Степь 2. Расцвет. Часть первая

– Ладно, вы здесь обустраивайтесь, а я по лесу пройдусь.

И с этими словами с чувством перевыполненного долга направилась в темнеющий лес. За ней тут же двинулась тройка боевого охранения. Райс, услышав шаги остановилась, медленно развернулась и повелительно вопрошала преследователей:

– А вы куда?

Тройка стушевалась, переглянулась, но затем одна из них, видимо назначенная старшей, гордо вскинув голову уверенно доложила:

– Мы отвечаем за тебя Райс, дочь Тиоранты.

Райс ехидно улыбнулась, подходя к троице и задирая широкий рукав по самое плечо, оголяя для обзора мускулистую руку и колдовскую «живопись» завитушками, и от души насладившись вытянутыми лицами и округлёнными глазами, пренебрежительно с высоты положения произнесла:

– Это вы у меня находитесь под охраной, а не я у вас. Возвращайтесь на стоянку и займитесь чем-нибудь полезным.

Воительницы замешкались, а та, что находилась на шаг впереди остальных и говорила, даже попятилась от «писаной красы». Царская дочь довольная собой до безумия приосанилась. Да что там, самодовольство просто пёрло из всех щелей.

Ничего рыжая в лесу не добыла из зверья как надеялась, так как устроенный на поляне шум, разогнал всю живность или заставил попрятаться. К тому же взбалмошная молодуха не слишком-то и старалась, выжидая время, когда на ночлежке всё обустроится само собой и можно будет вернуться ко всему готовому.

Райс боялась, что останься она главенствовать на стоянке, девы обязательно бы стали доставать вопросами. Что да как. А проснувшаяся в ней прежняя бестия по её-то понятиям, показывать свою некомпетентность не имела права ни коим образом.

Бывший некогда ненавистным лес предстал перед ней почти родным, чудным образом тут же поменявший настроение, сделав Райс вновь повзрослевшей «меченой». Она уселась на поваленное дерево и задумалась. Отчего это с ней происходит? Стоит пообщаться с представителем прежнего мира, как она возвращается в старую жизнь, но стоит ей остаться одной, как удивительным образом преображается в новую.

Она понимала, что дома её ждут изменённой, выросшей. Такой какая она стала, пройдя испытания, но где-то в глубине души Райс всё же отчаянно скучала по той бесшабашной и весёлой жизни прошлого. Рыжая тосковала по счастливому детству, что так неожиданно для неё закончилось. Но вместе с тем и понимала, что прошлая жизнь ни только не вернётся, а её требуется забыть, как нечто пагубное.

Проведя с собой воспитательную работу и пообещав себе забыть прежнюю кутырку, она вернулась на ночлежную поляну. Тройка боевых дев стояла в охранении, две остальных тройки устроившись на краю уже мирно спали в боевом облачении и при оружии. В центре горел костёр, разложенный со знанием дела, у которого сидел Шахран и внимательно слушал Апити.

Райс неслышно подошла и подсела к евнуху. Шахран без слов протянул ей винную чашу. Молодуха взяла, понюхала. Сделала удивлённое выражение лица, уставившись непонимающе на «подруга», но тот так увлечённо о чём-то размышлял, что не обратил никакого внимания на царскую дочь. Евнух сидел взъерошенный и по виду «слегка» ошарашенный. Апити выдав пьяным голосом: «Вот такие вот дела…», упала на спину и тут же заснула, словно потеряла сознание.

– Что здесь происходит? – обратилась к мужчине рыжая, продолжая удерживать в руках винную чашу, переводя недоумённый взгляд с Шахрана на спящую Апити, и с Апити обратно на ошалевшего Шахрана.

Тот растеряно повернул к ней голову и зачем-то шёпотом, через некоторое время молчания восторженно ответил:

– Она предсказала будущее.

– Твоё? – ухмыльнулась Райс, пригубив вино и пробуя содержимое на вкус.

Шахран лишь неуверенно кивнул в ответ, будто сомневаясь в правдивости. Молодуха посмотрела на спящую подругу, поняв, что от неё уже ничего не добиться даже пытками, уставилась на жертву предсказания.

– Ну и что тебе белобрысая предрекла? Учти Шахран, – заговорила наставительно она, – Апити у нас особая «меченая». Она никогда не ошибается. Поэтому, по поводу «авось пронесёт» не получится. Поверь. Как сказала, так и будет.

Шахран помялся, собираясь с мыслями и выдал такую бредятину, что у рыжей волосы встали дыбом, притом везде где имелись. Видения Апити, как выяснилось, как раз касались в большей степени Райс. О Шахране она тоже поведала, но как-то вскользь, будто о чём-то незначительном. А вот по царской дочери прошлась по полной. Из всего им сбивчиво рассказанного рыжая услышала лишь то что совсем в скором времени Райс повстречает своего суженого, выйдет замуж и родит от него сына, но при этом с мужем никогда не будет счастлива!

Шахрана мол тоже ждёт какая-то судьбоносная встреча, что позволит ему решить участь давнего личного врага и отомстить каким-то образом, но это предсказание для евнуха оказалось совсем непонятным, а провидица наотрез отказалась пояснять, как он её не упрашивал.

В конце концов, поведал ошалевшей царской дочери, что с утра им надо ехать куда-то туда, указывая рукой направление, где мол находится рубежный терем с постоялым двором, и где им надлежит завязать «все узлы судьбы», как выразилась Апити.

Райс дослушала сбивчивый рассказ, залпом выпила вино, явно крепкое и пьяное, и ничего не говоря тут же устроилась на подстилку, отвернувшись на бок и задумавшись, делая вид что спит.

Она, конечно же думала о будущем, о всяком разном-безобразном. Но вот о замужестве! Даже мысли не проскальзывало. До этого момента, такого явления как законная семья для Райс в принципе не существовало. К тому же выражение «будет несчастна» вообще взбесило царскую дочь. Почему это она должна быть несчастная? Да не хочет она такого подарка даже от самой судьбы!

Думала дева не долго. Несмотря на шок от услышанного и внутреннюю бурю возмущений, уснула быстро. Вино подействовало.

Проснувшись утром, первым делом принялась трясти Апити требуя объяснений и детальных мелочей, но всё оказалось бесполезно. Та хныкала, мучаясь от головной боли, немощно отбиваясь от агрессивной подруги, и при этом жалобно скуля, что ничего она не предсказывала, мол врёт она всё, потому что ничего не помнит.

Ведунья, как в последствии выяснилось, всегда, когда впадает в состояние оракула, ничего потом не помнит из того что наговорила. И вообще это якобы не она делает, а сама Святая Вода рассказывает голосом девы, поэтому надо внимательно слушать что говорит и абсолютно бесполезно потом переспрашивать. От вчерашнего вечера помнила только, что очень захотела спать после выпитого вина уснув прямо у костра, и вроде как ничего не рассказывала и ни в какое состояние провидения не впадала.

Апити отпоили отваром из травы «непьянки» что ведунья сама же и собирала, ползая на карачках, что позволило белобрысой прийти в себя от похмельного синдрома. Райс немного успокоилась, заведённая разбором вчерашних предсказаний, но всё ещё не соглашаясь с такой сволочной интерпретацией, решила проверить правдивость, хотя прекрасно знала, что белобрысая ошибиться не могла, потому что не умела этого делать в принципе. Видите ли, особенный дар не позволял ей ошибаться.

У Райс возникла смутная надежда, что это всё-таки пьяные враки. Рыжая быстрым шагом подошла к боевым девам охранения, сидящим в стороне и не приближающимся к общему костру. Неуверенно и даже как-то робко, не царственно, что сильно удивило угрюмых воительниц, спросила:

– Скажите, – начала она нерешительно, выключив в себе прежнюю наглость и заносчивость, представ перед ними в образе зашуганной молодухи, – знакомы ли вам здешние места? И нет ли тут поблизости рубежного терема?

– Есть, – с удивлением тут же ответила одна из дев, поднявшихся на ноги как по команде при подходе к ним царской дочери, и указав рукой продолжила, – там, чуть поодаль развилка будет и если налево свернуть в сторону степи, то на краю леса стоит рубежный терем. Кстати, собственность нашей царицы. Хороший оплот. Сколоченный добротно. Когда погода не очень хорошая или едем одни, то всегда непременно останавливаемся в том тереме. В нём и отдохнуть можно и в бане помыться, да и кормит хозяин хорошо. Ратимиром кликают.

Райс молча выслушала всё это понурив голову. Кивнула, и несмотря золотоволосым в глаза ушла обратно к общему костру, где Шахран уже вовсю кухарил на всю компанию.

С одной стороны, думала озадаченная Райс, ища оправдание своей нерешительности, можно конечно плюнуть на всё это и проехать мимо, но с другой стороны там, по утверждению белобрысой её суженый. Притом не ею выбранный, а предписанный судьбой. Апити уже немного оклемавшись, теперь стыдливо прятала глаза и сидела с видом побитой собаки.

– А если не поеду в терем? – неожиданно спросила её Райс, продолжая смотреть в сторону.

Белобрысая с удивлением уставилась на растерянную царскую дочь, пожала плечиками и ответила:

– Да ничего не будет. Просто теперь не встретитесь, пересечётесь где-нибудь потом. Судя по тому, что Шахран тут мне наговорил, я же не сказала уверенно, что вы непременно должны ТАМ встретиться, – продолжала молодая ведунья туманные объяснения, указывая куда-то рукой в сторону, – просто сказала, что суженый будет в тереме. И тебе решать. Теперь ты на него смотреть будешь или потом когда-нибудь. Дело-то хозяйское.

Райс задумалась и надолго выпала из реальности. Все прибывали в ожидании её решения, стараясь вести себя тихо и не мешать. Наконец рыжая встрепенулась, ожила выходя из ступора.

– Ох и сволочь же ты, белобрысая, – пробурчала недовольно царская дочь, – разве есть такие силы у девы, зная, что предсказанный судьбой ходит где-то рядом, взять и мимо пройти? – и уже поднимаясь на ноги, закончила, – поехали, посмотрим на этого приговорённого к самоубийству…

Глава четырнадцатая. Для девы лишь одно есть безвыходное положение – это развилка с указательным камнем: «умные направо, красивые налево». В общем, там у этого камня у них уже целое кладбище…

Четыре ордынца в полном вооружении подъехали со стороны степи к странному поселению, расположенному на краю дремучего леса, значившемуся в плане их путешествия неким «рубежом». Эдакий пограничный кордон между миром степей и непонятно чем запрятанным в нехоженых лесах, густых и заросших сплошь мелким кустарником. Воины, выросшие в горах, лес не любили в принципе, а здешний особенно. По ним не только верхом не проехать, но и пешим не пролезть ни ободравшись снизу доверху.

Первая странность «рубежа» для ордынцев, увиденная ещё издали, заключалась в том, что им впервые пришлось наблюдать поселение в этих обезлюдивших краях, имеющее явно защитное укрепление в виде ни то высокого забора, ни то целой крепостной стены. Скорее что-то среднее.

Тёсанные стволы вековых деревьев, заточенные кверху, плотно вкопанные друг к другу, огораживали по всему периметру целый комплекс замысловатых строений, собранных в линию и встроенных одно в другое. Возвышалась эта преграда выше конного человека, хотя если встать на седло, то вполне получалось заглянуть внутрь двора. Они так и сделали ввиду того, что другого способа попасть внутрь с первого взгляда не обнаружили. Никаких проходов, ворот и лазов с перелазами по всей длине частокола не нашли.

Заглянув поверх высокого забора, все четверо пришли в восторг от красоты невиданной архитектуры непонятного умысла, встроенных друг в друга хитрым образом домов, домишек с пристройками и ни пойми на чём держащимися надстройками. Всё броско, вычурно, с затейливыми узорами, с кучей мелких деталей и деталюшек, ни то приделанных в качестве украшения, ни то имеющих какие-то скрытые предназначения.

Уйбар аж присвистнул от восхищения. Подобных ухищрений рук человеческих никому из них видеть ранее не приходилось. Двор перед комплексом предстал путешественникам идеально чистым и буквально вылизанным. Ни живой души, ни сторожевых собак, ни скотины какой с птицей. Аккуратная дорожка шириной для прохода двух человек вдоль всего строения, изготовленная из низких пеньков деревьев одинакового диаметра, тщательно подогнанных друг к другу, а с обеих сторон от неё идеально подрезанная трава приковывала к себе взгляд абсолютным перфекционизмом.

Асаргад как старший в четвёрке решил уведомить хозяев о неожиданном нашествии незваных гостей, отчего принялся громко окрикивать, в надежде хоть кого-нибудь узреть из живых. Тут же как из-под земли, из неприметной щели снизу одного из домов выскочили два белобрысых и кудрявых мальца лет семи-восьми, как две капли воды похожие друг на друга. Ни то сказывалась одинаковость одеяния, одного покроя тканые рубахи со штанами и один-в-один грубо обтёсанная копна волос, ни то и правда пацаны по рождению братья.

Насторожено, будто приглядываясь к невидали, с некой детской непосредственность пацаны уставились на запылённых путников, бестолково заглядывающих поверх частокола. Но кроме молчаливого рассматривания, вызванного праздным любопытством, других действий не предпринимали и о гостеприимстве даже не думали.

– Э, пацаны, – наигранно весело и без угроз в голосе обратился к ним Асаргад держащийся за колья, – старший есть тут кто?

– А тебе зачем? – нагло и с неким вызовом поинтересовался один из взъерошенных мальцов, сделав брезгливое выражение на лице, выпятив нижнюю губу и уперев руки в боки, выражая полную пренебрежительность.

Наглость заносчивого молокососа в один момент вывела гостей из состояния восхищения, а Уйбар в ответ рявкнул, не потерпев вызова, стараясь придать голосу наигранного зверства: