«Гроза» против «Барбароссы»

Картину разгрома Западного фронта я помню лучше. С юга, в районе Бреста, по 4-й армии генерала Коробкова наносит удар 2-я танковая группа Гудериана. Немецкий удар застал спящие войска в казармах, практически вся авиация Западного фронта уничтожена на аэродромах. При этом какая-то начальственная сволочь, чтобы «не поддаваться на провокации», распорядилась снять с большей части самолетов вооружение. Сволочь и ее начальника, конечно, потом расстреляли, но дела это поправить уже не могло. В результате эффекта внезапности немцы достигли в полном объеме. Огрызающуюся и обескровленную армию немцы отбросили сначала к Кобрину, потом к Барановичам, потом и к Минску. 14-й мехкорпус, вооруженный в основном устаревшими танками Т-26, 23 июня без остатка сгорел во встречном сражении под Кобрином.

Я полистал приготовленный Александром Павловичем справочник советской и немецкой бронетехники. Советским танкистам было трудно противостоять немецким панцерам. Броня Т-26 даже последних модификаций была лишь 15 миллиметров толщиной, и ее можно было пробить даже из противотанкового ружья. А немецкие 37-мм орудия РАК-35/36, прозванные «дверными колотушками», свободно пробивали броню советских танков. К тому же Т-26 старых модификаций со своими до предела изношенными двигателями очень часто выходили из строя. Они едва могли справиться даже с такими «тонкокожими» немецкими танками, как Pz.-II, Pz.-35(t) и Pz.-38(t) – потому что часть бронебойных снарядов к 45-мм танковой пушке Т-26 оказалась с дефектом, из-за чего эти снаряды при попадании в броню немецких танков вместо пробития раскалывались на части.

На северном фасе фронта обстановка еще хуже – в том смысле, что 3-я танковая группа Гота вместе с 16-й полевой армией и 4-й танковой группой Гепнера наносят удар в Прибалтике через позиции 11-й армии РККА. Превосходство сил вермахта в полосе главного удара получилось многократным, и 11-ю армию РККА просто снесло с позиций.

При этом надо учесть, что так называемый 29-й стрелковый корпус в ее составе – это переодетая в советскую форму армия буржуазной Литвы. Сразу после нападения фашисткой Германии на территории Литовской ССР вспыхивает националистический мятеж (тут неплохо поработали ребята из ведомства адмирала Канариса), и военнослужащие литовской национальности 29-го стрелкового корпуса немедленно к нему присоединяются.

Правда, не все – более двух тысяч литовцев, выйдя из окружения, снова влились в ряды Красной Армии. Но 11-я армия, а с ней и Северо-Западный фронт, оказались разгромлены, вследствие чего двадцать пятого июня немцы захватили Вильнюс. А уже двадцать седьмого июня, на пятый день войны, танковые клинья 2-й и 3-й германских танковых групп сомкнулись за Минском, отрезая в глубоком немецком тылу 10-ю, 3-ю и часть 13-й армий РККА, что означало фактический разгром Западного фронта.

Что там еще… Да, к двадцать девятому июня передовые части 18-й полевой армии вермахта вышли к Риге, а первого июля вошли в город. Повоевали, мать вашу, товарищи генералы!

Отодвинув схему в сторону, я достал из кармана пачку сигарет. От бушующих внутри эмоций отчаянно хотелось курить. А ведь это всего лишь сухой анализ нанесенной на карту информации, и за этими стрелками и цифрами стоят судьбы сотен тысяч и миллионов советских людей, которым суждено погибнуть в ближайшие дни, недели, месяцы войны – то ли из-за чьего-то разгильдяйства, то ли из-за прямого предательства.

Дрожащими как с похмелья пальцами я с хрустом вскрыл пачку, и тут же встретил умоляющий взгляд Александра Павловича.

– А может, не надо, Вячеслав Сергеевич? – спросил он меня. – Вентиляция тут очень хорошая, но табачный дым мне крайне неприятен. Тоже курил как паровоз, но бросил и давненько. Если вы хотите снять стресс, то, может быть, лучше коньячком?

– Хорошо! – сказал я и Александр Павлович снова разбулькал «по писят».

Я опрокинул в себя еще один стопарик, тем более что предыдущий уже успел полностью выветриться. Немного отпустило. Я посмотрел на своего визави и кивнул.

– Значит, так, Александр Павлович, – произнес я при этом, – как я понимаю, для дальнейшей разработки от меня вам нужны сведения о том, кто, когда и как, скажем так, играл с немцами в поддавки или просто делал не укладывающиеся в голове глупости?

Мой напарник кивнул.

– Вячеслав Сергеевич, вы удивительно точно сформулировали поставленную перед вами задачу. Именно это нам от вас и требуется.

– Отлично! – Я ненадолго задумался. – Мне понадобится помещение для работы, компьютер, содержащий исходные материалы во всех необходимых подробностях. Положение войск, ТТХ техники, персональные дела на всех старших командиров – от комкора и выше. На первый этап работы, включающий анализ обстановки на предвоенный период и первые две недели войны, мне понадобится от четырех дней до недели. При этом в разработку попадут командиры РККА уровнем от корпуса и старше. Чтобы спуститься на бригадно-дивизионный уровень, или, не дай Бог, полковой, потребуется резко увеличить штат, один я с этим не справлюсь.

Внимательно слушающий меня капитан Князев только одобрительно кивнул.

– Не беспокойтесь, Вячеслав Сергеевич, – сказал он, – корпусного уровня на первом этапе нам вполне достаточно. Время уже позднее… – Я посмотрел на часы – а ведь и вправду без пяти шесть. – Так что пойдемте, покажу, где тут кормят прикомандированных вроде нас. А потом пойдем организовывать вам рабочее место.

На предложение поесть мой желудок тут же высказал свое горячее одобрение, предательски заурчав, а Александр Павлович, выходя в коридор, продолжил:

– Кстати, у вас семья есть, кого-нибудь о вашей внезапной командировке предупреждать надо?

Я мотнул головой, показывая, что нет. Александр Павлович глубоко вздохнул и повел меня к месту приема пищи.

17 января 2017 года, 12:25, Российская Федерация, Республика Коми, бывший аэродром стратегической авиации Нижняя Потьма, испытательный полигон ГНКЦ «Позитрон», Административный корпус «Башня».

За окнами, несмотря на то, что по здешнему времени был уже полдень, едва-едва занимался седой зимний рассвет. Прилетевший вчера вечером Ил-76МФ выгрузил из своего чрева три новеньких КАМАЗа: один простой, тентованный 4310, два кунга 43118 с отоплением и кондиционером, и один кунг-прицеп, внутри которого был смонтирован 500-киловаттный дизель-генератор. Все тютелька в тютельку под габариты грузового отсека удлиненного Ил-76МФ. В габариты стандартного ИЛ-76МД-90А, иначе именуемый еще Ил-476, три машины и прицеп уже не вмещались.

Вместе с машинами прибыли и водители-контрактники, подписавшие все положенные документы о неразглашении. Вообще людей для участия в проекте на стадии расширения работ старались подбирать среди патриотически настроенных граждан, ранее принимавших участие добровольцами в боевых действиях на Донбассе или работавших волонтерами в МЧС. Стоило только задать соответствующие вопросы соответствующим людям, коих полковник Одинцов знал по долгу прошлой службы – и небольшой пока штат проекта был полностью укомплектован соответствующим персоналом. Даже с наличием некоторого резерва. При этом Пал Палыч избегал связываться с разного рода наемниками – с теми, кто отбывал свой номер только за деньги. Предательство проще всего предотвратить таким способом, чем потом пытаться пресечь утечки информации.

Пока технические нукеры инженера Зиганшина были заняты монтажом оборудования в одном из кунгов, а также обрезкой кабелей и распайкой разъемов, в башне у Пал Палыча Одинцова снова собралось полуофициальное совещание, целью которого был мозговой штурм, чтобы определить, куда со всем этим богатством лететь. Ибо первоначальная идея с мобильной астрономией и южной авиабазой Кант накрывалась медным тазом под барабанный бой. Астрономические методы оказались делом недешевым в смысле необходимого оборудования. И к тому же для определения даты с точностью до года, требовалось от недели до месяца работы на одной площадке. Опять же, на проектирование и создание экспериментального образца мобильной обсерватории, являющейся гибридом военных и гражданских технологий, требовалось дополнительное время от месяца до трех. И это при условии, что за основу концерном «Алмаз-Антей» будет взят пункт мобильный боевого управления от системы ПВО-ПРО С-500, проходящей в настоящий момент войсковые испытания.

Ознакомившись с информацией об этом, Ольга Кокоринцева лишь шевельнула бровью и сказала, что после точного анализа записей сканирования трех уже идентифицированных временных площадок она и без всяких астрономов с точностью три-пять процентов может рассчитать глубину погружения в прошлое исключительно по необходимому для обнаружения времени сканирования.

– Пока Вас не было, Павел Павлович, – добавил доктор Михеев, – мы прошли двенадцатую по счету площадку и продолжаем погружение. Поскольку испытательная платформа оказалась при этом накрыта массой ледника (что означает глубину не менее десяти-двенадцати тысяч лет назад), то, в общем и целом, эмпирические методы уважаемой Ольги Александровны можно считать заслуживающими доверия.

– Так что, мобильная астрономическая установка не нужна? – спросил Одинцов.

– Ну почему же, – вздохнула математик, – на небольших глубинах в пределах исторического периода ее использование действительно избыточно. Но чем глубже мы будем погружаться, тем надежнее должны быть определяемые координаты. Кроме того, за одну лишь возможность картографировать доисторическое небо товарищи астрономы будут носить вас на руках. Сейчас мне даже трудно сказать, что они могут узнать, получив возможность наблюдать звездное небо, так сказать, из прошлого. Согласно законам человеческого развития, прорыв в одной области знания не может не распространиться на смежные с ним научные дисциплины.

– Ольга Александровна права, – сказал доктор Михеев, – жаль, что сейчас здесь нет нашего дорогого профессора Зайцева. Он бы прочел вам лекцию о том, как нам важно уточнить нашу теорию и какие фундаментальные результаты это может иметь. Мы ведь можем достигнуть цели, поставленной еще Эйнштейном, и вывести единое уравнение поля, дающее возможность непосредственного перемещения в пространстве…

– А разве вы его еще не…? – заинтересованно спросил полковник Одинцов.

– Не до конца, Павел Павлович, – вздохнул доктор Михеев, – во-первых, с пространством у нас пока так ничего и не получилось, а во-вторых – и Ольга Александровна вам это подтвердит – мы пока еще чего-то недопонимаем в самой теории, и точки ложатся не на саму кривую, а рядом. То есть имеются какие-то нерегулярные воздействия на процесс, которые мы пока описать не можем… Вот как только мы поймем причины отклонений и научимся их заранее рассчитывать – возможно, тогда… – Доктор технических наук вздохнул и замолчал, прекратив дозволенные речи.

– Отлично, Александр Владимирович, – внешне безразлично произнес полковник Одинцов. Но в мозгу которого в этот момент поселилась историческая мысль, пробужденная к жизни последними словами доктора Михеева – своего рода моментальное озарение, возгоревшееся от случайно уроненной спички: он понял, как обвести вокруг пальца наших вечных оппонентов и организовать ту самую операцию прикрытия, о которой говорил Президент.

«Да, – подумал Одинцов, – именно так и никак иначе! Подбросить оппонентам и коллегам из Ленгли информацию об осуществленном пространственном прорыве на землеподобную планету. Нашей суеты по подготовке исследования прошлого не заметить они никак не смогут. Скрыть весь процесс подготовки целиком и полностью просто никак невозможно – слишком велик сам масштаб операции. Зато возможно увести их в сторону от цели и значительно уменьшить противодействие. Ведь сопротивление нашему союзу со Сталиным с их стороны будет бешеным до истерики. Прорыв на другие планеты таких эмоций вызывать не должен. В этом случае, скорее, начнется дипломатическая торговля с целью заставить нас поделиться секретом. Ведь известно, что сама суть американской экономики, поставившей мир на грань катастрофы, требует непрерывного расширения объемов единого рынка. Поскольку в масштабах планеты Земля единый рынок больше расширяться не может, то и американской экономике, как раз и основанной на этом расширении, грозит обвал. Если мы намекнем оппонентам, что знаем способ расширить рынок до масштабов Вселенной, то они сделают все, чтобы раздобыть этот секрет. Именно раздобыть, а не уничтожить… Ай да Одинцов, ай да сукин сын! Если все сделать правильно, то это будет величайшее в истории по масштабам кидалово бывшего мирового гегемона. Ничего, пусть побегают, засранцы, им полезно…»

Закончив свою мысль, Павел Павлович поднял голову и утвердительно кивнул – мол, хрен с вами, будет вам астрономия, если вы так уже ее хотите. Мы государство богатое, на хорошее дело нам денег никогда не жалко, чего бы там ни говорили всякие разные Навальные…

– Итак, – сказал Павел Павлович, обводя суровым взором своих подопечных, – последний и самый важный вопрос. Где будем проводить рекогносцировку на местности? Желательно так, чтобы при перемещении между разными временными зонами нам не пришлось переезжать с места на место.

– А что тут думать, Павел Павлович, – в тон Одинцову ответил доктор Михеев, – ведь Крым – наш! Самая подходящая точка – это авиабаза в Каче. Во-первых, охраняемый военный объект. Во-вторых, есть возможность прямого прибытия-убытия. В-третьих, имеется промышленная электросеть, и дизель-генератор понадобится только для подстраховки. В-четвертых, какая-никакая цивилизация имелась в Крыму на всем протяжении истории – от наших дней до четвертого века до нашей эры. Единственное, между прочим, подобное место на территории современной России. В-пятых, нет риска, что точка выхода окажется под толщей ледника или под слоем воды так называемого Евразийского океана. В-шестых…

– Я вас понял, Александр Владимирович, – прервал Михеева Одинцов, – а в – шестых, Крым – это территория России, и мы ни перед кем не обязаны отчитываться за то, что мы там делаем. И на этом закончим наш разговор… За вами – техническое обеспечение процесса. Ну а группу контакта и прочие меры безопасности позвольте мне взять на себя. Ибо меня тому специально учили – между прочим, вполне профессионально. Однако непосредственно по ходу процесса я никогда не откажусь выслушать ваше мнение, хотя следовать ему и не обязуюсь. Вот такой он из себя – военный демократический централизм. Все, товарищи, совещание окончено, до свиданья…

20 января 2017 года, 09:15, Российская Федерация, Московская область, резиденция Президента РФ.

Присутствуют:

Президент Российской Федерации В.В. Путин,

Вице-премьер Д.О. Рогозин,

Министр обороны С.К. Шойгу,

Главком ВДВ генерал-полковник В.А. Шаманов

Секретарь совета Безопасности России Д. Н. Козак.

Представитель Администрации Президента при ГНКЦ «Позитрон» П.П. Одинцов.

Аналитическая группа: капитан СВР А.П. Князев, и полковник ГРУ В.С. Омелин.

Люди, собравшиеся вокруг огромного круглого стола – кто в большей, кто в меньшей степени – почти физически ощущали, как ответственность за судьбу России давит на них свинцовым грузом. Предстояло совершить почти невероятное – дать старт операции, в которой примут участие десятки тысяч людей. И в то же время сохранить режим абсолютной секретности. И это при том, что по стране, подобно помойным крысам, шныряют тысячи представителей самых разномастных НКО, которые в любой момент готовы и мать родную продать за пачку зеленоватой бумаги с портретами заокеанских президентов.

А еще перед собравшимися в этой комнате в полный рост стоял вопрос финансирования планируемой операции. Сумма, требуемая для ее проведения, была огромной. Только что на свое место сел президент России, и в кратком вступительном слове заявил, что операции под шифром «Гроза плюс» – быть. Решение принято, и обратной дороги нет. Какой будет эта операция – чисто политической или с участием военного контингента – еще предстоит решить. Но в новой версии 1941 года вермахт в идеале не должен пересечь линию старой границы.

Главный вопрос начавшегося совещания касался использования в операции «Гроза плюс» частей постоянной готовности Российской армии и Военно-Морского Флота. С одной стороны, использование уже боеготовых частей и соединений сократит сроки подготовки операции и после ее завершения добавит вооруженным силам боевой мощи за счет получения опыта реальной войны. Сами немцы в свое время перед «Барбароссой» тоже «тренировались на кошках»: сначала на поляках, потом на датчанах, норвежцах, французах и англичанах, греках и югославах.

Когда Президент закончил говорить, министр обороны Шойгу посмотрел на него поверх очков и сказал, что на время проведения операции «Гроза плюс» совершенно нежелательно ослаблять обороноспособность России в частности, и ОДКБ и ШОС в общем.