Легенды Эруада. Трилогия

* * *

Конец апреля вновь порадовал путников жарким весенним солнцем, что уже три дня не слезало с небосвода и не пряталось за грядой клубящихся тяжёлых облаков. Это была первая весна на памяти Флаури, когда природа так рано начинала радовать теплом. Северный климат редко баловал промерзающие земли. Холода отступали лишь в середине первого месяца лета, после праздника Товрад, знаменующего победу дня над ночью, света над тьмой.

Тимбертон оказался безумно рад, когда тракт стал медленно выползать из скалистой местности, словно освобождаясь от крепких каменных объятий. Впереди показались верхушки Пограничного леса. По пути им встретилось ещё несколько рабочих посёлков и небольших деревень, но и здесь царствовала мёртвая тишина. В таких местах они пополняли быстро скудеющие запасы провизии.

За прошедшее время Флаури повидал столько смертей, что уже не сомневался в правильности недавнего выбора. Яркие краски цветущих полей и лугов, холмов и равнин, лесов и предгорий омрачались кроваво-серыми тонами трагедий местных поселений. И даже солнце, дарившее тепло всему живому, стремительно сбрасывающему леденящие оковы северной зимы, теперь предательски разогревало лежащие под открытым небом трупы. Вонь и смрад не давали вдохнуть. Тысячи насекомых роились над несчастными, монотонно жужжа. Падальщики дрались за каждый кусок прогнившего мяса. Теперь это был их пир, их праздник.

Даже сейчас уже не счесть тех жизней, которые прервали безжалостные нападения орочьего племени. По всему пути встречались разрушенные деревни и сёла, буквально утопленные в крови их жителей. Но ведь рано или поздно безудержное зло выйдет наружу, чтобы показать свою истинную силу. И тогда смертей будет ещё больше. Как и слёз родных и близких, если таковые ещё останутся.

«Лишь бы Веорна осталась нетронута!» – Флаури тревожила единственная мысль.

И только он успел подумать о родных местах, как Милана вдруг остановила Сабрину и вытянула в сторону левую руку. Тимбертон замер в ожидании чего-то непредсказуемого.

Спустя несколько секунд на руку девушке приземлилась белоснежная голубка. Тимбертон от радости чуть не вывалился из седла, протягивая руку за долгожданным свёртком.

«Здравствуй, наш дорогой Флаури! Мы с Джорджио получили твоё письмо. Куда ты отправился? Мы ничего не знаем! Что вообще произошло? Когда ты вернёшься? Мы ждём тебя! Джорджио совсем скоро отправится служить в армию, а если его возьмут – то в королевский полк. Ты оказался прав. В Алакорне участились нападения орков. Нас переселяют в Даллор-Кур. Мы надеемся, что с тобой – надёжный спутник, который защитит тебя от опасностей. Стерегись орков. Кажется, война снова пришла в наши дома. Наместника Дорвена убили. А убийц отца так никто и не нашёл. Брось это дело. Возвращайся в Даллор-Кур. Мы тебя очень любим и ждём! Мама, Джорджио». А внизу было дописано: «Ну, попадись только мне на глаза, братец! Я мозги-то тебе повыправляю!»

– Ты вовремя предупредил их об опасности. Сейчас они в надёжном месте. Их защитят войска, – выслушав спутника, успокаивала Милана.

– Надеюсь на это, – грустно проговорил Флаури. – Быть бы ещё уверенным в том, что город не падёт…

– Город – не деревня. В открытую его не так-то просто взять. А учитывая, что войска уже готовы в любую минуту вступить в бой, переживать не стоит.

– Напишу ответ на привале.

Перед глазами открылась необъятная красота Южной равнины. Где-то там, на севере, великолепной громадой стоит многострадальный Хлаубен – Первая столица Алакорна, который поначалу был не раз сожжён и разграблен во времена нескончаемых набегов варганов. Войскам королевства неоднократно удавалось отвоевать столицу, но за каждый удавшийся штурм была уплачена слишком высокая цена.

На уроках истории Флаури узнал, что в тысяча триста пятом году от Первого Восхода, после очередного разгрома людьми вьорнов, те бежали в Срединные земли, оставив ту часть территории, где и возник нынешний Алакорн. Тогда же и начали отстраивать Хлаубен, что оказался препятствием для кочевников-варганов, населявших северное побережье моря Рун. Вести о поражении вьорнов быстро разлетелись по Эруаду, и варганы двинулись на север. Они жили лишь грабежами и убийствами, словно шайка разбойников численностью в десятки тысяч.

Первое поражение Хлаубена случилось в тысяча триста седьмом году. Городские руины никто не брался восстанавливать. Варганы плотно осели в тех местах. И лишь спустя девять лет, когда бежавшие в Къёрденфелл люди решили вернуться, кочевники получили достойный урок. Их отбросили восточнее к границам Гарада, где они и провели следующие двадцать лет. Но жажда наживы и образ жизни вновь заставили их испытать на прочность окрепший к тому времени город. Они попытались взять его штурмом – не вышло. Тогда варганы поселились вокруг плотным кольцом, не пуская торговые караваны, шедшие из Къёрденфелла. И не приди на помощь Орден Мау’Рина в лице паладинов Валмалинора, людям пришлось бы несладко.

Двести два дня длилась осада. Нехватка еды, болезни и внезапные вылазки небольших групп варганов в город через канализационные стоки сильно ослабили защитников. Разбойники поджигали дома, склады с и так скудной провизией. Временами полыхало сразу несколько десятков домов. И когда сил держаться уже не осталось, люди вышли из города на последний бой. Тогда-то и подоспели паладины. Варганов разбили. А через сто двадцать лет появился Даллор-Кур, после чего и Сирфендан с Ингилиатом. Варганы существовали уже мелкими группами, разбросанными по Алакорну. Им нигде не было покоя, их всюду безжалостно гнали, как бешеных собак.

Сейчас все подступы к городу были настолько неприступны, что противник просто разбивался о высоченные стены крепости. Могущество и сила королевской столицы взлетели до небывалых высот. Поэтому дивиться столь чудесному творению человечества можно было необычайно долго. Но Флаури направлялся совсем в другую сторону и мог лишь надеяться, что когда-нибудь побывает в величайшем как по размерам, так и по своей истории, городе.

Проснувшаяся после зимы природа выглядела ещё совсем сонной. Цветущая растительность медленно оживала, стараясь заполнить как можно больше пространства, дабы окрасить землю мириадами ярчайших оттенков, пробуждающих в сердце невыразимое чувство восхищения и гордости. Разве может случиться так, что всё это великолепие вмиг исчезнет по прихоти неизвестного, решившего навести здесь собственные порядки?

Наверняка крупные города сейчас ввели военное положение, а большинство деревенских жителей, оставшихся в живых, прячутся за каменными стенами, оставляя на разграбление нажитое добро.

Тимбертон протёр заспанные глаза и, чуть взбодрившись глотком холодной воды, набранной заранее в лесном ручье, вскочил на коня.

– Поговорим? – предложила девушка, мило улыбнувшись.

– Ну а что ещё делать, когда часами в седле отбиваешь себе зад? – шуткой отозвался Флаури.

– Расскажи мне, как ты жил всё это время? – спросила Милана, когда они продолжили путь.

– Ничего особенного. Вряд ли тебе будет интересно. Моя жизнь скучнее, чем у улитки, – напрягся было он.

– Это я сама решу. Идёт?

Сын Варнора, после небольшой паузы, как всегда, скорчив гримасу недовольства, начал рассказывать о деревенском прошлом: о том, как работал с утра до вечера, помогая родителям, как они любили отдыхать по праздникам и выходным всей семьёй, как тренировались с братом на деревянных мечах, невзирая на погоду… Большую часть рассказа Флаури уделил коню Сириусу, вспоминая их поездки с отцом на ярмарку в Даллор-Кур. Он рассказал обо всех светлых моментах своей простой и в то же время нелёгкой жизни, остановившись на том месте, где начались неприятности.

Милана слушала, не перебивая. Тимбертон оказался неплохим рассказчиком. Он довольно эмоционально и выразительно повествовал о наиболее значимых событиях. Расспросами девушка отвлекала Флаури от мрачных картин, чтобы он не замыкался, прокручивая в голове тревожные мысли.

Ещё два дня они ехали вдоль Пограничного леса и Южной равнины. Тимбертону стала надоедать чрезмерная осторожность его спутницы. Они могли двигаться гораздо быстрее, если бы она раз от раза чутко не прислушивалась к посторонним звукам. За это время путники не встретили семерых всадников ни разу. Ни души – ни людей, ни орков, ни живых, ни мёртвых. Милана сердито отрезала все намеки на непослушание, а Флаури только головой качал от безысходности.

Пасмурным утром первого числа Месяца Вечного Древа, после завтрака – хотя завтрак получился слегка скудноват, но божественен (снова отвар из трав, приготовленный Миланой), – Флаури получил первый урок владения мечом.

– Тебе надо подкачать мышцы, чтобы уверенней держать меч в руках! – показывая на клинок спутника, усмехнулась Милана.

Тот только развёл руками.

Она вытащила из ножен изящные сабли и подала одну ему. Изогнутое лезвие искрами сверкнуло на солнце, выгравированные рунные символы будто таили в себе неудержимую, чудовищную силу. Прозрачная тёмно-зелёная гарда, словно выточенная из стекла, притягивала к себе необычайными отблесками. Флаури сжал эфес и тут же почувствовал, как в его тело вливается поток энергии, сначала еле ощутимый, потом, постепенно усиливаясь, захватывающий дыхание и наполняющий каждую клеточку организма ласковым теплом.

Оружие оказалось настолько легко держать в руке, настолько приятно им владеть, что Тимбертон на миг даже почувствовал его частью самого себя. Оно словно стало продолжением руки, с точностью выполняя всё, что от него требуют. По весу сабля была такой лёгкой, что Флаури не ощущал её присутствия, она нисколько не отяжеляла руку. Сражаться таким оружием – одно удовольствие.

– Покажи мне, что ты умеешь. Попробуй меня ударить, – выставив вперёд саблю, произнесла Милана.

– Я не буду с тобой драться! А если я тебя задену? – встревожился соперник.

Милана улыбнулась.

– Ты слишком высоко себя ценишь. Самонадеянный, хвастливый мальчишка! – она с застывшей улыбкой на лице поддразнивала Флаури.

Тот мгновенно почернел от оскорблений и, сделав резкое движение вперёд, попытался царапнуть ненавистную девчонку её же саблей. Но она, ловко отведя в сторону корпус, ударила по его оружию так, что клинок со звоном отлетел в траву.

– Мы в неравном положении! – попытался оправдаться сын Варнора.

– Это почему? Оружие одинаковое. Ты, тем более, мужчина. Что тебя не устраивает? – развела руки в стороны Милана.

– Я-то мужчина. А ты – эльф! – он обвиняюще ткнул в неё пальцем.

– Но я – защищающийся эльф, который не причинит тебе никакого вреда, – сделала невинное лицо девушка.

Флаури закусил губу и поднял саблю.

– Попробуй сконцентрироваться на всём теле. Ты должен чувствовать каждое сокращение мышц, каждое движение. Нужно знать, куда будет направлен твой следующий удар, и никогда не оставлять противника вне поля зрения. Важен полный контроль над чувствами. Ярость и гнев всегда будут мешать сосредоточиться, предательски застилая глаза.

Ученик скотовода внимал каждому слову, произнесённому Миланой. Такое выпадает не часто, когда эльфийка, да ещё настолько прекрасная, уделяет тебе внимание, обучая искусству обращения с мечом. Он понимал, что его готовят к смертельным сражениям, к таким моментам, когда нужно отбросить в сторону все прежние заботы и вступить в схватку.

Полчаса молодой воин пытался достичь цели, размахивая саблей, как ураган, но Милана с невероятной лёгкостью и ловкостью парировала все его удары. Несколько раз он падал на землю, сбитый с ног молниеносными выпадами девушки, но каждый раз тут же вскакивал, больше не подавая виду, что его унизили или обидели.

Когда ноги и руки Флаури отказались повиноваться, он бессильно рухнул на траву, постанывая от изнеможения. Милана тем временем стояла над ним и мило улыбалась.

– Всё! Больше не могу! Ты даже не устала! – почти пропищал сын Варнора, поднимая голову.

– Потому что оборонялась. А обороняться легче, если умеешь. Противника можно вымотать до потери сознания, вот как тебя сейчас, а потом… – Милана воткнула саблю в землю, и та с шуршанием погрузилась аж наполовину.