить билет – сейчас же железные кованые решетки, украшенные позолоченными лилиями, были опущены, а вместо приветливого мажордома на входе стояли два огромных мордоворота с алебардами наперевес. И если уж такие силы брошены на внешние стены, то страшно даже представить, что творится во внутреннем дворе. Как ни прискорбно было это осознавать, но одному туда точно не проникнуть, а это значит, что пришло время возобновлять старые связи. В голове медленно начал вырисовываться план.

Весь день он провел, осматривая город. Зашел пообедать в трактир недалеко от центра, где обычно собирались купцы и куда иногда захаживала уставшая от дворцовых стен прислуга. Зал, несмотря на раннее время, был полон. Люди с жадностью, будто чувствующие приближающуюся тяжелую поступь войны, пили и ели как в последний раз. Они громко ругали магиков, жаловались на ставшие опасными торговые тракты, на повышение пошлин и на многое другое. От одного помятого бородатого человека Лето удалось узнать, что и во дворце все не ладно: вся знать уже месяц ходит как ужаленная, срывается на всех, а император почти не показывается их своего крыла. В общем, люд вел свои обычные беседы. Конечно, можно было бы посидеть еще несколько часов, авось и узнал бы что-нибудь полезного, но это все потом. Он расплатился с пышногрудой дамой, которая, несмотря на его страшный вид, все же улыбалась и даже подмигнула немного смутившемуся Лето, купил за пару десятков мхойш полкраюхи хлеба, вина и какого-то копченого мяса и двинулся в сторону порта.

День клонился к закату, небо окрасилось в алый, голоса людей стали громче, а взгляд стражи злее. Пришлось вернуться на склад, чтобы смыть с себя слишком уж бросающийся в вечерней мгле облик. То, что хорошо для отвода глаз днем, очень сильно мешает ночью.

Уже смеркалось, когда он снова осмелился выйти из своего укрытия. Сейчас он выглядел совсем иначе. Плечи его сгорбились, походка стала шаркающей, а взгляд из-под тяжелого дырявого плаща, нещадно провонявшего рыбой, стал пустым и потерянным. Опираясь на толстую палку, он двинулся обратно к площади.

Эшафот был на месте, у позорного столба полулежа, с вывернутыми под неестественным углом руками тихо постанывал Йорин. Вид у него был измученный и потасканный, вокруг уже начинали гнить помои, которыми в порыве ненависти его осыпали славные жители империи. Было тихо.

По всем правилам его должны были охранять как минимум два блюстителя закона, но, видимо, из-за нехватки кадров в столь тяжелое время охрану никому не нужного нарушителя спокойствия поручили одинокому, совсем еще молодому солдату. Он опасливо поглядывал по сторонам, сжимая сильнее положенного длинную, явно ему не по руке алебарду. На лацкане его красовался новенький герб в виде клетки и перекрещенных ключей на зеленом фоне – тюремщик.

Лето, прихрамывая, приблизился к доблестному стражу.

– Милок, – стараясь придать своему голосу старческие нотки, начал он, аккуратно нащупывая в кармане длинную иглу, – подскажи, как пройти к порту! – стражник встрепенулся, как от удара, и полными паники глазами уставился на него.