Сначала была война

– Слушай, Марьин, – говорит ему Ромка, – тебе мало сегодня было? Может добавки хочешь? Устрою.

– Да?! И сразу в колонию! Валите отсюда!

– Мы-то свалим, – сказал Коля. – А ты попробуй, только, нажалуйся. Мы-то просто так сюда пришли. Посмотреть. Нельзя, что ли? А вот ты зачем прятался, пусть Вячеслав Дементьевич уже сам разберётся.

– Ладно, не скажу, если вы не скажете, только уходите.

– Пошли, Рома, – сказал Коля. – Чёрт с ним.

– Точно, – сказал Ромка. – Чёрт. Черти как раз в таких местах и водятся. Идёмте, ну его.

***

И всё-таки Марьин нажаловался. Уже вечером Ромку, Ваську, Колю и Наташку вызвали к директору. Как только вошли в кабинет, Вячеслав Дементьевич говорит:

– Роман, Коля, Вася, как это понимать? Мало того, что сами залезли в подвал, так ещё и Кольцову на это подбили.

– Вячеслав Дементьевич, – говорит Коля, мы же просто посмотреть хотели. Ну интересно просто было.

– Да, что такого-то? – спросил Ромка.

– Что такого, спрашиваешь? А то вот и такого. Там навалено всякой рухляди. Что если бы кого-нибудь придавило тем ящиком, который вы уронили?

Отвечать-то за это мне пришлось бы. Сказали бы, что не уследил… Да и вообще, каково бы мне было, если бы с кем-нибудь из вас что-то случилось?

– Ящик не мы уронили, а Марьин, – сказала Наташка.

– Ага, точно, – добавил Коля. – Он там за ящиком от нас прятался, а потом чихнул и толкнул ящик.

– Марьин?! – удивился Вячеслав Дементьевич.

– Да, Марьин, – подтердил Ромка. – Васькин и Кольцова услышали, как за ящиками кто-то прячется, испугалась, а мы с Колей пошли посмотреть. А там оказался Марьин.

– Не может быть… Что ему там нужно было?

– А мы откуда знаем? Только как бы он узнал про ящик, если бы там не был?

– Ладно, идите, но давайте договоримся, что в подвал вы больше ни ногой. Хорошо?

– Ага, – сказал Коля, – только и Марьину скажите, чтобы он туда не лазил.

– Ладно-ладно, я поговорю с ним.

***

Вот так закончился для Ромки и его новых друзей тот день. Даже если учесть незаслуженное наказание, тот день был для Ромки не самым худшим днём в детском доме. Дальше беды посыпались одна за другой. Как только случится что-нибудь плохое, а случаться оно стало чуть ли не каждый день, виноват оказывался Ромка. Всегда находились «свидетели» Ромкиных безобразий. Хотя нет, нельзя же про единственного «свидетеля» говорить во множественном числе. «Свидетель», а не «свидетели». А тем единственным «свидетелем» был, конечно же, Марьин.

В спальне Ромку больше не запирали. Нашлось для этого более подходящее помещение. Маленькая комнатушка на третьем этаже, в которую была свалена всякая ненужная рухлядь. Хорошо ещё, что был там, пусть хоть и старый, наполовину разломанный, но какой-никакой, а диван. Можно было хотя бы посидеть или полежать на нём. Когда Ромку стали там запирать, ребята стали называть эту комнатку карцером.

Вячеслав Дементьевич каждый раз сокрушался. Говорил, что не понимает, почему Ромка так себя ведёт. Даже жалел его. Говорил, что Ромка не похож на хулигана. Говорил, что если бы не его поступки, то ни за что не поверил бы, что Ромка способен на что-то дурное. В общем, Ромка часто теперь оказывался виноватым в том, чего не делал.

Глава 10. Первое сентября

Вот и закончилось лето, наступил сентябрь. Начался учебный год. Ромке и ещё нескольким будущим ученикам ещё в конце августа устроили что-то наподобие экзамена. Надо было проверить, кто в каком классе сможет учиться. Ромку направили в третий класс. В третий класс приняли ещё Ваську и Наташку, а вот Коля пошёл в пятый класс.

Учителя, которые экзаменовали Ромку, были немало удивлены. Они ведь думали, что Ромка всю войну бродяжничал, поэтому не понимали, откуда у него «такие знания». И правда, откуда им было знать о партизанском отряде? Точнее, об отряде они знали, вот только никто и подумать не мог, что Ромка тоже был в том отряде. А там, в семейном лагере, организовали для ребят школу. Вот там Ромка и научился читать и писать. Ну и арифметику он тоже немного знал.

За день до начала учёбы третьеклассников собрали в актовом зале. Там им раздали тетрадки. По две, на каждого: в клеточку для арифметики и в линейку для письма. Ещё дали простые карандаши и перьевые ручки. Всё это было сложено в плоские матерчатые мешочки, сшитые из тёмного цвета холщового материала.

Вот с учебниками дело обстояло плохо. Их на всех не хватало. Учительница Александра Григорьевна объявила, что учебники будут выдаваться только на время уроков в классе – по одному на парту.

Первого сентября ученикам выдали новую одежду: белые рубашки с длинным рукавом, чёрные брюки. Настроение у всех, и у Ромки тоже, было праздничное.

Ромка не знал, где находятся классы, а оказались они совсем рядом, на первом этаже. Вы помните, наверное, что в вестибюле кроме входа с улицы были ещё двери? Одна из них – та, что с правой стороны вестибюля – летом была заперта.

Вообще-то, ту загадочную дверь иногда отпирал какой-то дядька. Ненадолго. Чтобы зайти туда или оттуда выйти. Странный это был дядька. Высокий, с длинными, зачёсанными назад волосами. Волосы опускались сзади ниже шеи. Взгляд у дядьки был странный, рассеянный, что ли. На нём всегда были отглаженные коричневые брюки с тёмными полосками, рубашка с длинными рукавами и тёмный жилет поверх рубашки. Ромка того дядьку почему-то побаивался.

Ну ладно, не о дядьке сейчас речь. Хотя… о нём вы тоже скоро узнаете. Дело в том, что именно за той дверью находились классы. Вот туда и повели учеников.

Итак, сразу за дверью был длинный коридор со старинной лепниной на потолке. Коридор выглядел бы роскошно, если бы не стены. Их, видимо недавно, выкрасили в мрачный синий цвет. Впечатление спасали только высокие, пусть и не очень широкие, арочные окна, глядящие во двор детского дома. Без этих окон коридор выглядел бы довольно угрюмо.

По правой стороне коридора располагались двери в классные комнаты. Ромка вместе с другими третьеклассниками и учительницей Александрой Григорьевной зашёл в класс. Их классная комната была третьей от начала коридора. Вообще, как потом оказалось, классы располагались по порядку: сначала шёл первый класс, за ним – второй, потом – третий, и так далее.

Классная комната оказалась просторной, с высоким сводчатым потолком, как в вестибюле. В классе было три окна с видом на улицу и дорогу за забором. Но главное – парты. Это были самые настоящие школьные парты, которые раньше Ромка видел только на картинках, да и то давно, до войны ещё.

На стене, за учительским столом, была большая чёрная классная доска с узкой рейкой-полочкой внизу. На полочке лежал кусок мела и тряпка для стирания с доски.

Ученики расселись по местам. Ромка и Васька выбрали парту в дальнем ряду, у окна, но не тут-то было. Александра Григорьевна подошла и велела Ромке пересесть за другую парту. За ту, за которой сидела Наташка Кольцова.

– Почему? – спросил Ромка.

– Так надо, – ответила учительница.

– Зачем надо-то?

– За тем, чтобы меньше было безобразий на уроке.

– Каких безобразий?

– Ну, вы с Васькиным найдёте, что вытворить. Васькин всё время тебя выгораживает… И вообще, хватит пререкаться. Я сказала, чтобы пересел, значит пересаживайся.

С большой неохотой Ромка встал, взял мешочек со школьными принадлежностями, и поплёлся в средний ряд. К парте, за которой сидела Наташка. Настроение, хоть и несильно, но испортилось. А ведь это было только началом очередной неприятности.

Первым уроком был урок чтения. Александра Григорьевна раздала учебники «Родной речи», и велела открыть их на третьей странице. Наташка так и сделала.

– Итак, – сказала учительница, – кто мне прочитает вслух рассказ «Красное лето»? Руки подняли Наташка, Васька и ещё несколько ребят.

– Так, Кольцова, – выбрала Александра Григорьевна Наташку.