Первая Ведогонь

Сначала меня это пугало, а потом я стала смотреть, откуда это я «выныриваю». Снов не помню, но сразу после пробуждения сохраняется ощущение, что там, где я была, среда менее плотная, там свет другой, и я там какая-то другая. А вот какая? Буду еще наблюдать.

Но вот памяти в привычном смысле там нет. И если тело лежало неподвижно, то как в нем появились ощущения? Их принесла с собой Душа и наполнила пространство тела?

Я не успеваю читать все письма и, может быть, об этом уже писали, но я таким вопросом задаюсь впервые.

Глубина сна и выныривание. Тобе и прочим

беспредельщикам

О том, откуда ты выныриваешь, и как возвращаешь свой образ мира и себя, – после начального курса. Этот разговор невозможен без определения того, кто выныривает.

Ском.

19.3.1.3

Глубина сна

18.11.04

Михоня

Не помню, в каком письме писали про глубину сна и про пространства сна. И я несколько дней думал об этом и наблюдал. И мне кажется, действительно у сна есть глубина, в нем есть пространства, и еще сны могут быть тяжелые и легкие, точнее говоря, это даже больше относится к тому, что я ощущаю – тяжесть или легкость во время сна и после. Опишу, то как я это вижу.

Глубина сна. Часто говорится «глубоко заснул», или «глубокий сон», или наоборот «поверхностный». И по себе я точно могу сказать, что так оно и есть. И я или «глубоко» ухожу в сон, или сплю очень чутко, и такое чувство, что на «поверхности». Только вот на поверхности чего и куда глубоко я ухожу? И мне кажется, глубина связана не со сном. Сон – это способность или способ что-то достигать или делать. А ухожу я куда-то во сне или при помощи сна. И это «куда-то» это точно пространства сознания или миры. И глубоко, получается, – далеко. Далеко от того места, где нахожусь, или где находится мое тело. Так мне кажется верней. Потому что именно я-то и иду куда-то. Возможно, это действительно совсем другие миры, где я продолжаю совершенствоваться и решать задачи.

Хотя мне пришла еще одна мысль. Есть еще «чуткий сон». И эта чуткость связана с осознаванием себя. И бывает, что я сплю очень чутко, при этом я точно где-то путешествую. Но при этом есть осознавание того места, где я сплю. И на любые знаки опасности я просыпаюсь. Причем, не резко выныриваю откуда-то, а приоткрываю глаза и смотрю, как бы на границе дремы. И если опасности нет, то спокойно сплю дальше. И это не мешает выспаться. Такое состояние у меня чаще, когда я не дома нахожусь. Или когда спим с сыном, и я очень чутко слышу, когда он просыпается.

И это значит, я могу путешествовать и при этом оставаться здесь? И это точно связано с уровнем осознавания себя. И сейчас вспомнил, что Саныч когда-то говорил, что воин не может себе позволить «улетать, теряя осознавание себя здесь». Или как-то похоже. В это время его могут прийти и убить. И он может «путешествовать», но не должен «отлетать». Как-то так, мне сейчас пока сложно четко сказать, но смысл – быть и в путешествии и здесь. И мне кажется, это возможно.

И Саныч пишет: «А такая мысль, что когда тело спит, опасность чует или видит душа, тебе не приходила?»

И мне так такая мысль не приходила. И сейчас я задумался – а ведь, похоже, действительно это так. А если это так, то точно возможно. И это, похоже, как в Накате. Душа выходит из тела в призраке. Но при этом я никак не теряю осознавания своего тела.

Мне пока сложно ухватить то, что начинаю видеть. Но что мне сейчас важно в этом – это то, что все зависит от уровня осознавания себя. И ведь проснуться, что во сне, что наяву, – это сознать себя в том мире, в котором я нахожусь. И это вроде и ясно, но меня аж распирает сейчас, как будто я прикасаюсь к чему-то очень важному. Может, важному для себя.

И еще про тяжесть и легкость снов.

Ведь точно бывает, что сон тяжелый, или легкий, или светлый. И эти все выражения есть и в русском языке. Но мне кажется, это не совсем верно. Во всяком случае, рассматривая себя, когда я проваливаюсь в сон, и он тяжелый, и просыпаюсь тоже с ощущением, что сон был тяжелый, или наоборот – когда сон интересный и легкий, я больше прихожу к выводу, что это не сны тяжелые, это тяжесть на моей душе. Позавчера хорошо поработал и лег спать с легкой душой. Хорошо было на душе. И сон прошел как какое-то исследование. Я его не помню, но точно помню, не было ощущения тяжести, и проснулся я тоже с легкостью на душе. А сегодня перед сном много думал про путь полководца, и еще смотрел фильм Спартак. И внутри все варилось и варилось. И я не могу сказать, что сон был тяжелый, но точно внутри решалась задача, и я проходил слой за слоем помехи. И сон тоже был рывками, я просыпался, думал, опять засыпал. И я не могу сказать, что он был легким.

И похоже не сны тяжелые, а это тяжесть или легкость на душе, когда я что-то прохожу или не прохожу, и это остается тяжестью (слоем) на душе. Ведь во сне мы действительно собираемся и становимся более цельными и один на один с той задачей, которая решается. И все чувствуется ярче и сильней. И битва во сне может быть непростой и трудной, но если она пройдена, то нет тяжести. В общем, как и наяву. И значит, тяжесть, и тяжелые сны – это признак того, что я что-то не могу пройти, – и можно сделать метой, и поставить как задачу.

И жизнь перестает делиться на жизнь и сон. Есть одна Жизнь, и есть задачи, которые я решаю. И теперь надо только научиться это делать.

Глубина сна. Михоня

Хорошее описание явления. Как раз то, что нужно для исследования.

Ском.

20.

Подготовка к Ведогони

От Мурки

08.11.04

Это была мета сна! Она была дана, чтобы я понял: я сплю! Я должен был узнать и пробудиться внутри сна……

Пробудиться внутри сна. Эти строчки не дают покоя. А зачем пробуждаться внутри сна?

Когда я задала себе этот вопрос, сразу пришло воспоминание сна, в котором я однажды проснулась.

Я спала, и мне снился сон. Какой-то кошмар, чудовище гонялось за мной. И вот когда оно уже готово было меня сожрать, я вдруг поняла, что это сон. И действие этого сна мне точно не нравилось, мне не нравилась перспектива быть сожранной, или остаться на грани этого. И я решила не просыпаться совсем, а переделать этот сон.

Я понимала, что это мой сон, и мне нужен другой результат. Отмотала сон до того места, где было что-то не так, где была нелогичность. Наверное, это и была мета сна: момент появления чудовища. Потом я выбрала, как бы я хотела, что бы развивались события. И затем снова запустила сон с картинками и образами. И в этот раз сон мне понравился.

Выходит, что в том сне я проснулась, чтобы исправить тот образ, который мне снился.

И еще, что было странным и до сих пор осталось для меня загадкой, что когда я перемещалась внутри сна обратно и переделывала сон, я знала, что скоро меня разбудят в жизни, и очень торопилась успеть исправить сон, это было важно.

Повторяя снотворение. Мурка

Когда-то на семинаре по Снотворению я рассказывал, что мазыки учили детей сражаться в своих снах с тем, что наваливалось на них кошмаром. Просто помнить, что в действительности с тобой ничего не может сделать ни один враг, потому что как дух ты бессмертен, и спокойно сражаться со своими страхами, освобождаясь от них.

Откуда они это взяли? Я думаю, просто однажды заметили, что такое возможно. Кто-то заметил, попробовал, а потом понял, что этому можно обучить. Раньше я не задумывался об этом, а вот прочитал письмо Мурки и увидел: любой из нас, кого будут мучить дурные сны, если он не захочет с этим смириться и станет думать, как решить эту свою задачу, однажды найдет все необходимые решения.

В сущности, Мурка просто взяла и открыла сама то, что передавалось как тайное учение. И вы все можете открыть все, что вам только надо. Лишь бы надо было по-настоящему.

Читайте сами.

Скоморох

20.1

Повторяя снотворение. Мурка

10.11.04

от Вьюрки

Я удивилась, когда прочитала ответ Мурке. Я так очень часто делаю – переделываю сон. Но я думала, что это фантазия, я так играю, и не придавала значения этому.

Мне очень редко снятся кошмары. И если снятся – то обычно меня там убивают. Я не знаю, возможно ли так, что меня убили во сне, но я каким-то образом начинаю видеть тело со стороны.

Мне снится сон до того момента, когда я понимаю, что меня убили, и я тут же начинаю его переделывать. Я решаю – нет, так не годится – мне рано, и перематываю сон назад до момента, когда появилось то, что меня убило. И я меняю сон – я прячусь или побеждаю, или замечаю вовремя то, что пришло, и нахожу способ остаться жить.

Еще тот момент, когда я понимаю, что меня убили, – почему-то всегда на грани того, что я вот-вот проснусь в обычный мир, и я понимаю, что очень важно не просыпаться сразу и надо все переделать. Я не выхожу из сна, а остаюсь в нем. Иногда бывает, что я даже почти открываю глаза, но при этом знаю, что я еще не проснулась и ухожу обратно.