Целинная рать

– Отведите, этого, – на секунду, задумался ротный, – рядового в свой взвод, он будет в штате третьего взвода. Службе его научите, раз, на срочной, не научили.

– Ты все понял, рядовой Симонов, – удосужился обратиться к Витьке, ротный.

– Служу Советскому Союзу, – брякнул Витька, недвусмысленно хмыкнув.

Подполковник более внимательно посмотрел на него, видимо желая, что– то добавить, но видимо, не найдя нужных слов, промолчал.

– Есть отвести! Есть научить! Разрешите выполнять, – посыпалось из старшины.

На глазах приятеля, Васька, из искренне радовавшегося его приезду человека, моментом превратился в дуболома-уставника, пожирающего глазами командира.

Весь его вид, выражал полнейшую готовность: лететь, бежать, ползти. Живым или мертвым, но приказ выполнить.

– Выполняйте,– посмотрел ротный на старшину, оценив его недюжинное рвение, и очень довольный полученным впечатлением вернулся в палатку.

– Ты с таким рвением, к концу целины в «фельдмаршалы» запросто вылезешь. В служивом, как говориться, не ум ценится, а его отсутствие, в этом тебе, соперников нет, – сказал Витька, когда они отошли от палатки,– жалко службе, не встречались.

– Жалеешь? Правильно делаешь, с таким старшиной, как я, не служба, малина.

– Да я бы грохнул тебя. До дембеля ты бы точно не дожил. Меня бы за это, пацаны, до сих пор бы водкой поили в благодарность.

– Почему и рядовой. С начальством ладить не умеешь – старшина примирительно, обнял Витьку за плечи, – пошли, я тебя покормлю.

– А « огненной воды» у тебя нет? Я бы сейчас соточкой ошпарился.

– Чего нет, того нет. Консервы любые есть, масло. Паштет, даже есть, хочешь? – предложил Васька.

– Удивил, благодетель. Я на «губе» такими деликатесами закусывал, тебе и не снилось,– причмокнул Витька, вспомнив застолье.

– Так и оставался бы, раз там, так хорошо.

– Да не оставили. Ты думаешь, я не упирался? Я бы там, до конца целины сидеть остался. А чего, курорт, и по среднему платят. Силком, втроем, сволочь караульная, в машину затолкали. А главное с Петром Игнатичем, не дали попрощаться.

– Витька, я от тебя фигею. Где плохо всем, тебе хорошо. Все с «губы» на свободу рвутся, ты наоборот. С Игнатичем, каким-то познакомился?

– Так на жизнь, надо смотреть ширше, а к людям мягше. Но тебе этого не дано. Вот и ревешь, как мамонт раненый, так точно, да есть. А у самого, как у того латыша, хрен, да в кармане дыра. Выпить, и то нет. А Петр Игнатьевич, хоть и прапорщик, но золотой души человек. Тебе до него, как до Москвы раком: ползти и ползти. Или фанерой, над Парижем: летать и летать. До Москвы не доползешь, только коленки по плечи сотрешь, а фанере посадки не дают.

Старшина, на эти слова, обиженно засопел, и дольше до взвода они шли молча.

Личный состав второго взвода разбирал, что до этого собрал, и грузил, что до этого разгружал, сколоченные из деревянных щитов, коробки столовой и ленинской комнаты.

Двое друзей, назначенные в грузчики, лежали на траве, и в ожидании машины под погрузку. Перекуривали, наблюдая за тем, как вторая половина взвода заканчивает разбирать столовую.

– А доска-то одна к одной, шпунтованная, – заметил Сергей.

– И до деревни рукой подать, – уловил его мысль Сашка.

– И ты хозяин, а не гость, можешь свистнуть, все что хошь. Даже не мечтайте, – оборвал их мысли, рядом лежащий боец,– вот если бы с целины возвращались, тут да, каждый гвоздь твой. Все списано. А сейчас ни-ни, все на карандаш. Поверьте моему опыту, третью

целину осваиваю.

31

– Так ты заслуженный «боец с урожаем», ветеран целины, можно сказать,– удивился

Сашка, – дважды ветеран.

– Так и есть, – засмеялся «ветеран» – почти трижды герой, еще пару раз съезжу и с Брежневым по звездам сравняюсь.

– К нам катит, – заметил кто-то машину. Грузчики стали нехотя приподниматься.

–А с деньгами как? – спросил Сергей у ветерана целины.

– Семь рублей, на руки. Нормально проживем. Еще, как проживем, – успокоил он Сергея, увидев недовольство на его лице, – Добра навалом. Народ и Армия едины, а прибыли на всех делимы.

–Это ты хорошо сказал, – оценил слова «ветерана» Сашка, – зарплата такая, сплошное огорчение. А что, вот богатство рядом, – он снова посмотрел на доски,– несомненный приварок. Так говоришь, делим поровну?

– Несомненно, – повторил тот его слова, – в радости и горе.

Они уже заканчивали погрузку машины, когда подошел единственный из них, кто стал каким никаким начальником, обладатель широкой старшинской лычки.

– Укладывайте ровнее, чтоб концы не торчали, – командиром, вклинился он в процесс погрузки.

– Забирайся на машину, и личным примером, как предписывает устав, вдохнови нас на трудовой подвиг, – посоветовал ему «ветеран».

– Ты чего, не видишь? Я же старшина, – наотрез отказался Василий, от трудового подвига.

– Во – бля наповал сразил. А чего на «куска» надо академию генерального штаба заканчивать? – заржали в кузове.

– А хорошо задницу подставить, тут тоже не каждый может, – добавили с земли.

– А пошли вы, – отмахнулся Васька, – Серега, Сашка, идите сюда. Сказать чего – то надо.

– Чего? Не просохла еще, – спрыгнул с машины Сергей.

– Ты тоже туда, – зафыркал от подступающей обиды старшина.

– Он про повестку спрашивает, сходил бы проверил. Палатку же скоро собирать, – успокоил его Сашка.

– Витьку привезли. Я его к себе на «хозяйку» взял, лишний раз все не залетит, – пропустив вопрос, про повестку, мимо, подчеркнул свое положение Василий.

–Кто еще за кем присмотрит вопрос. Но, как ни говори, а хорошо когда друг в начальниках.

И повестку свою, обгаженную, повесит, где хочет, и на машину устроить, чтоб себя возить. Надо Серега сходить на арестанта посмотреть.

– А погрузка как же? – напомнил Сергей.

– Я сейчас договорюсь, – вызвался Васька.