Мой дед – врун!

«Зайчик? Вы где таких зайчиков видели? Ничего себе зайчик, весом с полцентнера! А зубищи? Такими клыками только морковкой хрустеть! Я уже не говорю об ушах, которых просто нет!» – возмущённо крутилось у меня в голове.

Тайсон сконфуженно оглянулся на крик, прекратил попискивать и семенить своими лапищами.

– Это моя… меня. Рад был… Идти надо. Ей волноваться нельзя. Давление, знаете ли, – доходчиво объяснил породистый Тайсон и, пару раз гребанув полноприводными лапами по густой траве, лёгкой рысью побежал в сторону запаха любимых французских духов фирмы Givenchy.

Но я-то видел, каким трепетным длинным взглядом провожала моя Раечка этого бодибилдера, играющего всеми группами мышц на моих нервах.

– Рая. Раечка! – пытался дозваться я до любви всей моей жизни.

– А? Ах, какой он всё-таки… Ромочка, вы с ним давно знакомы? – томным голосом спросила меня маленькая собачка, изящно вытягивая длинную шейку в сторону удаляющегося Тайсона.

– Да. Он мой друг. Лучший, – помрачнев, ответил я.

Вечерело. Конечно, у меня был план. Нужно было отвлечь эту породистую су… сударыню от золотого медалиста, лучшего представителя породы, чемпиона чемпионов, объекта мечтаний и ночных сновидений всех мадемуазелей нашего микрорайона. И было чем! Ещё со вчерашнего вечера, как будто зная наперёд сегодняшний расклад, я приберёг немыслимый сюрприз. По лично мной разработанной теории даже самую породистую су… сударыню можно отвлечь, привлечь, заманить и обворожить вовремя предложенным ужином.

Во время обеда на моей подшефной стройке дальнобойщик и мой друг Мишаня нечаянно вывалил себе под ноги из коробочки с домашней едой огромных размеров куриную ногу. Смеялись все, кроме меня. Я просто сидел и завороженно смотрел на эту пахнущую чесночком, с хрустящей корочкой и прилипшими к ней макаронинками огромную ногу курицы рекордсмена. В одно мгновение я вспомнил всё, что знал об Австралии и страусах эму, непосредственных родственниках Мишкиной несъеденной ноги. Длинные прозрачные, как слеза у страуса, похожие на шнурки слюни замёрзшим Ниагарским водопадом струились из моей открытой пасти на песок.

– Убежала, гадина. Ну, на то она и нога, – обречённо сказал Мишаня. – Чё смотришь, Ромыч? Бери. Надеюсь, никто возражать не будет?

Из присутствующих не возражал никто. К тому времени во мне уже было: полкотлеты говяжьей (спасибо девочкам-маляршам), шкурки от трёх сарделек (спасибо Васе-электрику), полбанки пересоленного горохового супа (Вовка, у тебя жена в кого-то влюбилась), приличный кусок «Краковской» полукопчёной (прораб Петрович, моё почтение) и две «жопки» от пирожков с капустой от жмота командировочного. Но два раза меня просить не надо!

Я быстро подбежал к Мишане, благодарно лизнул его пахнущую соляркой руку вместе с ложкой, поднял с земли эту ну очень заднюю куриную ногу и пошёл. Я шёл, путая следы, озираясь и присматриваясь к любому движению, к любому шороху. Хвост замечен не был. Я кошачий имею в виду. Потом старательно вырыл глубокую яму в куче свежего речного песка и быстро закопал свою добычу, пометив сверху для ориентира двумя-тремя струйками. Коты так рыть не умеют. Ну разве я не счастливчик?

– Ромочка, а где ты живёшь? – отвлекло от воспоминаний ангельское поскуливание Раечки.

– Собственно, мои апартаменты тут, недалеко. С моей террасы открывается великолепный вид на вечерний город, парк и речку. Долгими летними вечерами я люблю провожать солнце и встречать первые звёзды, сидя на самом краю самого высокого балкона. Раймонда, я почту за честь… – начал было я.

– К чему так много слов, милый мой, – перебила меня Раечка, нервно облизываясь. – Конечно, пойдёмте. Надеюсь, у вас будет, что перекусить. В это время в нашем особняке подают ужин.

Через десять минут мы были на стройке. Обойдя вагончик сторожа, перепрыгнув через глубокую колею, оставленную огромными колёсами Мишаниного КамАЗа, и съехав на попах по куче мелкого щебня, мы оказались у подъезда недостроенного девятиэтажного дома.

– Вот, собственно, мы и пришли. Моя, так сказать, будка, – скромно объявил я, наблюдая за реакцией Раечки.

Она медленно подняла вверх свою остренькую изящную мордочку. Её длинные бархатистые ушки внезапно завернулись от восторга. Раечка быстро-быстро захлопала своими длинными ресничками и с огромным удивлением пропищала:

– Рома, вы здесь живёте? Сколько же этажей в вашей будке?

– Да я как-то… восемь-девять где-то, – уклончиво ответил я, не понимая, куда клонит эта красотка.

– А прислуга? Сколько же здесь у вас работает людей?

– Много, дорогая! Маляры, штукатуры там… Вовка-электрик.

– Да вы олигарх! А в нашем доме всего три, – восторженно объявила Раечка.

– Возможно, у вас «недострой». Я в этом понимаю. Я в строительном бизнесе, так сказать, не первый год, – прояснил ситуацию я, пропуская даму вперёд на лестничную клетку.

На пятый этаж мы поднялись быстро и весело. Раечку совсем не смутило, что пришлось идти пешком. Оказалось, она за здоровый образ жизни и, вообще, чемпионка по бегу в закрытых и обогреваемых помещениях. В моей спальне был некоторый беспорядок. Перегруженная вешалка для рабочей одежды упала, и по всей комнате валялись спецовки, чьи-то носки, перчатки, фуражки и оранжевые каски, заляпанные цементным раствором. Я вцепился зубами в спецовку почище и подтащил её к проёму в стене, где планировали монтировать балкон.

– А это мой «телевизор», – гордо сказал я, – правда, программ пока всего три. Утренняя, дневная и вечерняя.

Перед нами открывался великолепный вид на вечерний город. Солнце садилось, но ещё было достаточно светло, чтобы успеть насладиться великолепной панорамой. Раечка мельком посмотрела на недопитую кем-то бутылку кефира с пузырьками, на кусок булки, облепленный муравьями, и скромно спросила:

– Ромочка, а когда в твоём доме подают ужин?

– Раечка, в этом доме подают ужин, как только этого пожелает очаровательная гостья, – галантно ответил я, понимая, что с высокого стола кефир и булку не достать и надо быстро бежать к заветной куче речного песка.

Предложив даме, пока меня нет, посмотреть вечернюю программу, я посадил Раечку на спецовку, поближе к проёму в стене, и помчался вниз. Ситуацию спасти могла только она. Задняя нога курицы-мутанта! Только она могла отвлечь мою любовь от воспоминаний о толстой шее, бугристой груди и мускулистой заднице моего лучшего пока ещё друга Тайсона. Уже через минуту я был у заветной кучи речного песка. Пока меня не было, она вдруг увеличилась. Наверное, Мишка вывалил на неё, а значит, и на мою заначку, ещё десять тонн песка. Передовик! Я начал рыть! Рыл… рыл… рыл!!! Нет, вы не подумайте, я знал направление. Просто я не думал, что будет так глубоко. Вспомнил даже про Раю. Таксы ведь норные охотничьи собаки. Может, пусть идёт и роет тоннель к своему ужину?

Мне казалось, ещё чуть-чуть и я услышу перестук колёс состава метро, но тут мой идеально настроенный на запахи нос почувствовал его. Этот неповторимый коктейль из запахов чеснока, чёрного перца и машинного масла. Именно так всегда пахли Мишанины руки, усы, майка на груди и всё, к чему он прикасался, а я потом нюхал. Через минуту я уже пятился назад, выволакивая на свежий воздух консервированную в речном песке гигантскую куриную ляжку. Она была вся в панировке из мельчайших фрагментов различных пород камня и приобрела дополнительный запах речной тины, но она была целой и даже весила чуть больше!

Мои сопли, слюни и слёзы, смешиваясь, капали на продукт в моей пасти, а я, перепрыгивая ступеньки, спешил накормить свою единственную и неповторимую. Рая сидела на спецовке и думала обо мне. Нет, ну а о ком ещё? Не о Тайсоне же?

– Ой, Ромочка, ты так быстро. А что это у тебя так вкусно пахнет? – спросила Раечка, резко рванув на себя куриную ногу.

Раймонда Сигуэрра Сьерра де Паско лежала на спецовке, крепко обхватив своими коротенькими лапками куриную лодыжку. Её ослепительно белые маленькие зубки рвали на части и тщательно пережёвывали куриную плоть. Хруст перемалываемых костей и речного песка с ракушками звонким эхом уносился по подъезду до девятого этажа «моего» домовладения. Спрашивать её – «вкусно ли ей, угодил ли я своей любимой?» – смысла абсолютно не было.

Я сидел под столом, на всякий случай, на безопасном расстоянии. Сидел и не понимал. Не понимал, как в эту длинную коротконогую су… сударыню могла поместиться, по сути, нога небольшого австралийского страуса эму?

Даже костей, на которые я всё же рассчитывал после ужина Раечки, не осталось. Последнее, что я от неё услышал, было шёпотом сказанное:

– Ромочка, почеши меня за ушком, я так лучше засыпаю. И выключи свет, пожалуйста.

Полночи я сидел рядом с раздувшейся Раечкой и почёсывал её за ушком. Она иногда подрыгивала лапками, икала чесноком и улыбалась во сне. Наверное, видела во сне меня. Вот только, как выключить луну и звёзды, я понятия не имел.

На утро у меня тоже был план. Пока Раечка не попросила меня «подать завтрак», нужно было «делать ноги» со стройки и вернуть аристократку домой. То есть в её привычную среду обитания. Я долго уговаривал невесту пораньше выйти на прогулку. Пробежаться по утренней росе, погонять ещё заспанных голубей, отобрать что-нибудь у горластых ворон. Но Раечка то спрашивала, где её лоток для туалета, то просила фильтрованной водички, пока по ступеням подъезда не зашаркали ботинками, поднимаясь на этажи, строительные рабочие. Но не успели мы выбежать из подъезда и подняться на кучу щебня, как от вагончика сторожа послышался срывающийся крик сторожа нашей стройки Кузьмича:

– Дык вон она! Собачонка чёрная! С Ромкой нашим! Её вчера по телику показывали. Пропала она! Деньгу дают большую, кто найдёт! Лови её, братва! Мои десять процентов, ежели чё!

Моментально оживилась стройка. Как будто «чёрную» премию в конвертах привезли. Растопырили руки одни, вытянули шеи другие, начали рыться в целлофановых кульках, в поисках вкусненького для заманухи, третьи. Но я ж говорю, у меня на утро план был. Уходили тайными тропами.

Через полчаса мы прибежали к Раечкиному дому. Мой план был разработан ровно до границы резиденции. Огромные кованые ворота и четырёхметровый каменный забор не могли скрыть изысканную архитектуру трёхэтажного особняка. Эксклюзив. Вы уж мне поверьте. Я давно в строительном бизнесе.

– Не волнуйтесь, Роман. Нас в камеры наружного наблюдения непременно увидят, – успокоила меня Раечка, поглядывая вверх на какую-то трубку со стеклянным окошком и красным огоньком.

И правда! Очень скоро мы услышали стук каблучков по мощёной дорожке двора. Дверь открылась, и на пороге появилась симпатичная молодая женщина в строгом синем платье и белом кружевном переднике.

– Ой! Раюшка нашлась! Сама пришла! А Иннеса Вильгельмовна в полицию поехала. Сказала, что всем им сейчас устроит лёгкую жизнь и план «Перехват» они на всю жизнь запомнят! Ещё кого-то уволить обещала. Иди ко мне, моя девочка, – замурлыкала то, что должна была мурлыкать, женщина в белом переднике.

Раечка лизнула меня в нос, и я почувствовал всё, что она ко мне питала. А именно – лёгкий коктейль из запахов: чеснока, чёрного молотого перца, пережаренной куриной шкурки и речной тины. Ну хоть так!

– Думай обо мне, мой герой! – прошептала такса мне в правое ухо.

Щёлкнули замки, и дверь мягко захлопнулась. Я хотел было уже уходить, но тут дверь снова отворилась и в небольшую щель кто-то сказал:

– Не уходи, красавчик. Я сейчас.

Кто здесь был красавчиком, объяснять не надо было. Через десять минут послышался приближающийся знакомый стук каблучков и на пороге снова появилась широко улыбающаяся симпатичная женщина в кружевном переднике.