СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

Закончив доклад, маршал энергично боднул лысеющей головой и «вернулся в строй». Теперь все трое – Браилов, Круглов и Жуков – стояли на одной линии, как на параде.

Некоторое время Сталин молчал: собирался с мыслями. Или собирал мысли. Наконец, собрался. Или собрал.

– Что будем делать с пленумом?

Удивлённо оттопырив губы, Жуков посмотрел на Круглова: и политика была не по его «ведомству». Разве что, в плане работы с товарищами. Точнее, по товарищам. Силами вверенных ему частей. Заполучив недоумевающий взгляд маршала, Круглов тут же переадресовал его Браилову. В мастерстве уклонения от «лишнего груза» он нисколько не уступал маршалу.

Поняв, что ни маршал, ни генерал отвечать – ни на вопрос, ни «в более широком смысле» – не рвутся, Семён Ильич вынужденно «рванул тельняшку»:

– Мы уже прорабатывали этот вопрос, товарищ Сталин.

Подобной формулировкой он волей-неволей «подпряг» к ответу и Жукова, и Круглова. К ответу и ответственности. И, как люди неглупые и опытные, те напряглись в ожидании продолжения. По пути они немножко «разочаровались» в Браилове: товарищ «обвязал гранатами» не только себя.

Нетактично поступил товарищ – в смысле такта, а не тактики, конечно.

Удовлетворённый реакцией коллег, Семён Ильич продолжил «вовлекать и охватывать» их уже более активно:

– И мы пришли к заключению, товарищ Сталин, что сделать вид, будто ничего не произошло, уже не удастся.

Как «непосредственным участникам проработки вопроса», Жукову и Круглову пришлось живо заинтересоваться результатом своей деятельности. Хозяин составил им компанию. Словно «подчёркивая момент и значимость», Браилов решительно выкатил грудь.

– Мы считаем, что Пленум должен состояться – ну, так, словно это мы сами инициировали его созыв.

Круглов, прежде Жукова «сориентировавшийся в обстановке», возбуждённо блеснул глазами. Ему явно понравилось и то, как он «участвовал» в обсуждении этого вопроса, и то, к каким выводам он в результате этого «пришёл». Но пока он «блистал глазами», Хозяин оказался первым «у языка»:

– Правильно, товарищ Браилов. Негоже нам уподобляться страусу, прячущему голову в песок. Вы правы: мы созвали Пленум – мы его и проведём. Для того чтобы разоблачить преступные действия банды Берии-Маленкова-Хрущёва-Игнатьева.

Сталин и в болезни остался верен себе: продумал не только «повестку дня», но и «ярлыки».

– Только… я не чувствую в себе сил выступить с докладом…

Словно иллюстрируя текст, он попытался оторвать головуот подушки, но отрыв не состоялся.

– О каком докладе Вы говорите, товарищ Сталин?! – своевременно возмутился Браилов. – По медицинским показаниям, Вам нельзя даже присутствовать на Пленуме! Мы должны поберечь товарища Сталина для страны и народа, а товарищ Сталин должен помочь нам в этом!

Краем глаза Браилов заметил, как Жуков побелел от зависти: его опередили с верноподданным текстом, да ещё, с каким! Столько очков перешло в актив Браилова: это было заметно по одобрительному взгляду Хозяина, которым тот прореагировал на этот де-факто панегирик.

Одобрение Хозяина позволило Семёну Ильичу перейти к персоналиям.

– Политический доклад о причинах и сущности заговора сделает товарищ Молотов. Он все эти дни неотрывно находился здесь, даже не будучи «полуофициально» дежурным.

Заметив, как Сталин недовольно скривился, Семён Ильич тут же «ринулся» на Хозяина «с доводами наперевес».

– Мы все…

Он обвёл взглядом окружавших его Жукова им Круглова, словно призывая тех в «компаньоны», от чего последние, к чести их, не стали уклоняться.

– … знаем о Вашем, товарищ Сталин, отношении к некоторым… скажем так… не совсем благовидным…

Хозяин иронически хмыкнул, словно оценивая то, как дипломатично Браилов определил их с Молотовым разногласия.

– … поступкам товарища Молотова, – мужественно игнорировал «высочайший хмык» Семён Ильич. – Но, безусловно соглашаясь с Вашими оценками, товарищ Сталин, мы хотели бы отметить, вот что. Молотов, один из немногих – вместе с Кагановичем, Андреевым, Пономаренко и несколькими товарищами рангом пониже – кто действительно скорбел в связи с возможностью утраты Вас для партии, страны и народа!

Даже понимая, что нельзя сейчас чересчур энергично давать чувство, дабы не волновать Хозяина, Браилов не смог удержаться «в рамках» и слегка повысил голос. Потому, что, как можно не давать, если нужно давить и даже подавлять! Оппозиционные настроения Хозяина, то есть.

– Один из немногих, товарищ Сталин! Товарищ Молотов никогда не посягал на место или авторитет великого Сталина, и в этом его никто не посмеет упрекнуть! Более преданного соратника у Вас нет!

Сталин нахмурил лоб – так, словно забарабанил пальцами по столешнице. Не дождавшись ответа, Браилов энергично продолжил.

– И потом, товарищ Сталин, кому, как не Молотову, Вашей правой руке на протяжении десятилетий, можно доверить такой доклад?

Браилов «перезарядил ствол – и сделал контрольный выстрел»:

– Иначе нас не поймут – ни здесь, ни «там»…

Семён Ильич не зря «дёргал затвор»: последний довод оказался решающим. Сталин, вздохнул и смежил веки:

– Согласен…

– А доклад о результатах оперативно-следственной работы сделает вновь назначенный министр государственной безопасности.

И Браилов покосился в сторону Круглова. Реакция Сергея Никифоровича его вполне удовлетворила: генерал ничем не выказал своего неудовольствия в связи с его «вовлечением и подтягиванием». Да и с чего бы ему это было делать: ведь доклад на Пленуме, да ещё в такой обстановке, это не только знак признания авторитета, но и перспективы рывка «наверх»! Этот Пленум – не какая-нибудь рутина, а трамплин!

На этот раз Сталин не раздумывал с одобрением кандидатуры. Похоже, он уже оценил роль Круглова в событиях последних дней. Даже в большей мере, не роль, а степень надёжности и личной преданности. В условиях «форс-мажора» последнее обстоятельство – первейшее по значимости.

– И ещё…

Браилов сделал многозначительную паузу. «Аудитория» мгновенно «призвалась к вниманию».

– Нам ни в коем случае нельзя скрывать чрезвычайного характера Пленума! Более того, мы сами должны подчеркнуть его! Это тем более важно, что на Пленуме будут сторонники Берии, которые первыми откликнулись на его зов. Наверняка они ждут иной повестки дня, чем та, которую мы намерены предложить их вниманию. Как минимум, на Пленуме: другую им предложат уже на Лубянке.

Хозяин разволновался, и явно не по причине «изменений в повестке»: «круг друзей», оказывается, не ограничивался одним Лаврентием! Пришлось Браилову вновь «стать врачом» – на этот раз психотерапевтом. Успокаивая Хозяина, он положил руку на его плечо. На плечо вождя! Увидев это, Жуков и Круглов буквально опешили от такой неслыханной фамильярности. Этот момент вознёс Семёна Ильича в их глазах больше, чем все предшествующие, вместе взятые. То, что роняло его в их глазах, а именно: всего лишь майорские погоны и нежелание солировать «в лёжке под танком», сейчас даже как-то забылось. На время.

– Всё в порядке, товарищ Сталин: мы их уже вычислили. Практически всех. Сейчас заканчиваем «отработку» последних кандидатур.

Сталин с видимым облегчением откинулся на подушки: враг не прошёл.

– Что же касается задержанных и арестованных…

Семён Ильич в раздумье пожевал губами.

– .. думаю, что всех их необходимо содержать – пока, во всяком случае – там же, где они и содержатся в настоящее время: на гауптвахте штаба Московского округа ПВО. Никто из тех, кому не положено знать об этом, об этом не знает, и пусть не знает и дальше. Несмотря на то, что следственный изолятор МГБ в Лефортове уже очищен как от контингента, так и от старого персонала, думаю, лучше будет сохранить «статус-кво».

Сталин движением век «санкционировал» меру.

– Что же касается сподвижников Лаврентия Палыча, – усмехнулся Браилов, – то мы с генерал-лейтенантом Кругловым…

Он специально не стал называть Круглова по имени-отчеству, дабы лишний раз не «травмировать» Хозяина. Сталин всегда бдительно относился к «неформальным» отношениям «коллег», и по этой причине мог додумать, чёрт знает, что. Чаще всего – то, чего и в помине не было.