Целинная рать

– Буля, а чего это они там делают? – спросила внучка, от любопытства расплющив свой нос, об оконное стекло автобуса, отчего он стал напоминать, пятачок маленького поросенка,

– Это, доченька, ученья у них. Ну вот, тебя, учили же в садике на горшок садиться? Вот и их учат.

– Так дядей-то, зачем учить, что они, не умеют что ли? – удивился ребенок.

– Это не дяди, это солдаты внученька, а их все время чему– то учат,– ответила, наконец-то справившаяся с изумлением бабушка.

– А солдаты, а я думала дяди – успокоила свое любопытство девочка

Автобус тронулся, увозя пассажиров, и среди них и любопытную девочку, которой довелось видеть учения, которые и взрослым, редко кому удается увидеть.

– Макаров, давай просыпайся. Сергей, почувствовал, как кто дергает его за ногу. Стука колес не было слышно, значит, опять стояли.

– Смену буди, от меня – то тебе чего? – отозвался он, узнав дневального.

– Там из третьего взвода пришли. Тебя и Завьялова просили разбудить, – ответил тот.

– Кому это, там не спиться? – поднял голову, – рядом лежащий Сашка.

Внизу, со своим «любимым» старшиной, стоял рядовой Симонов.

– Прыгайте, – ничего не объясняя, сказал он.

Они отошли в сторону, стоящих на другом пути составов. Остановились.

– Я покурить спрыгнул. У меня на начальство, вообще аллергия, а на такое долбанное, как в войсках, сплошная бессонница. Смотрю, двое идут с вещмешками. А, в них, что-то звякает, – объяснил им Витька, причину «подъема»

– Я, спрашиваю: чего это вы, говорю, братья, в мешках прете? Делиться вас с соседями, никто не учил?

– Это понятно. Было бы не понятно, если б ты не спросил, – перебил его Сашка, – а короче?

–Они в отказ. С соседями, говорят, учили, но тебя то мы в упор не видим. Иди вон, замполиту мозги полоскай, а не нам. Не ленивый, так и сам пробежишься. Куда подскажем. Короче, дело к ночи. Там армяне, прямо с вагона «Агдамом» торгуют. Я сразу к вам. Но за мной еще «фельдмаршал» прилип. Я говорит, за тебя ответственный, и все дела.

– Похвально, батенька, похвально, – с ленинской картавостью, похлопал Сашка, старшину по плечу.

40

– Сам меня разбудил, а теперь вам сказки рассказывает, – поправил Витьку, Васька.

– А как иначе? Проснешься, меня не увидишь, заблажишь на весь взвод,– ответил тот

– К бабке не ходи. «Кусок», это чего-то на вроде тещи. Выгнать никак, продать некому, тут ты прав, – согласился с ним Сашка.

За разговорами, они пролезли под двумя составами, и согласно Витькиным указаниям, пошли вдоль третьего. Настроение у всех резко подскочило, когда впереди послышались голоса.

– Пгавельным путем идем товагищи,– опять передразнил Ленина Сашка, по – ленински вытянув вперед руку, с зажатой в ней пилоткой.

Перед вагоном, к которому они подошли, затаривалось трое однополчан. В вагоне, просматривались очертания ящиков.

– Чего дают? – с ходу поинтересовался Витька, у покупателей.

– Чего дают, то и берем, может ты шпион, – туманно ответил один из них.

– «Агдам» в «фугасах» по полтора рубля, – смилостивился второй.

– Все узнал? За мной в очередь, – подытожил третий.

– Пацаны да это же почти даром, – повернулся Витька, к своей команде, – карманы выворачивайте.

Серега с Сашкой, протянули ему всю свою наличность. Старшина, немного подумал, потом зажал три рубля в кулаке, остальное протянул Витьке.

– Ты чего, интендант, жаба душит? Прав был Суворов, стрелять вас надо без суда и следствия, – в таких делах Витька, не терпел мелочности.

– Хотел на сигареты оставить, – стал оправдываться старшина.

– На «хобариках» перебьешься. Не генерал пока еще, за окурком нагнешься, не переломишься, это тому адъютант собирает. А еще старшина? Ты какой пример личному составу подаешь? В уставе: что про унтеров, как ты, написано «терпеть все лишения», а нехватка курева, перед ними, тьфу. Он, должен, ее переносит на раз – два, а вот отрываться от коллектива, он не должен ни при каких обстоятельствах. Тем более «кусок», первый друг и товарищ солдата,– закончив совестить старшину, Сашка легонько стукнул его по затылку. Глубоко вздохнув, Василий протянул, загаченный трояк.

В вагоне хозяйничали двое мужчин, ярко выраженной восточной наружности. Тот, что постарше, вел расчеты, а младший подавал товар.

– Самопалом, наверное, торгуешь, ара? – протянул Витька деньги.

– Зачем обижаешь а? Пробуй сначала, – ответил ему с сильным акцентом, тот, что постарше.

– Ради товарищей, готов, как говориться «лечь на алтарь»,– подмигнул приятелям Витька,

– наливай.

Старший отдал на своем языке, команду младшему, и тот протянул Витьке, до краев наполненную кружку.

– Плохо, заявление в партию не успел написать, а беспартийным умирать в армии не принято, – сказал тот, принимая кружку, – Так, что если загнусь, завещаю посмертно писать коммунистом.

Витька, глубоко выдохнул воздух и припал к кружке. Все молча, смотрели, как ходит его кадык, переливая содержимое кружки в желудок.

– Как парное молоко пошла, – вернул кружку Витька, – своим отец угощаешь?

– Э, хароший человек, пачему не угостить?

– Спасибо, угодил. Вещь хорошая, и нужная, – в поклоне наклонил голову Витька, – выдели – ка нам отец, на все еще «Агдамчика», – протянул он деньги.

Приятели тут же начали принимать, темного стекла, семисотграммовые бутылки с вином.

– Вот бывают же в серой целинной жизни, светлые моменты, – вещал Витька, на обратном пути, – среди, так сказать, непроглядной ночи. Вдруг раз, и выглянет солнышко, и озарит, нашу солдатскую действительность.

41

– Смотрите, пацаны, озарило его. Кружку с полтазика заглотнуть, кто хочешь, свет увидит. А что друзья, без всякого света идут, и в потемках спотыкаются, это его не колышет, – остановился Сашка.

– Вы за кого меня принимаете? О чем разговор? Кто против, я никогда, – остановился Витька, – ты как, фельдмаршал?