В поисках мальчика. 2137 год

В поисках мальчика. 2137 год
Александр Гаврилов

Воины и вирусы сократили население земли. Образовалось пять федераций которые предопределяют будущее всей планеты. Договоренность не применять против себя оружия массового поражения флоры и фауны земли. Однако эволюция невозможна без постоянной конфронтации. Малые государства, которые не смогли войти в союз с федерациями стали местом для экспериментов различного оружия и средств его защиты. В одном из таких мест одному из заключенных, под номером 2220, выпадает шанс вернуться в нормальную жизнь

Александр Гаврилов

В поисках мальчика. 2137 год

ГЛАВА 1. Осознание потерянной части внутри себя

Я испытываю затруднения, когда пытаюсь рассказать об этом периоде моей жизни. Часть моего существования кажется мне похожей на сон, который, однако, не воспринимается как нечто фантастическое.

Мы с друзьями решили отвлечься от рутины и отправились в бар. Вечер наступил довольно быстро, и к этому времени большинство из нас уже не знали, чем заняться. Наш посёлок расположен в низине, окружённой небольшими холмами. Летом здесь всегда красиво, приезжают туристы, гуляют по холмам и поднимаются в горы, которые находятся к северу от посёлка. Но зимой выпадает много снега, ложится туман, и жизнь словно замирает. Это время, когда большинство жителей посёлка вынуждены уезжать, но не все имеют такую возможность. Летний туризм является основным источником дохода для многих, и это делает зиму особенно тяжёлой.

Но несмотря на холод и уныние, мы решили провести время вместе и отвлечься от серых будней, выбрав бар как место, где можно было ненадолго забыть о проблемах и насладиться общением с друзьями.

Наступил вечер, стемнело, и, уже порядочно набравшись, мы решили выйти на улицу. Мы стояли у входа, обсуждая что-то, но я словно был не с ними, а просто присутствовал. Внезапно я увидел, что в нашу сторону бегут несколько десятков человек, крича что-то непонятное. На лицах некоторых читалась злость, на других – испуг. Кто-то из друзей крикнул: «Бежим!» Я понял, что мы сделали что-то не так и, вероятно, нас сейчас побьют. Их было больше, и бегство казалось единственным способом избежать неприятностей.

Я оказался в странной и пугающей ситуации, когда группа людей преследовала нас. Мы бежали по улицам, сворачивали за углы и видели, как всё больше людей присоединялось к погоне. Страх охватил меня, и я уже не мог понять, почему всё это происходит.

Мы пытались убежать, но преследователи быстро нас настигали. Обычно я хорошо бегаю, но сейчас был последним. Оборачиваться не было смысла: мне казалось, что я уже слышу их совсем близко.

Когда мы свернули в очередной раз, то увидели, что и с другой стороны к нам бегут люди. Я ощущал, что они всё ближе и ближе.

Миновав последний дом вдоль по улице, мы выбежали на трассу. Там творилось что-то странное: несколько сотен людей бежали нам навстречу и что-то кричали. А те, что бежали за нами дворами, немного отстали. Выход был один – бежать по трассе в противоположном направлении, что мы и сделали. Один из моих друзей начал терять контроль над собой.

– Нам не убежать! Нужно напасть первыми, я сильный, я всех их побью! – И, развернувшись, он помчался навстречу преследователям, размахивая кулаками.

Нас осталось двое. Не знаю, куда подевались другие. Когда мы немного оторвались, я остановился и оглянулся. Оказалось, что толпа не тронула нашего друга. Все, обходя его, продолжали бежать дальше. Кто-то из проносящихся мимо лишь несколько раз толкнул его, и только. Он и сам был удивлен и, став как вкопанный, пытался разглядеть что-то позади них. И тут я понял, что бегут все вовсе не за нами. Все убегают от чего-то – и очень страшного. Туман, опустившийся на поселок, усиливался, накатывая на толпу бегущих. Что-то происходило в этом тумане, но что?.. Он быстро настигал нас, и почти все при его приближении падали на землю и пропадали в белесой дымке.

Сбежав с дороги, мы помчались в лес. Теперь нас было трое. Я опять бежал последним. Вдруг впереди меня кто-то провалился под лед. Лед под моими ногами тоже начал трескаться, и следующим провалился уже я.

На мое счастье, было неглубоко, и между льдом и водой образовалась воздушная полость. Отталкиваясь ногами от дна, удерживаясь на плаву, я увидел чуть подальше в этой же полости моего друга.

– Не шевелись! Нельзя высовываться! – прокричал он.

Справа от меня кто-то еще провалился под лед. Это была девушка, которая бежала с нами. Она также понимала, что здесь – возможность спастись. Выбираться из полыньи было уже поздно. Съежившись, она дрожала от холода и страха. Ее лицо было мне знакомо, но почему же я не мог вспомнить, где я ее видел?

Мы слышали, как мимо пробегают и отчаянно кричат люди. Кто-то упал, кто-то кого-то бил… А потом я почувствовал, как что-то приближается. Что-то огромное и покрытое туманом. Вот оно уже надо мной. Я не видел его из-подо льда, но знал, что оно изучает меня. Нечто долго и прерывисто что-то шипело, сопело и завывало, как будто кто-то спорил с кем-то на непонятном мне языке. Неожиданно я услышал зловещие слова.

– Ты не такой, тебя я убивать не буду! Ты сделаешь это сам! Будет интересно, – произнес тихий хриплый голос.

И нечто понеслось дальше – уничтожать бегущую прочь толпу людей.

Прошло некоторое время. Наступила тишина. Втроем мы вылезли из-подо льда. Вокруг лежали тела, на снегу повсюду была кровь… Тела лежали и вдоль по трассе, по которой мы убегали. Видно было, что нечто убивало людей по очереди, а не всех сразу, и некоторым удалось спастись.

На холме у дороги остановился поезд. Выжившие карабкались наверх, и мы последовали их примеру. Не помню, как мы оказались внутри. Здесь потерянно слонялись по вагонам люди. Почему-то я знал, что умею управлять этим поездом. Чувство, что туман вот-вот настигнет, заставило нас бежать по вагонам. Мы оказались в пустом машинном отсеке. Девушка, что была с нами, подбежала к приборной панели и дала гудок.

– Ждем несколько минут и уезжаем, – скомандовала она.

Впереди проходила небольшая дорога с мостом через овраг, с которой в кювет съехала полицейская машина. До нее можно было добраться, спрыгнув с поезда и пройдя пятьдесят – семьдесят метров. Полицейские заняли оборону перед машиной, но нечто не пожалело их и убило. Видно было только спины и головы, ничком уткнувшиеся в снег. Но мое внимание привлекло не это. Впереди на кочке было аккуратно сложено какое-то оружие. Мы беззащитны, а это шанс вооружиться. Девушка тоже это заметила.

– Ты не сможешь забрать его. Двери в поезде заклинило. Только ребенок сможет пролезть. А детей среди нас нет, – она посмотрела в сторону машины.

Я слышал ее слова, но не хотел в них верить. Оружие было необходимо нам для защиты.

– Ждите меня, я постараюсь вернуться быстро.

С этими словами я, нагнувшись, попытался пролезть в проем между дверями. Не сразу, но мне это удалось. Спрыгнув с поезда, я начал карабкаться по холму в сторону машины. Обернувшись, увидел ту девушку.

– Будь осторожен, мой мальчик! И поторопись, поезд скоро поедет. Я не хочу тебя потерять! – прокричала она.

Что-то изменилось. Я понял это не сразу, но почувствовал, что мальчик – это я. Не взрослый мужчина, которым я был, а маленький мальчик. Но странным образом меня это не удивило, словно я был им всегда. Мне это даже нравилось.

Подобравшись к машине, я увидел, что она намного больше, чем казалось издали. Перед ней на белом платке были аккуратно разложены красный сигнальный пистолет и красные патроны к нему. Еще здесь были какие-то красные свечки, наверное динамит. Оружия не было. Но я же видел его! Обернувшись, я заметил на теле полицейского кобуру.

Прозвучал гудок поезда. Нужно было торопиться. Заклепку получилось отстегнуть не сразу, но наконец пистолет был у меня в руках.

Снова что-то вмиг изменилось. Подул ветер. В мгновение ока вечер сменился ночью, ночь – утром, утро – днем и день – вечером, и так несколько раз. Мне кричали с поезда, чтобы я поторопился, но я мог лишь стоять как вкопанный и смотреть, как с бешеной скоростью к нему подбегают люди и грузят что-то в вагоны. Казалось, за несколько секунд он был нагружен, и вот его уже нет! Он умчался по железной дороге. Вдали был виден только дым из кабины машиниста.

В отчаянии я не понимал, что делать. Все выглядело каким-то наспех брошенным, кругом не было ни души. Солнце садилось за горы в пугающе красивый закат, который предвещал что-то темное. Сбежав с холма, я не увидел ни дороги, ни домов поселка. Наконец мне удалось отыскать железнодорожные пути. Еще не полностью стемнело. Я знал, в какую сторону уехал поезд, и знал, что поезд – это моя жизнь, но не спешил идти или бежать по рельсам. А как было бы здорово, если бы я управлял этим поездом. Ведь у меня был шанс! Быть пассажиром – плохой вариант, ведь это означает надеяться на других. Но тогда кто вытащит меня из этого тумана? Есть и третий вариант – наихудший.

Лежа на рельсах, я смотрел на звезды, которые становились все ярче.

– Иди сюда, скорее! Иди сюда! – слышал я шепот. Это ее голос, той хорошо знакомой мне девушки, это она звала меня и называла мальчиком. Но где же она? В поезде. Тогда почему я слышу ее так отчетливо, будто она сейчас рядом со мной? И кто она для меня? Ведь я знаю ее, но не могу вспомнить, откуда…

Стемнело, и я проснулся.

Вокруг были лишь темнота и холод. Я попытался привстать на лежанке из досок и тряпок. Мне удалось облокотиться на правую руку, и, прищурившись, я наконец начал понимать, где нахожусь. Сознание постепенно вернулось ко мне. Я в тюрьме. Я заключенный, осужденный на очень долгий срок. Моя клетка висит на металлическом тросе над темной пропастью.

Сон был намного приятнее, чем реальность, в которой я обнаружил себя.

Здесь от меня не зависело ничего. Я просто плыл по течению, стараясь не сойти с ума.

И я заплакал, заплакал от того, что проснулся.

– За что мне все это? За что?

ГЛАВА 2. Домашние клетки

Клетки были разными: в одних можно было ходить выпрямившись в полный рост, в других – передвигаться только нагнувшись, а иногда и ползать почти на коленях. В некоторых клетках было достаточно места, чтобы лежать нескольким людям, а в других – настолько тесно, что ноги постоянно свисали сквозь прутья. Все клетки висели над тёмной пропастью на стальных балках, закреплённые цепями.

Это было страшно, но, поскольку нас здесь было около тысячи, чувство страха притуплялось и со временем стало совсем незаметным. Больше всего внимания привлекали соседи, и именно от них чаще всего можно было ожидать неприятностей. Ближайших соседей можно было хорошо разглядеть и даже как-то подружиться. Но периодически и их меняли. Время шло медленно, и мы постепенно привыкли к своей жизни в клетках. Мы научились выживать в этих условиях, находить способы справиться с голодом и жаждой, избегать конфликтов с соседями.

Иногда здесь появлялись невменяемые, которые раскачивали клетку на общей балке. Были случаи, когда стальные балки не выдерживали, и несколько перекрытий обрушивались, ломая нижние клетки и унося жизни. Наверное, поэтому некоторые клетки отличались от других новыми швами. Надзиратели, чтобы усмирить буйных, пускали по клетке ток, но страдали от напряжения все, кто был на балке, то есть обитатели в среднем десяти клеток. Однажды так досталось и мне. Один псих так упорно выкрикивал непонятные лозунги о конце эры зелёной корпорации, что его долго не могли утихомирить. Вот тогда я, можно сказать, еле выжил. Но страха или боли почти не ощущал: желание умереть всегда казалось выходом. Наверное, здесь все считали, что выход только один: по-другому уйти отсюда было нельзя.

Иногда неудобства доставляли и соседи сверху. Они могли справлять нужду, не дожидаясь прогулки, а мылись мы только перед сменами, то есть чаще всего раз в три дня. Иногда и вовсе несколько недель не мыли – из-за каких-то проблем с водой, в которые нас не посвящали.

Несмотря на то что все мы говорили на разных языках, я старался устанавливать контакт с соседями. Возможно, нас подсаживали так специально, чтобы мы не могли понимать друг друга. Возможно, это я говорил на редком языке, а может быть, мне просто не везло с собеседниками.