Приключения Шурика Холса и доктора Ваткина

– Да, это моя работа. Сделана под стиль сервиза «Яхтинский».

– Это понятно по рисункам. Заметьте – безукоризненна сделана! Все эксперты подтверждают её подлинность. Кроме придирчивой госпожи Лангер! И знаете в чем ваш прокол? Почему эксперт-реставратор Эрмитажа узнала подделку?

– Интересно узнать!

– Обжиг! Современная наука располагает мощными микроскопами. Так вот, в старинных вещах, в частности вот в этой чашечке, которая хранится в Эрмитаже, при обжиге остаются частички угля. А вот в этой их нет! Вывод – обжигали электрическим нагревом!

– Да-а! Этого я не учёл! Стоило мне подбросить в муфельную печь немного древесного угля, и вы бы не смогли отличить подделку от оригинала!

– Отличили бы! Но только гораздо труднее! По количеству частиц, по неоднородности нагрева. Признаюсь, самое трудное было не это. Самое трудное было бесспорное доказательство принадлежности вот этой вещи, сработанной в семнадцатом веке, и вот этой чашки, что изготовлена в наши дни! Доказательства то, что эти рисунки сделал один и тот же человек будет мало. А доказательство того, что эту вещь сделал человек, которому от роду триста двадцать лет, нужны очень весомые. И мы их нашли!

– Любопытно, какие же? – Кирилл Николаевич, с интересом слушал Холса.

– Как всегда, неопровержимые и простые. Отпечатки пальцев!

Позвольте напомнить вам, так сказать, основные вехи изготовления этих чайных чашек. Бесспорно, как и в прошлые века, вы изготовляли их вручную. Вот даже недавно ездили в Кочкары. Императорский завод оттуда брал каолин?

Мастер изумленно развел руками как бы говоря: «Вам и это известно!»

– Состав фарфоровой смеси вами был выдержан досконально. Даже небольшой процент костной муки присутствует. И заметьте – кости вы, как и раньше, брали только от крупного рогатого скота!

– Да, это так! Только бычьи!

– А этот секрет знал только Кирша? Ломачко! Вот тут – детектив коснулся основания ручки, – вы оставили отпечатки своих пальцев. Как вы знаете, ручка лепится отдельно и после придания ей нужной формы и фасона крепится простой водой. При этом придержать нужно за край чашечки, господин Кирша? Никанорович! Придержать, и придавить! Хотя жиро – потовые выделения ваших пальчиков – сгорают от действия высокой температуры, а вот оттиск от папиллярных узоров остается! Взгляните вот на этот документ. Это акт сравнения узоров ваших пальцев на обеих чашках. Старинной и современной. Как видите – полная идентичность!

– И что вы намерены делать со мной? Дать ход всем этим документам? – фарфоровых дел мастер поболтал чашкой с остатками чая и вопросительно посмотрел на Холса.

– Нет. Ничего такого мы не будем делать! Мы приобретем для вас самый совершенный микроскоп. Вы сможете добиться полного сходства новых вещей с антикварными.

Думаю, Нина Васильевна Лангер всегда сможет найти для вас подходящую работу. Что касается изготовленных вами вещей, так они будут штучными и всегда подлинными. О деньгах вы беспокоиться не будете. О документах не волнуйтесь, я всегда могу прийти вам на помощь. Кроме того, я бы настоятельно рекомендовал вам подумать о том, чтобы ваш рассказ услышали более компетентные люди. Впрочем, это вам решать!»

– Позвольте, господин Холс! И вы вот так просто отпустили этого уникального человека?! – Нина Васильевна вскочила с кресла, как только я кончил читать.

– Почему просто? – немного изумился мой шеф, – мы отвезли его домой. После этого подыскали подходящий особнячок на окраине города. Мне думается, что он уже успел оборудовать свою мастерскую и спешит к нам на встречу. Разве вам не хочется пожать руку знаменитому мастеру Кирше? Никаноровичу Ломачко?

Доктор исторических наук, главный эксперт по керамике Государственного музея Эрмитаж, порывисто повернулась навстречу вошедшему мужчине, в котором всё ещё чувствовалась недюжинная сила.

Демоны «Людей Леса».

Часть первая

С чего началась это история? Наверное, со странного посетителя. Хотя, признаться, странностей в нем было ровно столько же, сколько и в простом прохожем.

В это утро мой шеф не терзал струны скрипки и не вышагивал по кабинету, изредка взмахивая пустой курительной трубкой.

Все дела нашего агентства были сделаны.

Всё раскрыто – подшито, и даже я, вечно опаздывающий в работе в силу природной медлительности, ещё вчера дописал последние строчки нашего последнего дела. Запутанное было дельце, скажу вам! Позднее узнаете – клиент наложил запрет на публикацию на целых пятьдесят лет!

Отметившись у шефа, я наводил порядок на столике, где рядом с компьютером громоздились два принтера – черно-белый и цветной. Протирал принтеры ваткой, стирая вездесущую пыль, да мурлыкал себе под нос какой-то неувядающий мотивчик.

– Владимир Николаевич! У Александра Архиповича посетитель! – до чего же скрипучий голос у нашей Марго! – он незамедлительно требует вас!

Секретарша Маргарита Сергеевна, величественно повернувшись, ушла к себе. Подозреваю – включить электрочайник и, приготовив три чашечки, ждать, какой напиток предпочтет сегодня шеф.

Едва я затворил за собой дверь, как навстречу мне встал невысокий человек с довольно пышной седой шевелюрой.

– Знакомьтесь, это мой друг и помощник, доктор Ваткин. А это – Холс повел рукой в сторону гостя, – Осинцев Сергей Григорьевич.

– Да, да! – подтвердил наш гость, – бывший старший следователь Пермской областной прокуратуры.

А вот это уже интересно! Все дело в том, что наше агентство недолюбливали представители прокуратуры и прочих следственных органов. И за то, что мы распутывали дела, которые у них были обречены нераскрытыми пылиться на архивных полках, и за нашу дурацкую, по их мнению, вывеску.

– Что пожелаете? Чай? Кофе? Или что покрепче? – шеф, убедившись, что я сел на свое место, повернулся к гостю.

– Нет, нет! Спасибо! Я, давно не пью ничего такого! Сердце, знаете ли!

– Тогда минеральная вода!

Раньше я поражался умению секретарши угадывать желания шефа, а сейчас не особенно и удивился, увидев на подносе бутылку минеральной воды и три чашечки.

В одной кофе – детективу требовалось взбодрить свой мозг, а мне – чай, способствует памяти. Наша Марго, нахватавшись рекламы с экрана телевизора, порой выдавала нам такие перлы.

– Я вижу, вы идете на операцию по замене клапана? – Холс отхлебнув из чашечки, бережно опустил её на стол.

– Да, левый желудочек барахлит.… А откуда это вам известно? – изумился наш гость.

– Походка у вас Сергей Григорьевич, знаете ли, левую ногу немного приволакиваете и внутрь чуть разворачиваете.

– Вот как! Сам в криминалистике не новичок, а такое слышу в первый раз! Вы простите меня господа, за некоторую иронию по отношению к вашему агентству! Но я просто не знаю к кому обратиться! Почему-то решил – надо к вам!

– Благодарю за доверие! – Холс встал и церемонно поклонился посетителю.

– Я слышал о вашем агентстве. Причем столько разного! Вот решил – дело у меня как раз только для вас. Надо подвести черту под всеми земными дела. Знаете, операция все же не простая…

– Ну, ну! Полно вам! Сейчас медицина шагнула далеко вперед! – шеф взглядом указал гостю на бутылку с водой. Тот жестом остановил его.

– Я буду рассказывать не по порядку, так вам легче будет вникнуть в мое дело, – господин Осинцев нагнулся и, выпрямившись, положил изрядно потрепанный портфель на стол.

– Родился я в небольшом городке Красновишерске, это самый север Пермской области. Городок не столь и старый, раньше там был посёлок, с несколько странным названием – Вижаиха. Мы, пацанята, частенько называли его «Визжаихой» и мечтали – когда вырастем, будем работать на металлургическом заводе. Завод этот был построен где-то в 1897 году ещё русско-французским акционерным обществом. Вот фотографии, – гость выложил стопку цветных фото.

Городские улицы, кварталы многоэтажек, вдали – завод. С небольшого возвышения, снята река с цепочкой островов. Они мне почему-то напомнили струги Ермака, вольно плывущие по просторам сибирских рек.

– А вот это моя школа, – ещё одно фото, – дом культуры ЦБК, – поверх ещё одна фотография.

– С него, с ЦБК, то есть со строительства Целлюлозно-Бумажного Комбината и началось становление нашего города. Зеки строили. В двадцать девятом году даже образовалось собственное управление Вишерских лагерей. Вот здесь, справа, – ещё одно фото поверх остальных, – сидит на крыльце мой дед, Осинцев Михаил Егорович, бухгалтер Вишлага. Да, а вы знаете, что в Вишлаге отбывал свой срок Варлаам Шаламов? – оживился наш гость, – где-то тут у меня фотокарточка, там и он есть… Ой, наверное, я отвлекся и ушел от темы? Просто хочу рассказать вам, что наш город, конечно по меркам столиц – так себе, захудалый городишко! Да и статус города он получил во время войны – летом сорок второго года. Сейчас не тот городок! Совсем не тот! Населения стало меньше – вон ЦБК закрывают, говорят – банкрот! – внук бывшего бухгалтера печально вздохнул и махнул рукой.

– Это я к тому, что половина населения нашего города, что называется, оторви да выбрось. Селились, кто отбыл срок, да из тех, кто охранял, тоже нередко застревали в городе до конца жизни. Преступности хватало. Не знаю, какой бог меня уберег от тюрьмы, но только поступил я в на юрфак и, окончив его, вернулся в родные места. Каюсь, не без блата, как говорится. Мой родной дядя по отцовской линии занимал немалый пост в Пермском обкоме партии. Было это в тысяча девятьсот семьдесят шестом году. Давненько было. А кажется – как вчера! – бывший следователь замолчал, порылся в портфеле и ничего не достав, вздохнул: