Дорога на фронт

Тут я и понял, нужно немедленно действовать. Сделал один шаг вперёд. Вежливо к нему обратился и аккуратно спросил: – Не мог ли бы Вы нас подвести к Сталинграду?

Он взглянул на меня и потребовал предъявить документы. Внимательно просмотрел все бумаги. Убедился, что я не шпион, засланный фрицами в тыл Красной армии, и спросил, сколько нас человек? Я ответил, что четверо.

Он немного подумал и, к моему удивлению, согласился устроить нас в кузове, вместе с бойцами. Похоже, опер решил, мол, ему нужно ехать через пустынную заволжскую степь, а там, всякое может случиться. Ну, а коли им встретятся парашютисты фашистов, то лишние люди помехой не будут. Помогут отбиться от диверсантов врага.

Лейтенант вернул мои документы и сообщил, что сейчас он двинется прямо на склад ГСМ. Там заправит машину, а через тридцать минут отправится в город Ахту?бинск.

В заключенье рассказа, майор приказал: – Ребята, берите вещички и двигаем к северу, к выезду с этой перегруженной станции. Будем там ожидать появленья чекиста. Если вдруг разминёмся, то будем искать любой другой транспорт.

Молодые бакинцы не заставили себя долго упрашивать. Они схватили шинельные скатки и полупустые мешки. Нправились к двери и за руку простились с двумя лейтенантами, ехавшими с ними в купе.

Два пехотинца выглядели донельзя расстроенными. Судя по выражению лиц, оба с отчаянной радостью помчались бы вслед за майором. К сожалению двух офицеров, они сопровождали солдат, размещённых в теплушках, и не могли просто бросить свою военную часть.

Степан Сергеич повернулся к понуро сидевшим ребятам, и настойчиво им посоветовал: – На вашем месте, я взял бы сейчас свои вещи. Пошёл прямо к теплушкам, где едут ваши солдаты, и заставил их приготовиться к эвакуации из этого поезда.

Кроме того, поставьте своих наблюдателей на крыши вагонов и поднимитесь к ним сами. Определитесь, как и куда начнут отходить ваши бойцы и, где они после налёта, соберутся в команду.

Как только в небе, появятся бомбардировщики фрицев, хватайте оружие со всеми припасами и бегите в открытую степь. Там прячьтесь в ямы и балки и ждите, когда завершится атака. Уверен, что если вы вовремя всё это сделаете, то все останетесь живы.

Закончив давать наставления, майор на прощанье, кивнул пехотинцам, и первым вышел из небольшого купе. Бакинцы помчались за ним. Они выскочили из полуразрушенного врагами вагона и направились вслед за быстро идущим Степаном Сергеичем.

Двигаясь по низеньким насыпям, офицеры прошли около двух километров. Наконец, они покинули станцию, забитую войсковыми составами до максимальных пределов. Они миновали избушку обходчика, и бодрой походкой двинулись дальше.

Через десять минут, показалась грунтовка, ведущая на северу. Недалеко от обочины, с наветренной стороны от «шоссе», стоял невысокий бугор. Офицеры встали поблизости и огляделись вокруг.

К верховьям реки шли «полуторки», заполненные до отказа солдатами, и различными грузами, укрытыми серым брезентом. Навстречу им медленно продвигались арбы и телеги, заваленные мешками, узлами и другими вещами гражданских людей. Рядом с повозками шли толпы беженцев, измученных большим переходом по безводной степи.

Скоро подъехал новенький «ГАЗ-АА» защитного цвета. Автомобиль затормозил возле военных. Сидевший рядом с шофёром, молодой лейтенант-особист узнал пожилого майора. Он по-приятельски кивнул «старику», но так и остался в тесной кабине.

Из кузова выскочили одиннадцать молодых пехотинцев. Они окружили лейтенантов с майором и навели на них «мосинки» с примкнутым штыком. Армейский сержант приказал предъявить документы, дождался, когда офицеры достанут их из карманов своих гимнастёрок, и быстро собрал все бумаги. Бегло их пролистав, он передал всё командиру

Другие бойцы проверили вещмешки возможных попутчиков. Они убедились, что в них нет ни оружия, ни взрывчатки, ни подрывной литературы вроде брошюр и листовок.

С невесёлой усмешкой бойцы посмотрели на кобуры трёх лейтенантов, набитые тряпками. С большим облегчением, они опустили и закинули за спину свои «трёхлинейки».

Выйдя из тёмно-зелёной машины, чекист изучил полученные от сержанта бумаги и убедился, что всё в них в полном порядке. С невозмутимым лицом особист вернул их владельцам.

Мотнув головой, указывав себе за спину, он сообщил: – Могу вас подбросить в расположении шестьдесят второй армии. То есть, до станции Безродное, что расположена в посёлке Верхняя Ахтуба.

От неё вы пройдёте на север, до переправы «Паромной». Судя по карте, это километров десять-двенадцать. Там работает судно, названное в честь вождя всех народов, «Иосифом Сталиным». Поплывёте на нём на правый берег и доберётесь туда, куда следует.

– Спасибо! Это то, что нам нужно! – благодарно ответил Степан Сергеич. Майор сложил документы в карман гимнастёрки и подождал, пока чекист сядет рядом с шофёром.

Как только пассажирская дверца захлопнулась, он встал на подножку и опёрся правой рукой на крышу кабины. Левой ладонью схватился за борт. Оттолкнулся ногами и одним быстрым движеньем перелетел в открытый кузов машины.

Никто из трёх лейтенантов и не пытался повторить ловкий трюк «старика». Опираясь на задние колёса полуторки, они, как по вертикальной стремянке, один за другим, поднялись наверх.

Яков увидел картину, отлично знакомую по летним каникулам. Вернее сказать, по тем войсковым лагерям, где он бывал последние несколько лет. Сначала учеником артиллерийской спецшколы, а затем и курсантом училища под названьем «БУЗА».

Поперёк деревянной платформы, с шагом около метра, крепились четыре прочных доски. На каждой из них легко умещалось пять крепких бойцов, одетых в объёмную зимнюю форму РККА.

Таким образом, в кузове каждой «полуторки» могло ехать на фронт, самое малое, два отделения. Да ещё оставалось свободное место для пулемётов и ящиков с боеприпасами.

В данный момент, здесь должно разместиться четверо стройных, как кипарис, офицера, плюс крепкий сержант и десять солдат. Причём, все в лётнем «хб». Итого, в сумме – пятнадцать. Всё по уставу, машина не перегружена ни на одного человека. Даже несколько ящиков, что лежали у заднего борта, никому не будут мешать.

Бывшие курсанты училищ пробрались вперёд. Они сели в первом ряду длинных лавок, рядом со Степаном Сергеичем. Чуть дальше, прямо за ними, находились сержант и остальные бойцы.

Скорее всего, так приказал лейтенант-особист. Во-первых, бойцы ниже по званию. Во-вторых, они будут приглядывать за своими попутчиками. Ведь кто его, знает, что у тех на уме? Идёт большая война с проклятыми фрицами, всякое может случиться.

Пока все размещались, майор снял фуражку. Раздвинул брезентовый ремешок, расположенный над козырьком, крытым материей. Надел головной убор на себя и, ловким движением пальцев, стянул под подбородком тесьму защитного цвета.

Затем, строевой офицер обернулся назад и осмотрел маленький кузов. Убедившись, что всё в полном порядке, все сидят на местах, Степан Сергеич тихо стукнул в крышу кабины.

Машина тронулась с места и покатила по отлично накатанному пыльному грейдеру. В лицо тут же ударил воздух горячей степи. Чтобы не остаться простоволосым, как какой-то гражданский, Яков последовал примеру майора. То же самое, сделали и другие бакинцы.

Оставив посёлок Богдо за спиной, машина свернула налево, и резво помчалась в сторону Волги. Перед отъездом из дома, Яков хорошо изучил географическую карту Поволжья.

Насколько помнил зенитчик, железнодорожная трасса на этом участке шла прямо на север, на станцию «Верхний Баскунчак». Там она резко сворачивала и почти под прямым углом уходила на запад.

– «Двигаясь по степному шоссе, мы срежем приличный кусок, и сократим время в пути процентов на тридцать». – прикидывал Яков: – «Проскочим полста километров и к полудню прибудем в город Ахту?бинск. Оттуда до Сталинграда рукою подать. Всего сто тридцать вёрст.

Выходит, что при таком продвижении мы доберёмся до нужного места за пять-шесть часов, а сколько бы суток тащились на поезде, никому неизвестно. Может быть, больше недели».

Спустя двадцать минут, за спиною зенитчика послышался не утихающий грохот. Сидящие в кузове, военнослужащие, все, как один, непроизвольно оглянулись назад.

Клубы чёрного дыма поднимались над тем самым местом, которое они спешно покинули. Над плотными тучами сажи мелькали тёмные продолговатые точки. Яков с трудом разглядел силуэты фашистских стервятников.

Парень представил себе, что в данный момент, происходило на маленькой станции. Мощные взрывы гремели вокруг. Ударные волны сметали всё то, что им попадалось в пути.

Сотни вагонов разносились в мелкие клочья. Тысячи советских солдат метались между путями железной дороги. Люди во множестве гибли в огне, от вражеских бомб и от своих же снарядов, что детонировали в сильном огне.

Зенитчик зябко поёжился и внезапно подумал: – «Как вовремя мы смотались со станции. Задержись там немного, и погибли бы все ни за грош».

Парень вдруг устыдился своей неожиданной радости и с тревогой сказал про себя: – Как там наши попутчики? Надеюсь, они сделали всё, что велел им майор. Скорее всего, сидят в какой-нибудь балке и, вместе со своими солдатами, ждут завершенья налёта».

Верхняя Ахтуба

Езда по разбитому вдребезги грейдеру продолжалась два с лишним часа. Машина пересекла огромный участок засушливой, безводной степи и оказалась в более-менее обжитых местах.

Грузовик вплотную приблизился к левой протоке матушки-Волги. Благодаря крупным размерам и большой протяжённости, она ещё издавна называлась рекой, и имела своё звучное имя. Её звали – Ахтуба.

С раннего детства Яков знал азербайджанский язык, словно родной. При знакомстве с картой Поволжья, он легко перевёл старинное тюркское слово. Как это ни странно, оно даже намёком не связывалось с проточной водой. Наоборот, означало совершенно другое, а именно – Белые Холмы.

Хотя, если внимательно глянуть вокруг, то так всё и было на деле. На огромной равнине, плоской, как стол великана, тут и там появлялись небольшие известковые взгорки.

Шоссе приблизилось к этим буграм и стало петлять между ними. Иногда, с двух сторон, грунтовую дорогу сжимали глубокие балки, и ей приходилось взбираться на крутые увалы.

Всем была хороша небольшая «полуторка»: надёжная, лёгкая и неприхотливая к качеству топлива. Мало того, она получилась весьма проходимой. Могла ехать почти что, как танк, по самое «брюхо» в грязи.