Женская война

Старушка употребляла слово «кум» вместо ласки, она выучилась этому слову от Генриха IV, который очень часто употреблял его.

– Ришон человек умный и притом в высшей степени исполнительный, – отвечал Лене. – Верьте мне, ваше высочество, если бы я не был уверен в нем, как в самом себе, то не рекомендовал бы вам его.

– Чем наградить его? – спросила принцесса.

– Надобно поручить ему какое-нибудь важное место, – отвечала старушка.

– Важное место! – повторила маркиза Турвиль. – Помилуйте, ваше высочество, Ришон не дворянин.

– Да ведь и я тоже не дворянин, – возразил Лене, – а все-таки принц оказывал мне полное доверие. Разумеется, я особенно уважаю французское дворянство, но бывают обстоятельства, в которых я осмелюсь сказать: великая душа лучше старого герба.

– А зачем сам он не приехал с этою дорогою новостью? – спросила принцесса.

– Он остался в Гиенне с целью набрать несколько сот человек. Он сказывал мне, что может уже надеяться на триста солдат. Только он говорил, что они, по недостатку времени, будут плохие рекруты и что ему хотелось бы получить место коменданта какой-нибудь крепости, например, в Вере или на острове Сен-Жорж. «Там, – говорил он мне, – я уверен, что буду полезен их высочествам».

– Но каким образом исполнить его желание? – спросила принцесса. – Нас так не любят при дворе, что мы никого не можем рекомендовать, а если кого рекомендуем, то он в ту же минуту станет человеком подозрительным.

– Может быть, – сказала виконтесса, – есть средство, о котором говорил мне сам Ришон.

– Что такое?

Виконтесса отвечала, покраснев:

– Герцог д’Эпернон, говорят, влюблен в какую-то барышню.

– Да, в красавицу Нанону, – перебила принцесса с презрением, – мы это знаем.

– Говорят, что герцог д’Эпернон ни в чем не отказывает этой женщине, а эта женщина продает все, что угодно. Нельзя ли купить у ней место для Ришона?

– Это были бы не потерянные деньги, – сказал Лене.

– Да, правда, но наша касса пуста, вы это знаете, господин советник, – заметила маркиза Турвиль.

Лене с улыбкою повернулся к Кларе.

– Теперь вы можете, виконтесса, показать их высочествам, что вы обо всем позаботились.

– Что вы хотите сказать, Лене?

– Вот что хочет он сказать: я так счастлива, что могу предложить вашему высочеству небольшую сумму, которую я с трудом добыла от моих фермеров; приношение очень скромно, но я не могла достать больше. Двадцать тысяч ливров! – прибавила виконтесса, покраснев и нерешительно, стыдясь, что предлагает такую неважную сумму важнейшим принцессам после королевы.

– Двадцать тысяч! – повторили обе принцессы.

– Но это просто богатство в наше время! – продолжала старушка с радостью.

– Милая Клара! – вскричала молодая принцесса. – Как мы заплатим тебе за усердие… Чем?

– Ваше высочество подумаете об этом после.

– А где деньги? – спросила маркиза Турвиль.

– В комнате ее высочества, куда отнес их верный слуга мой Помпей.

– Лене, – сказала принцесса, – вы не забудете, что мы должны двадцать тысяч ливров виконтессе де Канб?

– Они уже записаны между нашими долгами, – отвечал Лене, вынимая записную книжку и показывая, что эти 20 000 ливров стоят уже в длинном ряду цифр, который, вероятно, несколько испугал бы принцесс, если бы они вздумали сложить его.

– Но как могла ты пробраться сюда? – спросила принцесса у Клары. – Здесь говорят, что Сент-Эньян занял дорогу, осматривает людей и пожитки, точно как таможенный сторож.

– Благодаря благоразумию моего Помпея мы избегали этой опасности. Мы пустились в объезд, это задержало нас в дороге лишних полтора дня, но обеспечило нашу поездку. Без этого объезда я уже вчера имела бы счастье видеть ваше высочество.

– Успокойтесь, виконтесса, время не потеряно, стоит только хорошенько употребить нынешний день и завтрашний. Сегодня, извольте не забыть, мы ждем трех курьеров.

– Один приехал, остаются еще два.

– А нельзя ли узнать имена этих двух курьеров? – спросила маркиза Турвиль, надеясь как-нибудь поймать советника, с которым она воевала, хотя между ними не было явной распри.

– Прежде, если расчеты не обманут меня, – отвечал Лене, – приедет Гурвиль от герцога Ларошфуко.

– То есть от князя Марсильяка, хотите вы сказать? – перебила маркиза.

– Князь Марсильяк теперь называется уже герцогом Ларошфуко.

– Стало быть, отец его умер?

– Уже с неделю.

– Где?

– В Версале.

– А второй курьер? – спросила принцесса.

– Второй курьер – капитан телохранителей принца, господин Бланшфорт. Он приедет из Стене, его пришлет маршал Тюрен.

– В таком случае, думаю, – сказала маркиза Турвиль, – чтобы не терять времени, можно бы исполнить первый мой план на случай покорения Бордо и соединения господ Тюрена и Марсильяка.

Лене улыбнулся по обыкновению.

– Извините, маркиза, – сказал он чрезвычайно учтиво, – но планы, составленные принцем, теперь исполняются и обещают полный успех.

– Планы, составленные принцем! – грубо повторила маркиза Турвиль. – Принцем!.. Когда он сидит в Венсенской тюрьме и ни с кем не может говорить!

– А вот приказания его высочества, писанные его собственною рукою и подписанные вчера, – возразил Лене, вынимая из карманов письмо принца Конде. – Я получил его сегодня утром. Мы находимся в постоянной переписке.

Обе принцессы почти вырвали бумагу из рук советника и прочли со слезами радости все, что было на ней написано.

– О, в карманах Лене найдешь всю Францию! – сказала с улыбкой вдовствующая принцесса.