Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

– Я не буду вам мешать: займусь протоколом.

– Идёт! – «санкционировал» Галимов – и тут же раздались глухие стуки, звук падающего на пол тела и «буцкающих» его ботинок. Примерно через полминуты «ударного труда» – «ударного» в прямом смысле – «подшефный» взмолился о капитуляции.

– Третьим! Я был третьим! Но всё было по согласию! Девки сами… Они сами!

– Ты ещё скажи, что они тебя умоляли отъе… ть их! – вразрез кулакам ухмыльнулся Васильев, здоровенный «опер» Зеленодольского ОМ, недавно «сосланный» из «района» за совершение должностного проступка. Должностной проступок был вполне традиционным для оперативного работника: не рассчитал собственных сил… и сил «подшефного». Последней оказался хлипкой конституции, в результате чего Нефёдов оказался в «ссылке».

Несколько глухих ударов дополнили картину «оперативной работы» с подозреваемым.

– Я всё скажу! – взвыл Бичоев. – Всё скажу – только не бейте!

– Сергеич?

«По получению запроса» Галимова, Иванов, словно нехотя, оторвался от протокола, и равнодушным взглядом скользнул по распростёртому на полу телу чеченца. «По дороге» он отдал должное оперативникам: ребята отработали качественно, не оставив на лице «подшефного» никаких следов контакта того с их кулаками. Разумеется, «лужи крови» исключались даже на уровне теории.

– Перерыв, мужики, – «санкционировал» Иванов, и Васильев отпустил ногу «подшефного», которая закрывала ему доступ к паху «объекта работы». – Водворите эту сволочь на стул. А ты, мразь…

Сорванным ещё по дороге прутиком Иванов приподнял нижнюю челюсть «объекта», присутствующую только наполовину.

– … если будешь врать – пеняй на себя. Тогда я не просто выйду – совсем уйду. Больше того, оставлю тебя до утра с этими добрейшими людьми. И уже ничего я не смогу тебе гарантировать. Сохранение «девственности», в том числе. Конечно, сами эти, донельзя благородные люди…

Галимов не выдержал – и прыснул в кулак: изящные манеры – не из репертуара оперативных служб.

– … до тебя не опустятся… даже чтобы «опустить» тебя. Применительно к тебе и твоему заду каждый из них имеет законное право сказать: «Я свой х… не на помойке нашёл!». Но тебе от этого легче не станет. Здесь и без них хватает желающих познакомиться с твоим «очком» поближе. И тебе так «воткнут», что дышать будет больно! Что у тебя из глотки потечёт! А потом об этом – со всеми «гастрономическими подробностями» – оповестят широкие круги общественности.

– Ты понял, сука!

Галимов настолько внушительно схватил «объект» пятернёй за задницу, что тот завизжал. Наверняка, куда больше от ужаса, чем от боли: на протяжении всего монолога Иванова глаза нохча работали только на расширение формата.

– Вижу, что-то уже до тебя доходит, – усмехнулся Иванов. – Значит, шанс не стать «жопником» у тебя ещё остаётся… Итак, я тебе задаю вопросы, а ты на них отвечаешь! Вот, такой у нас будет с тобой разговор. Начнёшь уклоняться – пеняй на себя! «Шаг вправо, шаг влево» – считай, что твоя дырка уже в вазелине! Я понятен?

Чеченец больше задрожал шеей, чем кивнул головой. Так или иначе, согласие было получено.

– Итак, ты был на дискотеке в ДК?

– Нет.

– А кто был?

Пауза, которую Бичоев попытался взять на обдумывание, была немедленно пресечена кулаком Васильева. Это немедленно же взбодрило подследственного.

– Руслан, Магомед… и ещё другие наши… которые не поехали… ну, на эту…

– На «малину»?

– Да.

– А ты где был в это время?

– Дома.

Иванов отклеил один глаз от протокола.

– Значит, тебя пригласили уже потом?

Нохч отрицательно мотнул головой.

– Нет, за мной заехали.

– На автобусе?

– Да.

– На том же самом, на котором везли девиц?

– Да.

– То есть, вы все вместе приехали на Садовую, двадцать четыре?

– Да, все вместе.

Иванов отложил ручку в сторону и уставил в «подшефного» «без промаха бьющий глаз». Уродец зримо напрягся в ожидании развития сюжета.

– Ответь мне, и по возможности честно: кто тебя пригласил в автобус и для чего? Желательно – в прямой речи! Знаешь, что такое «прямая речь»?

Бичоев опустил глаза, и засопел. Короткий, профессиональный удар по почкам мгновенно стимулировал его речевую активность.

– Меня пригласил Руслан… Ну, Явлоев… Он сказал…

«Объект» изобразил муки творчества.

– … Да, он сказал: «У нас там – три ебливые сучки»… Это не я – это он так сказал…

– Продолжай, продолжай!

– «Двух из них я уже «драл» раньше…»… Это всё он, Руслан… говорил…

– Ну, понятно, понятно!

– Вот…

«Хорошее отношение» следователя привело к тому, что Бичоев уже уже начал осваиваться в своём новом положении. Больше того, он освоился настолько, что приподнял голову и даже попытался дать хрестоматийную картину вспоминания. А именно: сдвинутые к переносице брови, кожа на лбу «гармошкой», «потусторонний» взгляд.

– … А дальше он мне сказал: «Поехали с нами: девки – класс!»…

Я стал отказываться…

– Такой правильный? – хмыкнул из-за спины Галимов, только что присоединившийся к Васильеву.