Повесть о Верочке

Два остальных промежутка в напряжённой работе люди сидели в каком-нибудь небольшом закутке, где пили свежезаваренный чай или кофе. Кому что больше нравится.

Общительная Верочка легко познакомилась со всеми сотрудниками маленькой кафедры и без всяких проблем влилась в небольшой трудовой коллектив. Особенно тёплые отношенья у девушки сложились с преподавательницей по имени Валя Артюхина.

Она была женщиной лет тридцати, имела более значительный жизненный опыт и часто делилась с юной подругой своими смешными историями. Впрочем, среди них встречались и достаточно грустные байки.

Валя жила вместе с мужем в двадцати километрах от «старого» центра Самары, в городке Новокуйбышевск. Поздней весной, она отпросилась у шефа и с утра не пошла на работу. Вместо этого, она двинулась по каким-то делам, в ближайшую городскую контору. Ей было нужно взять какую-то справку.

Она вышла на улицу и увидела женщину, уныло бредущую метрах в десяти от неё. Приглядевшись, Валя вдруг поняла, что впереди идёт её дорогая подруга по общеобразовательной школе.

– Зина! – закричала она.

Женщина остановилась и с недоумением посмотрела назад. Она увидела бывшую свою одноклассницу. Встрепенулась и радостно рванулась навстречу. Две дамы обнялись так пылко, словно когда-то прошли большую войну, случайно расстались и не встречались долгие годы.

– Тыщу лет тебя не видала! – затараторила Валя: – Ты где сейчас трудишься?

Зинаида сразу нахмурилась: – В администрации города. – тихо сказала она: – Завод, где я работала после окончанья КИСИ, прихватизировали какие-то бывшие зеки. Откуда у них, только деньги взялись? В общем, производство закрыли, отдел капитального строительства разогнали, к чертям. Работы нет никакой, хорошо хоть эта попалась.

– Что там очень плохого? – спросила Валя подругу.

– Да! – вздохнула печальная Зина: – Платят гроши, а гоняют в три шеи. Каждое утро я должна оббежать весь район. Мне нужно составить подробные акты на все площадки помойных контейнеров. Особенно выделить те, где на асфальте валяется мусор. Потом, целый день заполнять тупые бумажки и разносить их по другим кабинетам. Одним словом – тоска!

Дальше пошёл тот разговор, который называется девичьим. То есть, болтовня о себе, о мужчинах, о тряпках. Постепенно настроенье у Зины улучшилось, и она рассказала коротенький случай из своей повседневной работы:

– Недавно, я подошла к одной из помоек и увидела такую картину. Возле мусорных баков валялся в усмерть пьяный бродяга. Он лежал на спине. Руки привольно раскинулись в разные стороны.

Одна нога была сильно согнута, стояла на грязном асфальте и торчала коленкою к небу. Другая, небрежно закинута сверху, словно мужик сидел на шезлонге у тёплого моря. Только бокала с коктейлем ему не хватало.

Вокруг валялась разная дрянь. Я стояла возле него и писала акт на плохую уборку. Тут подошла ко мне знакомая дама лет сорока и сказала со смехом: – Смотри Зинаида, какого классного мужика отнесли на помойку. Мы с тобой женщины давно одинокие. Давай заберём человека себе. Отмоем и будем пользовать его через день.

Она подошла к лежащему пьянице. Наклонилась и потрясла его за плечо. Тридцатилетний мужик замычал, открыл мутные зенки и просипел: – Тебе чего надо? – потом всмотрелся в лицо женщины и заявил: – Иди-ка отсюда! Ты слишком старая!

Тут из-за контейнеров появилась бомжиха, совершенно убитого вида, и начала громко орать: – Это мой муж! Нечего зариться на чужое добро! – она схватила какую-то палку и бросилась к нам.

Зина вдруг рассмеялась: – С огромным трудом ей объяснили, что мы только шутили.

Валя выслушала дорогую подругу и усмехнулась в ответ. Вот только улыбка у неё получилась совсем невесёлой: – У меня тоже была похожая драма! – она помолчала и тихо продолжила:

– А всё это случилось из-за моего доброго сердца! За два дня до Нового Года я побежала забрать своих малых дочек. На улице было уже очень темно, мороз трещит, минус двадцать, не меньше, началась сильная низовая метель.

Возле детского садика я встретила одного мужика. Он был так пьян и так мотался в разные стороны, что мне пришлось шагнуть в глубокий сугроб, чтобы он меня не задел.

Я прибежала в младшую группу и стала одевать обеих девчонок. Напялила на них всю их одежду: валенки, шубы, шапки и варежки, а сверху повязала платками. Затем, посадила на одни детские санки и повезла их домой.

Пока мы одевались, на улице похолодало ещё на несколько градусов. Метель разыгралась уже не на шутку. Все дорожки вокруг совсем замело. Северный ветер дул мне прямо в лицо. Тащить санки на горку мне было удивительно трудно. Я совсем выбивалась из сил

Ты же знаешь, что перед нашей «хрущёвкой», находится огромный пустырь. Я почти добралась до дома. Внезапно увидела, что в глубоком сугробе лежит тот пьяный чудак, которого я недавно встречала.

Снежинки так густо облепили его с головы и до пят, что мужика почти и невидно. Ещё полчаса полежит и замерзнет тут насмерть. Потом, занесёт бедолагу порошей и не найдут его до прихода весны.

Я остановилась возле того алкаша, подошла и стала толкать. А он спит, словно дохлый. Лицо совсем белое и снег на нём даже не тает. Я, конечно, подумала, что нужно его отвезти в ближайший подъезд. Там хоть немного согреется.

Ссадила девчонок на землю. Подтащила салазки к пьянчуге и стала ворочать его. А он совсем не шевелится, лежит себе, словно бревно. Кое-как погрузила того мужика на салазки, головою вперёд. Уместилась лишь его дурная башка да толстое тело. Ноги так и волочились по снегу. Но делать-то нечего, так и потащила его к нашему дому.

Мои дочки закутаны, как качаны свежей капусты. Они увязают в снегу по колено и еле-еле идут впереди. То одна споткнётся и упадёт носом в снег, то другая. Я их поднимаю по очереди. Ставлю на ноги, возвращаюсь к салазкам и тащу идиота, который, в такие морозы, пьёт до потери сознания.

Пока мы добрались до дороги, с меня сошло десяток потов. Хорошо, что санки стало тащить значительно легче, чем на том пустыре. Тут нам навстречу попалась старушка. Мужик шевельнулся и вдруг заорал в полный голос: – Ой, мороз, мороз! Не морозь меня!

Представь себе Зинаида такую картину – я, как усталая лошадь тащу за собою салазки. Рядом еле-еле бредут две малышки, закутанные в большие платки по самые глазки. На санках лежит пьяный мужик и во всю луженую глотку орёт народные песни.

Понятное дело, что проходившая мимо старушка подозрительно осмотрела меня и поспешила уйти. Мы кое-как подошли к первому дому. Тут нас догнала какая-то тётка, и закричала на всю нашу улицу: – Ты куда потащила моего мужика?

– В подъезд! – говорю: – А то замёрзнет на улице!

Оказалось, что старушка, которая встретилась нам на дороге, была соседкой пропойцы. Она зашла к его благоверной, и сказала, что её дорогого супруга увозит какая-то баба. Жена тут же оделась и примчалась за своим драгоценным сокровищем.

Мне разъярённая дама не сказала даже спасибо. Зато пинками подняла своего муженька, поставила его на нетвёрдые ноги и с матюками и повела к соседней «хрущёвке».

Уставшая до изнеможения, я добралась до родного подъезда. Там, взяла санки в левую руку, младшую дочку посадила на правую, и потащилась к себе, на пятый этаж. Хорошо, что старшая девочка поднималась сама.

Забор

Некоторые профессора и доценты КИСИ жили в те годы довольно неплохо. Нагрузка на кафедрах летом была совсем небольшая. Поэтому, много рабочего времени уделялось шкурным делам.

Инфляция тогда уже сильно ускорилась. Поэтому, наличные никто не откладывал впрок. Заработав деньжат на «халтурах», преподаватели тотчас пускали их в дело. Они занимались ремонтом личных квартир и строительством дачных домов для себя и родных.

Каждый хотел казаться очень богатым. Все часто рассказывали, что, как и за сколько они что-то сделали в своей замечательной «трёшке» или на престижном земельном участке. По их словам выходило, что у них там некое наподобие Кремля, а то и Версаля.

Более бедным сотрудникам оставалось лишь слушать их похвальбу. Подчинённые делали большие глаза и выражали восхищенье оборотистостью «гениальных» начальников.

Вместе с Верочкой, трудился молодой человек двадцати с чем-то лет. Звали его Витя Обуткин. Он был из простой неполной семьи. У него имелась любимая мама и сестра, на пять лет старше него. Она жила у супруга.

Не очень давно, парень женился на такой же бедной студентке, как он. Жила их семья удивительно скромно. Денег всегда не хватало. Чтобы свести очень бедный бюджет, днём парень учился в КИСИ, а вечером подрабатывал лаборантом на кафедре. Хоть и совсем небольшая, а всё же прибавка к доходам.

Наслушавшись баек профессоров и доцентов, Витя печально вздохнул и сказал: – У моей мамы тоже есть дача за городом. Но у нас не хватает ресурсов, чтобы там что-то строить. К тому же, в последнее время от неё одни неприятности.

Делать Верочке было особенно нечего. В последнее время, в её личной жизни не случалось ничего необычного. Поэтому, она внимала тому, что происходит с другими. Она отложила какую-то неинтересную книгу и повернулась к печальному парню. Заметив, что девушка его внимательно слушает, Витя начал рассказывать.

– Как вы, наверное, помните, март в том году, выдался удивительно тёплым и солнечным. Зимний покров в городе стаял почти весь целиком. Кругом стояли глубокие, мутные лужи. Мама уже несколько раз напомнила мне, что нужно наполнить снегом металлический бак.

В садово-огородном товариществе «Малые дойки» водопровод включали лишь в мае. Поэтому, в конце апреля нам приходилось поливать той водой, которую самим удалось запасти.

Наконец, я собрался и отправился в путь. Дачный массив находился за городком Управленческий. Он стоял в окружении большого лесного массива. Погода там всегда отличалась от той, что в весною стояла в Самаре.

В тот день, там было морозно и сухо. Снега в лесу оказалось ещё очень много. Он только-только начал подтаивать и оседать, а сверху стал сильно крупитчатым, словно кристаллы крупной каменной соли.

Судя по девственной гладкости местности, я, как дурак, самым первым приехал туда. Тропинок нигде никто не наметил. Белый покров был глубиною выше колен. Двигаясь по целине, я кое-как добрался до нужного места.

Снега на земельном участке лежало так много, что открыть калитку не имелось возможности. Пришлось перелезть через полутораметровый забор. Увязая до середины бедра, я побрёл в дальний конец нашей дачи. Туда, где стоял большой металлический бак.