Страх или около того

– Надо выбивать…

– А это вообще законно? – решил уточнить Андрей. Одновременно с этим его рука пролезла в щель почтового ящика. Он нащупал ключ!

– Здесь закон мы! Действовать надо без промедления.

* * *

Крепкий удар ноги 90-килограммового мужика не возымел успеха над дверью. Повторный маневр тоже не дал результата.

– Сержант, держи ключ! – торжествующе произнес Симонов.

– Уступлю это право тебе, – потирая ушибленную ногу ответил товарищ.

Замок легко поддался. Дверь отворилась. Но ключ застрял в скважине и никак не желал извлекаться наружу. Словно весь механизм запора проржавел в один момент.

Милиционеры вошли в прихожую. Они не заметили ничего не обычного. Осторожно, сантиметр за сантиметром, коллеги начали осматривать пространство. На первый взгляд, квартира казалась пустой. Самая обычная однушка. Значит, предположение, что на этаже только одна квартира, оказалось ошибочным.

В помещениях витал стойкий прелый запах старости. Нестерпимая духота и плотный слой пыли, покрывавший все горизонтальные поверхности, позволяли подозревать, что квартиру очень давно не проветривали и не убирали. Да и все окна были заклеены газетами.

Перешагнув через порог прихожей и сделав шаг в комнату, милиционеры услышали, как сзади громко захлопнулась входная дверь.

– Мля, сквозняк, черт бы его! Так поседею быстрее положенного, – буркнул Петр Иванович. В следующую же секунду мертвенную тишину просто разорвал скрипучий вокал:

«Сердце тебе не хочется покоя!

Сердце, как хорошо на свете жить»

Старый граммофон, стоявший на полке, громко надрывался через рупор. Источником распевных куплетов был диск старой пластинки болотного цвета без этикеток. На вид ей было лет не меньше, чем самому граммофону. Несмотря на известность и популярность песни, за счет старости оборудования звучание ее было словно на более низких тонах и слегка замедленно. Это создавало неприятное ощущение.

– Мое сердце, похоже, сейчас навсегда обретет покой, – сбивчиво произнес Свердлов, пытаясь справиться с нервной одышкой.

– Ага, мое уже… того, – в полуобморочном состоянии ответил побледневший Андрей и медленным шагом направился к проигрывателю, чтобы выключить.

Квартира вновь погрузилась в тишину. Переведя дух, сержант достал сигарету и закурил. Пару раз он стряхнул пепел на дощатый пол, выкрашенный коричневой краской, стараясь не попасть на круглый ковер, который лежал по центру комнаты.

– Пустая комната, в которой все на своих местах, порядок. Но пыль и явно давно никто не живет. Что тут творится вообще? Этот дом меня пугает до чертиков. Я так неуютно себя даже в гостях у тещи не чувствую, – поделился впечатлениями старший милиционер.

– Давай осмотрим тут все внимательно, – предложил молодой напарник.

– Разумно! Я тут огляжусь, а ты осмотри ванную и кухню. Только сильно не буянь и не ешь ничего из холодильника.

– Вот зачем напомнил! И так сегодня без обеда. Все ты, старый пердун.

– Полегче на поворотах, молодой-горячий… хрен ходячий, – парировал Свердлов.

Андрей выдвинулся в прихожую, дернул дверь ванной комнаты. Та оказалась заперта изнутри. Притом не как обычно – на шпингалет, когда у нее оставался бы минимальный, но свободный ход. Создавалось впечатление, что ручка прикреплена к стене – монолитной и холодной. Дверь в кухню была также намертво закрыта.

– Опа, а это что у нас тут такое? – громко спросил сержант, садясь на корточки над ковром.

– Что и где? – из прихожей показалась фигура Симонова.

– Помоги-ка мне, под ковром что-то есть.

Задрав ковер, милиционеры недоуменно переглянулись. Их глазам предстал странный символ, выстроганный прямо на деревянных досках пола. На вид стандартная пятиконечная советская звезда. Но она была обведена в круг. А каждый из секторов был усеян странными символами, выведенными желтой краской.

– Это явно не немецкий и не английский языки, – задумчиво произнес Андрей.

– Ага, больше похоже на китайские или арабские символы, – подтвердил Петр Иванович, – стой! А это что?

Свердлов указал пальцем на один из углов звезды. В этом месте отчетливо виделись размазанные пятна бурого цвета.

– Кровь, похоже, – Симонов снял фуражку.

– Кажется, мы опоздали, – отметил старший напарник, – что у тебя с остальными помещениями?

– Заперты наглухо. Словно двери – это единое монолитное целое со стенами.

– Нужно тут все перевернуть вверх дном, обыскать и вскрыть чертовы двери! – решительно воскликнул сержант.

Начался тщательный последовательный обыск помещения. Кровать, простыни, матрас, подушки – в них не найдено ничего. Телевизор, граммофон… А вот в его рупоре оказалась припрятана связка старых ключей.

– Нашел ключи! – поделился находкой Андрей.

– Отлично, Симонов! Складывай на стол все полезное, что найдешь.

Оглядев комнату, Симонов обратил внимание на кресло, которое они пока еще не осматривали. Попытка подвинуть предмет мебели с места не увенчалось успехом.

– Сержант, не поможешь подвинуть, а то я каши мало ел, – беспомощно корячился около кресла Андрей.

– Хрена себе! Как влитое! – пришедший на помощь напарник тоже не справился, – И… холодное. Надо его вскрыть.

Увиденное не оставило равнодушным обоих служителей закона. Под снятым мягким сиденьем красовалась дробилка. Такую обычно используют для переработки камней в горнодобывающей промышленности. Но здесь она была как бы в миниатюре. Но самое жуткое, что на мощных ножах устройства была кровь и намотанный на лезвие клок длинных светлых волос.

– Твою ж мать! Это точно не сон? Иваныч, ты раньше с таким сталкивался?

– Нет, такого я не видел. Больные твари…

– Там дна невидно! – глядя сквозь ножи дробилки, сказал изумленно Симонов. – Под полом, похоже, погреб. Понятно, почему так тянет холодом. Но мы ведь на третьем этаже. Бред…

– Мне все это вообще нравится все меньше. Чуйка моя просто беситься. Неладное тут твориться. Такого быть не должно в принципе.

– Туда должен быть какой-то проход, – у Андрея не на шутку разыгралось любопытство, – Иваныч, смотри-ка внимательно – что-то запуталось в волосах.

Андрей протянул правую руку к механизму и осторожно ковырнул слипшиеся от крови клочки волос. В них он нащупал что-то твердое. Подцепив пальцем, милиционер достал пионерскую звёздочку. Вытаскивая атрибут советского школьника, Симонов качнул вал машины. Внезапно механизм пришел в движение. С легким хрустом адская машина быстро набирала обороты.

Милиционер среагировал моментально и одернул руку. Но через мгновение его кисть охватила невыносимая боль. На правой руке отсутствовали 2 пальца. Андрей взвыл от боли и упал навзничь. Кровь текла маленькими струйками по полу.

– Андрюха! Держись, черт бы побрал всю эту канитель! Не теряй сознание! Сейчас что-нибудь придумаю, – сержант, несколько раз поскользнувшись и размазав кровь напарника по полу там, где была вычерчена звезда, метнулся к кровати, схватил с нее простынь и на бегу начал рвать на лоскуты.