Женская война

– Притом же, – прибавила маркиза, – в одном из трех планов, которые я имела счастие представить на рассмотрение вашего высочества, предполагалось возмутить всю Гиенну.

– Да, да, и мы воспользуемся им, если будет нужно, – отвечала принцесса. – Но я соглашаюсь с мнением матушки и начинаю думать, что с Кларой что-нибудь случилось, иначе она была бы уже здесь. Может быть, ее фермеры не сдержали слова, эти дрянные люди всегда пользуются случаем не платить денег, иногда случай представляется сам собою. Притом как знать, что сделали гиеннцы, несмотря на все свои обещания?.. Ведь они гасконцы!

– Болтуны! – прибавила маркиза Турвиль. – Лично они очень храбры, это правда, но предурные солдаты, годные только на то, чтобы кричать «Да здравствует принц!», когда они боятся испанца…

– Однако же они очень ненавидели герцога д’Эпернона, – сказала вдовствующая принцесса. – Они повесили портрет его в Ажане и обещали повесить его особу в Бордо, если он туда воротится.

– А он, верно, воротился и повесил их самих, – возразила принцесса с досадой.

– И во всем этом виноват, – прибавила маркиза, – господин Лене, этот упрямый советник, которого вам непременно угодно держать при себе, а он только мешает исполнению наших намерений. Если бы он не отвергнул второго моего плана, который имел целью, как вы изволите помнить, внезапное занятие замка Вера, острова Сен-Жоржа и крепости Бле, то мы держали бы теперь Бордо в осаде и город принужден был бы сдаться.

– А по-моему, не вопреки мнению их высочеств, будет гораздо лучше, если Бордо сам отдаст себя в наше распоряжение, – сказал за маркизою Турвиль голос, в котором уважение смешивалось с иронией. – Город, сдающийся на капитуляцию, уступает мне и ничем не обязывает себя. Город, который отдается добровольно, должен поневоле быть верным до конца тому, на чью сторону перешел.

Все три дамы обернулись и увидели Пьера Лене, который подошел к ним сзади, когда они шли к главным воротам.

Слова маркизы Турвиль были отчасти справедливы. Пьер Лене, советник принца Конде, человек холодный, ученый и серьезный, получил от заключенного принца поручение наблюдать за друзьями и врагами. И надобно признаться, ему было труднее удерживать безрассудное усердие приверженцев принца, чем отражать злые замыслы врагов его. Но он был ловок и предусмотрителен, как адвокат, привык к приказным крючкам и хитростям. Он обыкновенно побеждал их каким-нибудь ловким обманом или своею непоколебимою твердостью.

Впрочем, лучшие и упорнейшие битвы приходилось ему выдерживать в самом Шантильи. Самолюбие маркизы Турвиль, нетерпение принцессы равнялось с хитростью Мазарини, с хитростью и с нерешительностью парламента.

Лене, которому принцы поручили всю корреспонденцию, принял за правило сообщать принцессам новости только в необходимое время и назначил себя самого судьею этой необходимости. Несколько планов Лене были выболтаны друзьями его врагам, потому что женская дипломатия не всегда основана на тайне, на первейшем правиле дипломатии мужчин.

Обе принцессы, признававшие усердие и особенно пользу Пьера Лене, несмотря на частые его противоречия, встретили советника дружеским жестом. На устах старушки показалась даже улыбка.

– Ну, любезный Лене, – сказала она, – вы слушали, маркиза Турвиль жаловалась или, лучше сказать, жалела о нас: все идет у нас хуже и хуже… Ах! Наши дела, любезный Лене, наши дела!

– Обстоятельства представляются мне не такими мрачными, как кажутся вашему высочеству, – отвечал Лене. – Я очень надеюсь на время и на изменение счастья. Вы изволите знать поговорку: «Кто умеет ждать, тому все приходит вовремя».

– Время, перемена счастья – все это философия, Лене, а не политика, – сказала принцесса.

Лене улыбнулся.

– Философия всегда и везде полезна, – отвечал он, – и особенно в политике. Она научает не гордиться при успехе и не падать духом в бедствии.

– Все равно, – возразила маркиза Турвиль, – по-моему, лучше бы видеть курьера, чем слушать ваши истины. Не так ли, ваше высочество?

– Да, согласна.

– Так, ваше высочество, будете довольны, потому что увидите сегодня трех посланных, – сказал Пьер Лене с прежним хладнокровием.

– Как? Трех!

– Точно так, ваше высочество. Первого видели на дороге из Бордо, второй едет от Стене, а третий от Ларошфуко.

Обе принцессы вскрикнули от радостного удивления. Маркиза закусила губы.

– Мне кажется, любезный господин Лене, – сказала она с ужимками, желая скрыть досаду и позолотить колкие слова свои, – такой искусный колдун, как вы, не должен останавливаться на половине пути. Сказав нам, что курьеры скачут, он должен бы в то же время рассказать нам, что содержится в депешах.

– Мое колдовство, – скромно отвечал он, – не простирается так далеко и ограничивается желанием служить усердно. Я докладываю, но не угадываю.

В ту же минуту (как будто какой дух служил Пьеру Лене) показались два всадника, скакавшие около решетки сада. Тотчас толпа любопытных, оставив цветники и луга, бросилась к решеткам, чтобы получить свою долю новостей.

Оба всадника сошли с лошадей. Первый, бросив поводья лошади второму, который оказался его лакеем, подбежал к принцессам, шедшим к нему навстречу.

– Клара! – вскричала принцесса.

– Да, я, ваше высочество, позвольте поцеловать вашу руку.

Упав на колени, он хотел почтительно взять руку супруги Конде.

– Нет! Нет! В мои объятия, милая виконтесса! В мои объятия! – воскликнула принцесса, поднимая Клару.

Когда принцесса расцеловала всадника, он с величайшим почтением повернулся к вдовствующей принцессе и низко поклонился ей.

– Говорите скорей, милая Клара, – сказала она.

– Да, говори, – прибавила принцесса Конде. – Виделась ли ты с Ришоном?

– Виделась, и он дал мне поручение к вашему высочеству.

– Приятное?

– Сама не знаю, всего два слова.

– Что такое? Скорей, скорей!

Самое живое любопытство выразилось на лицах обеих принцесс.

– Бордо – да! – произнесла Клара со смущением, не зная, какое действие произведут слова ее.

Но она скоро успокоилась: на эти два слова принцессы отвечали радостным криком. Услышав его, Лене тотчас прибежал.

– Лене! Лене! Подите сюда! – кричала молодая принцесса. – Вы не знаете, какую новость привезла нам наша добрая Клара?

– Знаю, – отвечал Лене улыбаясь, – знаю. Вот почему я не спешил сюда.

– Как! Вы знали?

– Бордо – да! Не правда ли, вот ответ? – сказал Лене.

– Ну, вы в самом деле колдун! – вскричала вдовствующая принцесса.

– Но если вы знали эту новость, Лене, – сказала молодая принцесса с упреком, – почему же вы не вывели нас из томительного беспокойства этими двумя словами?

– Я хотел оставить виконтессе де Канб награду за ее труды, – отвечая Лене, кланяясь взволнованной Кларе. – Притом же я боялся, что на террасе вы станете радоваться при всех.

– Вы всегда правы, всегда правы, мой добрый Пьер, – сказала принцесса. – Довольно об этом!

– И всем этим обязаны мы верному Ришону, – начала вдовствующая принцесса. – Вы довольны им, он превосходно действовал, не так ли, кум?