Оценить:
 Рейтинг: 0

Секретная должность агента Рейли

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 17 >>
На страницу:
6 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Ветошкин не внес особенных изменений во внутреннюю политику губернии. Продолжилось сотрудничество со старой исполнительной властью, по-прежнему выходили в свет небольшевистские газеты. К посольствам, обосновавшимся в Вологде, так же как и раньше, власти проявляли максимум уважения. По этому поводу от Наркомата иностранных дел имелось распоряжение.

Для соблюдения правил гостеприимства местным властям приходилось идти на жертвы.

19 апреля по решению президиума Вологодского исполкома для нужд французского посольства было передано здание учительского института, располагавшееся в доме известного коммерсанта Раскина на Дворянской улице, через дом от американского посольства.

Формулировка о причинах закрытия педагогического заведения была проста и по-революционному категорична: «В связи с тем, что среди студентов учительского института нет ни одного представителя рабочего класса и крестьянства, такого рода учителя Советской власти не нужны».

Французский посол Нуланс, коротавший вместе со штатом дни на вологодском вокзале, торжествовал: он наконец-то получит долгожданное помещение и может открыть в нем посольский офис.

Однако переезд все затягивался, и в новое здание французское посольство смогло перебраться только в середине мая.

Одиссея жизни в вагонах, на которую обрек себя и своих сотрудников Жозеф Нуланс, растянулась на два с половиной месяца. Ничего, кроме репутационных потерь для посольства, она не принесла.

Но зато внимательный граф де Робиен подробно описал город и особенно вологодский вокзал, отправив с оказией свой очерк в одну из французских газет. Редакция не смогла пройти мимо такого материала и опубликовала его без подписи автора, чтобы не компрометировать французского аристократа, оказавшегося в сложной служебной ситуации:

«Посол Франции, министры посольств Италии, Сербии, Бельгии, собиравшиеся присоединиться к американцам, после приключения в Финляндии за неимением возможности разместиться в городе, остались в поезде на вокзале.

Их пребывание оказалось не слишком комфортным: ночью недоставало тишины – во время сна начинался концерт локомотивов, которых в Вологде целый парк.

По русской традиции при маневрировании машины свистели. Каждое движение сопровождалось разной по силе сиреной, на которую откликались близко или издалека сирены других паровозов.

В течение всей ночи то и дело слышались трагические крики убиваемых животных, отчаянные мольбы и крики радости, глупые песенки, которые звучали нелепо и настойчиво, как наваждение.

На заре вороны начинали драться на крыше вагона и отбивать такт клювом и лапами так, что разгоняли последний сон.

Когда наступал день, на вокзале начиналось движение. Странный вокзал! Вокруг сотни поездов с эмигрантами. Австрийские и немецкие военнопленные скучились вокруг поезда с дипломатами, чтобы послушать, как старая шарманка накручивает монотонный припев.

Чаще всего здесь находятся русские крестьяне, рабочие и солдаты. Они с удовольствием путешествуют в «теплушках».

Союзным миссиям доставляло удовольствие отчитываться о работе этих забавных поездов. Пассажиры прибывали с раннего утра, нагруженные сумками и котомками, из которых торчали вперемешку одежда, одеяла, еда, и каждый благоговейно нес незаменимый аксессуар русского путешественника – кипятильник, с которым на вокзале можно сделать «kipiatok», кипящую воду для приготовления чая.

Люди забирались с грехом пополам в теплушку и, когда она оказывалась полной, желающие путешествовать, стоящие на платформе вели с уже разместившимися товарищами длинные переговоры в плаксивом тоне на русском языке, по окончании которых им удавалось протолкнуть кого-нибудь в дверь и влезть самим.

Чтобы нанести визит главам миссий, нужно было пролезть под составом, взобраться на тележку вагона, шлепая по глубокой грязи русской весны. И посреди этого шумного и грязного вокзала, окруженные смрадной толпой, расположившись в вагоне-ресторане, целые канцелярии и секретари печатали, шифровали и дешифровывали депеши.

В этих передвижных канцеляриях более, чем в Москве и Петрограде, может быть, и решится судьба России.»

Европа из этой и ряда других статей, появившихся в прессе, узнала о существовании Вологды, которую американский посол сделал «дипломатической столицей России». Европейцы ужасались условиям, в которых работали их дипломаты, не понимая, что в каждой публикации была изрядная доля преувеличения.

Статьи в прессе между тем формировали у западного человека образ России, как места, где нет и быть не может цивилизации. Публика быстро забыла, что еще совсем недавно восхищалась блестящим Петербургом, храбрыми русскими солдатами и говорила о русских, как о полноправных союзниках по Антанте. Теперь все было в прошлом, той России более не существовало.

Глава 3

3 апреля 1918 года дежурный по железнодорожному вокзалу, едва не отправивший месяц назад дипломатический поезд в Сибирь, был снова на смене. За последнее время он повидал на вокзале всякого и уже ничему не удивлялся. На его дежурстве прибыли в Вологду дипломаты стран Антанты, при нем американский полковник телеграфировал самому Ленину и получил от него быстрый ответ.

Привычно ударив в колокол три раза, дежурный отправил на восток очередной состав, битком набитый разномастной публикой. Состав прибыл из Петрограда и направлялся на Урал.

После отхода поезда первоначально многолюдный перрон быстро опустел. Посреди него дежурный заметил группу лиц: шестерых мужчин и даму с двумя малолетними детьми. Они стояли в явной нерешительности. Никто не встретил приезжих и, судя по всему, они не знали, куда следовать дальше.

Дежурный подошел поближе, вгляделся и замер: среди приезжих он увидел Великого князя Николая Михайловича Романова.

Не узнать этого великана было невозможно. Его портреты до революции печатали в журналах, о нем ходили самые разные слухи: шептались, что он при царе возглавлял великокняжескую оппозицию и даже помогал деньгами борцам с самодержавием. Великий князь имел репутацию скрытого республиканца, карбонария, говорили о его связях с масонами.

Сейчас этот человек в шинели без погон в растерянности стоял на перроне вологодского вокзала. Если бы он приехал сюда раньше, ну хоть бы до февральской революции, на перроне бы вытянулось во фрунт все губернское начальство, оркестр играл марши, и здание вокзала было бы украшено национальными флагами. Теперь он никому не нужен, этот осколок самодержавия, бывший Великий князь.

Дежурный по вокзалу не мог отказать себе в удовольствии показать власть. Он к подошел к стоящим на перроне, приложил руку к козырьку и осведомился:

– Николай Михайлович, гражданин Романов, если не ошибаюсь? Какими судьбами в нашем городе?

Великий князь вздрогнул, Он не ожидал, что будет узнан.

– Вот, прибыл с визитом, – неловко пошутил он, – Не соблаговолите ли сказать, где в этом городе находится лучшая гостиница?

– Боюсь, что там нет мест, – ответил дежурный, – для вас нет мест и не будет, – добавил он с издевкой, – Попрошу покинуть перрон и не создавать толпу.

Группа взяла чемоданы и побрела к выходу. Взрослые шли понуро, только дети бойко бегали вокруг матери, затеяв игру в пятнашки, им было весело в этой необычной обстановке.

– Ваше Высочество, Николай Михайлович, успел, слава богу, – из-за саней выскочил пожилой мужчина, – прошу Вас сюда, сейчас поедем устраиваться.

– Здравствуйте, Григорьев! – бывший Великий князь вежливо наклонил голову. Было видно, что он искренне рад встрече. – Вот, позвольте представить, мой кузен Великий князь Дмитрий Константинович, его племянница Татьяна Константиновна, княгиня Багратион-Мухранская с детьми, генерал Брюмер, слуги.

– Мое почтение, Ваши императорские Высочества, Ваше Высокопревосходительство, здравствуйте, господа хорошие.

Вологжанин Григорьев не ожидал увидеть одновременно столько высочайших особ. С Великим князем Николаем Михайловичем он был знаком, участвовал как-то раз в высочайшей утиной охоте, чем очень гордился. О Великом князе Дмитрии только слышал, больше знал о его брате Константине Константиновиче, чьи стихи, подписанные скромными инициалами «К.Р.» читала вся Россия. А вот про Татьяну Константиновну Багратион-Мухранскую, дочь «К.Р.», неоднократно читал в газетах и журналах.

Её муж, бравый грузинский князь, геройски погиб в бою в 1915 году. Татьяна Константиновна, как и многие из дворянской среды, всю войну помогала ухаживать за ранеными.

Потом случилась революция, и вся большая семья Романовых без исключения оказалась вне закона. Конечно, это относилось только к лицам, имевшим право наследовать трон. Татьяна Константиновна это право променяла на брак с храбрым грузинским князем, род которого не был царствующим, следовательно, брак считался неравным и великая княгиня утратила титул и, пусть и призрачное, но право на трон.

В связи с этим большевикам до нее не было никакого дела. Они прекрасно понимали, кто из Романовых опасен в плане престолонаследия, а кто нет.

В Вологду Татьяна Константиновна добровольно приехала вместе с дядей Дмитрием и детьми Теймуразом и Наташей. Она искренне считала, что Дмитрий Константинович, имевший плохое зрение, без нее пропадет, и поэтому окружила его трогательной заботой и каждодневным вниманием.

Оба Великих князя оказались в Вологде в ссылке, согласно постановлению Совета комиссаров Петроградской трудовой коммуны, в котором предписывалось всем бывшим Великим князьям, князьям императорской крови отправиться в ссылку в одну из трех северных губерний. Так Николай Михайлович и Дмитрий Константинович оказались в Вологде.

– Не волнуйтесь, Ваше Высочество, с жильем мы что-нибудь придумаем, всех разместим, в тесноте, но не в обиде, – сказал Григорьев Николаю Михайловичу.

Великого князя он поселил в одном из двух домов, принадлежавших его супруге. Дом стоял на набережной в глубине квартала, окруженный деревьями. Для знатного гостя и «свиты» были выделены две комнаты с отдельным входом на втором этаже здания. В квартире имелся даже балкон с видом на реку Вологду.

Конечно с Петербургскими дворцами это ни в какое сравнение не шло, но Николай Михайлович был все равно доволен квартирой.

Дмитрий Константинович с племянницей и детьми нашли приют в самом центре города у своих знакомых.

Вологжане, несмотря на революцию, с удовольствием приютили у себя членов еще недавно царствовавшего дома. Вряд ли они имели какую-то корысть, скорее всего, хотели искренне помочь попавшим в беду Романовым.

Через два дня тогдашний председатель Вологодского Совета Элиава, принял бывших Великих князей, пришедших на регистрацию в канцелярию новой власти. Взглянув на Романовых и выполнив необходимую процедуру, он остался совершенно безучастен к самому факту нахождения в городе ближайших родственников свергнутого царя. Еще бы, сейчас в Вологде творились дела поважнее, в городе насчитывалось в общей сложности одиннадцать иностранных посольств и миссий, причем не каких-нибудь, бывших, а настоящих, действующих дипломатических учреждений.

Ежедневно он должен был докладывать о них в Москву в правительство. В кабинетах близких к власти ходили слухи, что сюда в Вологду для ведения переговоров с представителями Антанты могут прибыть сами руководители Советского государства.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 17 >>
На страницу:
6 из 17