Легат инквизиции

– Я в последнее время жила, как на иголках. В племени, где жили мы семьёй, погибли все мужчины, в одну ночь. Их вырезало соседнее племя – чероки, поддавшись убеждениям колдуна, что красный цвет луны грозит болезнями и гибелью всему племени, и в этом виноваты соседнее племя Дакота. Мы были хорошими соседями, у нас среди чероки было столько друзей. Мой сын остался жив – это дело случая. Мне ничего не осталось делать, я забрала сына с собой, я хотела дождаться вашего прибытия в Италии, у тебя в доме.

С твоей женой мы поладили, когда я ей объяснила, кто такая (благо, что она не видела, как мы с сыном появились в доме). Я успела раньше убрать всех жильцов в Зеландию, не дожидаясь, когда появятся судебные исполнители. Я не ожидала, что они найдут меня и там, по моим следам во времени. Обязательно, кто-то что-то видел – из рыбаков, из матросов, и просто, обывателей; гронги просчитали мой путь по возникшим аномалиям. Мне зачитали приговор, по решению суда, мне запрещено было перемещаться за пределы островов, на три года, включая между временные перемещения.

– Как часто мы позволяем показывать фокусы, с вторжением в нашу жизнь. К сожалению, фокусники не всегда доброжелательны.

Я принёс соболезнование Марине – гибель мужа, это была больная тема для неё. Я спросил, а что она знает про остальных наших?

– Про Смереку и Самара – ничего, электронщиков они забрали к себе, заставив их отрабатывать по восстановлению чудовищ, испорченных нами. Отец Себастьян – глава нашего ордена, они уничтожили его, а сам орден распущен, и вся документация сожжена. Так что, по окончании срока, можешь считать себя свободным от всех обязательств. И всё прошло тихо: ни папа римский, не президент Америки, ни один из руководителей не выступил в защиту ордена инквизиции. Гронги предупредили строго-настрого, что не потерпят появления структуры, подобной ордену инквизиции. Все промолчали. Значит правители мира знали о существовании людей-ящеров, а от нас это скрывается. Им не выгодно, чтобы народ знал, про вассальное положение людей. Марина оборвала диалог на полфразы, время вышло, и я остался один перед стенами замка. Не догадался сразу, чтобы меня Марина перенесла поближе к деревне. Теперь шагай туда, не знаю куда, ищи еду, жильё, ведь впереди ещё семь лет до конца исполнения приговора суда ящеров. Мне, как нищему бросали остатки пищи с проезжающих мимо экипажей и телег, я и этому был рад. Только на четвёртые сутки, вышел я к родному селу. Нашёл пустующий домик в лесу, раньше он принадлежал знахарю. Никого из родных не осталось у травника, говорят странный он был, всем рассказывал сказки про будущее: и везде то, он успел побывать – и в Риме, и в Иерусалиме. Люди не верили ему, считали травника блаженным, хотя лекарем он был хорошим. Блин! Всё не слава богу у этих гронгов, их приблизительная отправка меня домой, была с ошибкой в семьдесят лет. Пришлось два месяца отрабатывать в кирхе, чтобы пастор восстановил мои документы по церковным записям моего рождения. Мне ещё повезло, через три дня в Пруссии сменилась власть, в Кёнигсберг вошли русские, поэтому я рад был немецкому паспорту и тому, что никто не задавал мне вопросов. Рекрутёры набирали солдат в армию, работы не было никакой, я уже готов был идти солдатом, ради куска хлеба, солдат здорово муштровали, но кормили вполне сносно. Когда в замок, где находилась резиденция русского губернатора, потребовался переводчик, владеющим русским языком. Меня принял сам главнокомандующий русской группировки войск – генерал-аншеф Фермор. Он задавал мне вопросы на английском и немецком языке, я благодаря своему дару, бегло переводил их на русский. Генерал – аншеф был доволен своим приобретением, я, не смотря на оборванную одежду, был сразу возведён в чин каптенармуса. Нас была целая бригада переводчиков, среди них оказался мой старый товарищ, с которым мы три года кормили вшей в подземных катакомбах. Турок, мусульманин – Догман-оглу, как он очутился в русской армии? Он встретил меня, как родного, мы обнялись, на удивление всех присутствующих. Турок, оказывается, неплохо знал английский язык, чем и понравился генералу. Генерал-аншеф тоже был из англичан. Турок сразу взял меня под свою опеку. И хотя подразделением переводчиков командовал фельдфебель из служивых, слово мусульманина имело свой вес. Теперь нас было двое, мы прикрывали спины друг другу, и не давали спуску нашим обидчикам. Турка в армии моментом перекрестили, его называли не полной фамилией, как в катакомбах, а сокращённо – капрал Догма, мусульманин морщился, такое имя ему напоминало суп из кислого ослиного молока, но пришлось принять новое имя, а куда деваться?

– Слушай, Венед, тебя как зовут, как тебя папа, мама назвали? У тебя имя есть, или тоже – кислое молоко ишака?

Я назвал своё имя – Венедикт. Капрал сморщился:

– Нет, Венед лучше. Икать не надо. А у тебя семья есть? Сколько жён, детей?

– Одна жена – Офелия, один ребёнок – сын, но они находятся не здесь, далеко.

И, чтобы прекратить поток вопросов от любопытного товарища, я вышел на улицу из помещения.

– И, откуда турок, так быстро смог изучить русский язык? Говорит, девушка у него русская была в Дербенте. Не захотела стать младшей женой мусульманина.

Тогда у него ещё не было корабля, и он никогда не мечтал попасть в эти края.

– Клянусь Аллахом, я раньше думал, что снег живёт только высоко в горах, а он ещё летает по воздуху. В этой стране всё не так, как в нашей Турции, вы лепите снежных гоблинов и наряжаете их в женские одежды, и обязательно – с ведром на голове. Дивно это очень! Не правильно. Аллаху не нравится, вашему Иисусу тоже.

Глава 20

В армии, каждый проводит свободное время, на своё усмотрение – всё зависело от наличия денег, здоровья и желания военного. Мы с мусульманином были завсегдатаи корчмы, здесь нас уже знали, для мусульманина готовили мясо из говядины, либо баранину, а для меня сливовицу – крепкая домашняя наливка из Болгарии, либо из Сербии. В корчме создавалась благоприятная атмосфера, при помощи лёгкой скрипичной музыки и хорошей кухни. Хозяйка корчмы следила за тем, чтобы за столами было должное количество блюд, и чтобы бокалы для спиртных напитков не были пусты. Мне нравилась атмосфера в этой корчме. Никто никогда не напивался, все друг к другу относились с уважением, каждое посещение шинка проходило торжественно, без скандалов и драк. После того, как гости насытятся, и их лица покраснеют от выпитого вина, начинались увлекательные истории, выдуманные самой жизнью. Если честно, они нас больше всего привлекали в эту корчму. Начать рассказывать мог любой, посчитавший, что время пришло, для того, чтобы прервать трапезу, и отправить слушателей в путешествие, вслед за своей фантазией. Этот раз начал свой рассказ сапожник. Он относился к тем немногим людям, которые, вслед за солдатами, связали свою жизнь с войной. Он со своей семьёй кормился с войны, ему шли заказы на ремонт и пошив обуви, а он, брал за свою работу приемлемую цену. Семья сапожника следовала за армией, он, так же, делал протезы для покалеченных, поэтому был просто незаменим. Сапожника уважали все, в отличии от его жены. Она врывалась в корчму с ругательствами и не пустыми руками. В руках могло быть что угодно – от палки, до солдатского мушкета, и всё это непременно пускалось в ход. Для этой женщины было безразлично кого лупить, она набрасывалась сразу на всех, и редко, кто из посетителей корчмы оставался без тумаков. Блин! Она раздаривала их щедро, как подарки! Все, уже знали о её характере, и при появлении жены сапожника создавали коалицию, и давали коллективный отпор, этой вздорной мадам.

Сапожник начал издалека:

– Что вы знаете о несытях? Правильно. Это дети «изголодавшихся» солдат, родившиеся на территориях неприятеля. Кто-то их считает сиротами, несчастными детьми, пострадавшими от ужасов войны. Может оно так, если бы сам сатана не приложил своё копыто к судьбе этих милых невинных созданий. Редко, какая женщина оставит ребёнка врага, поэтому, новорождённых детей стараются подкинуть в монастырь, оставляют в церкви, либо у порога благотворительного общества. Как часто вам приходилось находить брошенных детей? Их собирают в общины, в коммуны, но на них всегда будет печать дьявола, несыти с самого рождения, ненавидят людей, и стараются отвергнуть человеческое добро: злом отвечают на ласку, обманом на доброжелательность, ненавистью на любовь. Их необычайная жадность к еде и дала название этим малолетним монстрам – несыти. Я расскажу вам о тех случаях, в которых мне пришлось участвовать самому, встречаясь с убежавшими из-под опеки несытями. Несыти, как и моя семья, следуют за войной – от сражения, к сражению. Их не отпускают души погибших отцов. Они ничем не отличаются от обычных людей, что только, блеском холодных очей, наполненных злобой, и необычной красотой женщин, готовых заманить вас в свой дом. Не верьте вы чарам женщин, с печатью дьявола на теле! Это было в Карпатах, на западе Российской империи, мы спешили, но не успевали угнаться, даже, за арьергардом армии. Наши лошади устали, да и нам требовался отдых. Нас было человек двадцать – артель из бывших служивых, готовая выполнять любую работу за еду. Перед нами был сплошной лес, поглотивший низовья гор. Не людей, не зверья, никого. И вдруг, как чудо из сказки – церковь на поляне, а вокруг кладбище, со свежевырытыми ямами, ни домов, ни села, ни города. Вдали, у леса, маленький хутор, обнесённый стеной из брёвен. А там – постоялый двор и кабак. Армейских не привечают на постоялых дворах, из-за живности, которая им сопутствует. Редко какой солдат не несёт тараканов в своём рюкзаке, и вшей с клопами в одежде. Но мы не солдаты, больше на цивильных похожи. Немой стражник пропустил нас. Мы, сначала, дорвались до еды, чем только нас не угощали: здесь было и вареное, и пареное, жареное на углях мясо. А потом вино – красное, терпкое, тягучее. А того, кто уже успел набраться и осоловеть, молодые девушки утаскивали в сени, да девушки какие, одна красивее другой. И всё это с шутками, прибаутками. За столом остался я, да кузнец из Ярославля. Он был здоровый детина, и пил мало, не любил вино, хоть и русский. Я удивился, обычно смирный, а тут начал буянить, и крест на его груди накалился, как от огня. Кузнец нашёл в тушенном мясе, кольцо друга –конюха, которое смастерил сам, по его просьбе. Девицы, мигом, превратились в змей, и расползлись по комнате, запрятавшись в щелях. Мы с кузнецом бросились в сени, выручать своих друзей, только в сенях была живодёрня, все наши попутчики висели на крюках, со вспоротыми животами. Кузнец перекрестился, и спала пелена с наших глаз:

– Мясо, что мы ели, это было их мясо, а вино, что мы пили – это была их кровь!

Мы, в сердцах, выскочили из кабака, кузнец подпалил хутор. А немой, что открыл нам ворота, был сам чёрт. Он сиганул в лес, когда хутор гореть начал. Мы не нашли ни своих лошадей, ни своё имущество. А церковь стала ветхой колокольней. Мы с кузнецом бежали из этого места, а вслед нам звонил колокол, как на покойника, светились шесты над могилами и раздавался чудовищный скрип, как будто, кто отрывает доску от гроба. Мы шли долго вдоль реки, пока не вышли на деревню. Ксёндз из церкви, сказал, что нам повезло, вырваться живыми от несытей.

– Сколько они людей успели погубить? Кладбище, возле их хутора, это последнее пристанище странников, наверное.

– Скажи, святой отец, как отличить несыть от простого человека?

– Никак. Хотя, вы заметили, что в кабаке нет тараканов? Таракан божья тварь, любящая чистоту, и следящая за неряшливыми хозяевами. Тараканы, как и кровь сосущие насекомые, не живут рядом с несытью.

– Я не помню, хорошо помню пауков, сплетших свои паутины по углам здания.

– Правильно. Несыти из яда пауков варят дурманящий отвар, чтобы поить случайных путников.

– Надеюсь, этих несытей уже не будет в ваших местах! Кузнец спалил всё их кубло.

– Дай бог! Дай бог! Только дьявол спасёт своих слуг. Для несыти огонь не страшен. Скорее всего, они появятся в другом месте, только будут ещё хитрее и коварней. Они боятся серебра, и святой воды, и церковь обходят стороной.

Кузнец опять перекрестился. Мы покинули это село и разошлись в разные стороны, больше я кузнеца не встречал.

– А, жену ты свою, случайно, не в том краю нашёл?

Лёгок на воспоминания, блин! Жена кузнеца с лопатой движется к корчме, прячьтесь, куда кто может! Такую историю не дал дослушать!

– Знаешь, а у нас тоже такая история была.

Но я остановил турка, расскажешь на следующей неделе, в корчме, так интересней будет. Дни на службе тянулись долго, в бесконечном бумажном водовороте. Приходилось переводить много документов и писать новые бумаги – отчётные ведомости на немецком языке, всевозможные запросы и рекомендации. К концу недели мы так уставали, что не хотелось ничего. И, всё-таки, находили силы, чтобы снова побывать в корчме. На этот раз сапожника не было, слишком много заказов пришло из армии. Мусульманин заговорил, заикаясь, со своим турецким акцентом:

– Если из вас кто попадёт в Турцию, то постарайтесь проникнуть в Понтийские горы на севере страны, они тянутся вдоль всего побережья Чёрного моря и заканчиваются на границе с Грузией. В этих местах живёт дикий необузданный народ, не подчиняющийся какой-либо власти. Горе тому, кто попытается силой покорить горцев, всё подножье Понтийских гор усеяно костями иноземцев. Но, если вы будете обращаться с местными жителями с должным уважением, то у вас останется шанс на благоприятный исход путешествия. Этот район Турции, до сих пор, слабо изучен, таит в себе множество загадок, всевозможных каверзных сюрпризов, вплоть до границы озера Узунгёль. Людей, всё время притягивала красота высокогорного озера и чистота его воды. Именно там, в пещерах возле потухшего вулкана, жило племя снежных людей, у вас их называют йети. В связи с труднодоступностью этого региона, никто не вторгался в их жизнь, и йети старались не показываться на глаза людям. Но времена поменялись, люди пробили тропу к озеру, и стали застраивать побережье временным жильём. В этом районе часто бывают землетрясения, которые разрушали их недолговечные строения, люди с маниакальной целеустремлённостью продолжали заселение побережья озера. Первые конфликты не заставили себя долго ждать. Стали пропадать дети, и женщины. Подозрение упало на племя йети, люди собрали вооружённый отряд и пошли в горы, к пещерам. Никто не видел этот бой, погибли все мужчины поселенцев, а йети скрылись в горах, и только через много лет одной из женщин, пропавших у озера, удалось сбежать от своих похитителей. Она рассказала страшные вещи о людях-вампирах, которые её держали в рабстве. Это было злобное семейство несытей. Никто не знает, откуда они пришли. Это несыти воровали детей, чтобы выпить их кровь, а мясо продавали на местных рынках и хозяевам кабаков. Для разборки с этими людоедами привлекли полицию и духовенство, только никто их не нашёл. Нашли чаны с кровью и разделанные туши медведей; но не людей, не несытей никто не видел. Эту женщину, что раскрыла секрет вампиров, вскорости нашли мёртвой в собственном доме, она была бледна, как мумия, на шее был след укуса какого-то животного, который и явился причиной её смерти. Турок закончил своё повествование. В окне мелькнула чья-то тень, мне показалось, что это была тень трубочиста, он ещё раз заглянул в окно, из-за его спины появилась голова армейского мула. Возле окна кто-то завизжал, перепугав всех остальных. Пекарю, с пьяных глаз, показалось, что в окно заглядывает чёрт, потом его голова превращается в голову осла, который скалит зубы в чудовищной улыбке. Прошло время, пока прояснилось в его голове, и посетители корчмы успокоились после его криков.

– А, потом, что стало с йети? – спросил он у мусульманина.

– Не знаю. Я давно дома не был. Как узнаю, обязательно расскажу. Этот раз, все разбредались из корчмы, совершенно трезвыми, с чувством неприкрытого страха. Наш путь с капралом пролегал вдоль местного кладбища, какая-то птица вспорхнула перед моим носом.

–А-а-а!

Так с криком, мы добежали до места нашего квартирования, разбудив спавших хозяев. Скоро случились большие изменения: менялись губернаторы, вслед за ними, появлялись новые большие армейские чины. Мусульманина перевели в Грузию, он там нужнее. У меня заканчивался пятилетний контракт. Русская армия покидала Пруссию, всё оставляя немецкому королю. У меня был выбор: уйти в Российскую империю, либо остаться дома! Я выбрал второе, и навсегда попрощался с воинской службой. Догман-оглу называл меня братом, когда пришёл час расставаться, приглашал к себе в гости, в Стамбул. Ему шёл есаульский мундир. Турок уезжал служить почти домой.

– Приезжай Венед, я тебе жену найду, нет, два жена, ты только приезжай!

Турок уехал вместе с сотней терских казаков из шестого уланского полка. А я, рассчитался с казначеем, и покинул расположение замка. Маринка нашла меня в домике знахаря, благо, что он находился в лесу, далеко от людей, с момента моего отсутствия, всё в доме осталось без изменения, кроме меня, никто больше не покушался на это жильё. Маринка появилась напомнить мне, что скоро заканчивается срок моего наказания судом народа гронгов – людей ящеров. Прошло десять лет, как один день!

– Должны появиться судебные исполнители. Обязательно. Только они могут огласить тебе о конце исполнения приговора. Жди. После появления ящеров, ты свободен, и я могу переместить тебя в будущее, для воссоединения с семьёй. Только ты не удивляйся, хорошо? Я вышла замуж за Самара. Мы живём не в твоём доме, Самар купил жильё в Риме, но я часто бываю у Офелии, а эти рисунки просил твой сын тебе передать.

Я рассматривал ученический альбом, в котором были нарисованы кони, на берегу моря. Эта женщина в лодке, наверное, мама, причёска у неё, как у Офелии. А это, на берегу – Я с сыном.

– Как его Офелия назвала?

Маринка уже таяла в воздухе:

– Приедешь, сам узнаешь!

До меня донёсся её ускользающий голос.

Глава 21

– Никогда не меняй прошлое и будущее. Не вмешивайся в ход истории. Пусть случается то, что должно случиться, если хочешь, чтобы мир не провалился в объятия Хаоса. Пусть будет то, что должно быть, иначе беда! Твоё, человек, перемещение во времени, уже аномалия. Ты не можешь представить, сколько законов мироздания ты нарушаешь, пересекая временные барьеры и живя в прошлом, или, будущем.

– А, вы? Вы ничего не нарушаете, исполняя решение суда?

– Мы – это совсем другое, мы не люди и не принадлежим этому миру. Мы, и на Земле появились после того, как кто-то устроил хаос на нашей планете, и галактика не смогла привести к балансу нашу звёздную систему. Наш мир погиб, выбросив энергию сверхновой звезды в космос. А я всего лишь клон, твой клон. Я пришёл сюда, чтобы предупредить тебя об окончании действия приговора, и вернуть в то время и место, откуда мы тебя забрали.

Я не успел моргнуть, как оказался в своём доме на Салантийском полуостове, в районе бриндизийской бухты, на Адриатическом побережье Италии. Малыш, сидевший на диване, оторвался от планшета, и поднял голову:

– Ты кто?